Созерцатель - Алексей Пехов

– Разве их цель не сменить власть?

– Ну да, – как-то блекло ответил он. – Только одни желают свободы, не представляя, как ею распоряжаться. Другие – уничтожить всех благородных и передать бразды правления рабочим комитетам. Это конечно же сразу спасет Риерту. Третьи хотят захватить производство мотории и использовать ее для мировой революции. Четвертые требуют уничтожить шахты добычи, а пятые – оставить дукса у власти, но чтобы он поделил доходы от продажи топлива между всеми гражданами. И так далее и тому подобное. Большую часть времени они сражаются не с дуксом, а друг с другом. Среди повстанцев то же социальное неравенство, что и везде. Там кого только нет. Начиная с рабочих, студентов и нищих художников и заканчивая богатеями, недовольными Мергеном. Ах да! Забыл о бандитах. Среди тех, кто желает изменений, есть и последние, и вот этих я бы к власти не подпустил ни за какие цинтуры.

– Революции всегда совершают бандиты, хотя придумывают романтики и глупцы. – Я налил себе кофе, вспоминая плакат в здании таможни. – А этот Хлест, за которого предлагают гору денег? Кто он?

– Легенда. Герой-мститель. Сказка. Выбери любой вариант и не ошибешься.

– Сказка? Его не существует?

– Отчего же. Существует. Но никто не знает, кто он и как выглядит. Хлест заражал идеями этот город. Говорил о том, что у власти тиран и Риерта заслуживает лучшего. Мы процветаем… – Мой знакомый поправил сам себя: – Они процветают благодаря мотории, но с ней связано очень много бед и слез. И страха. Хлест хотел покончить со всем этим, спасти Риерту.

– Каким образом? Запретить моторию? – Я увидел, что он кивает. – Глупость. Все равно что заталкивать вылетевший из пушки снаряд обратно.

– Конечно, глупость. И он это понимал, уверяю тебя. Но его лозунг был популярен, так как большинство жителей боятся, что кто-то из их близких, если не они сами, в один не самый прекрасный день станут контаги. Может, в душе многие из нас чудовища, но никто не хочет становиться монстром в глазах остальных. Группа Хлеста совершила несколько дерзких акций и убийств, но в итоге сама попала в переплет. Год назад их крепко потрепали в Ветродуе. Уличные бои продолжались почти трое суток. Последних уцелевших добивали плакальщики.

– Значит, Хлест мертв?

Мосс развел руками:

– Никто не знает. Говорят, некоторым из его команды удалось вырваться из облавы. Может, и так. Но послания от него то и дело появляются на улицах. Листовки, плакаты, призывы к борьбе. Мне кажется, он тот человек, кто мог бы объединить всех недовольных, но просто не успел. Впрочем, давай не будем об этой темной стороне Риерты. Сейчас меня больше интересуешь ты, а не Хлест. У тебя неприятности, это я уже понял. Предлагаю переждать у меня недельку-две. Пока все не уляжется. Затем вывезу тебя из города. Я знаю надежных людей, перебросят тебя на лодке к горам, а затем проведут в Княжество Йевен.

– Кто сказал, что я собираюсь бежать?

Теперь Мосс стал похож на сердитого филина. На сердитого толстого филина, если уж быть совсем честным.

– Не глупи, ганнери.

– В Риерте живет больше миллиона. Гнездо взорвали, камера, в которой я сидел, превратилась в груду камней. Будь я внутри, от меня не осталось бы и мокрого места. Никто не станет искать. В ближайшие недели уж точно…

– В твоих делах замешаны искиры?

И снова он догадался. Артур знает меня как облупленного. Я промолчал, и тот вздохнул сокрушенно:

– Ты вроде не дурак и осознаешь риски. Но из-за них вечно суешь голову в петлю. – Он весь дышал неодобрением. – Война закончилась, Итан, а ты до сих пор их ненавидишь.

– А ты нет? – Я спросил чуть резче, чем хотел.

– Возможно, мне одному из немногих удалось оставить войну в прошлом, ганнери, – со странной печалью произнес Мосс.

– Я рад, – ничуть не покривив душой, сказал я. – Но у меня все иначе. И тебе это не изменить.

– Что же. Значит, не буду. – Он достаточно хорошо знал Итана Шелби, чтобы настаивать. – Тогда просто оставайся. Что-нибудь придумаем.

– Спасибо за предложение, но не стоит мне рисковать тобой и Сибиллой.

Мосс цокнул языком:

– Старые грешники отбрасывают слишком длинные тени, а?

– Верно. И я не хочу, чтобы те накрыли «Кувшинку» и причинили неприятности. Мне, если честно, вообще не следовало сюда приходить и вовлекать вас в мои дела. Но я сначала сделал, а только потом подумал о последствиях. Неизвестно, как повернется дело и кто сядет мне на хвост. Лучше вам оставаться в неведении.

Мой бывший капрал всегда отличался разумной осторожностью, так что и на этот раз не спорил.

– Но хоть чем-то я могу помочь?

– Нужны деньги и документы.

– Не вопрос. Что-то еще?

– Хенстридж. Ученый из Риерты. Слышал о нем?

Мосс с раздражением посмотрел на погасший кокосовый уголек, с сожалением отложил кальянный мундштук:

– А должен? С учетом того, что я читать научился в шестнадцать, умники из Академии не те люди, кто близок к моим интересам.

– Раньше работал с Брайсом.

Мосс цокнул языком:

– Большой человек. Богач, аристократ, приближенный Мергена. Он глава Комитета продвижения технологий[54], совладелец «Мотории Риерты»[55] и тот, кто придумал концепцию «Город без контаги».

Я присвистнул. Известный проект по очищению столицы от опасных мутантов. Любой заболевший (а также тот, кого подозревали в заражении) изолировался от общества, порой насильно.

– Многие семьи пострадали из-за этой доктрины, Итан. В какой-то момент чудовища начали появляться так часто, что карантинные команды гребли всех подряд, в том числе и непричастных. Из Старой Академии так никто и не вернулся. Если Брайс что-то и знает о твоем Хенстридже, то вряд ли он будет расположен разговаривать с тобой. Люди с Холма редко снисходят до простых смертных.

– Понял тебя. Кто из наших в городе?

– Ты давно тут не появлялся, ганнери. Отряд поредел. Крен связался с повстанцами, попал к жандармам, разжалован, лишен всех наград и расстрелян по решению Военного Трибунала Государства. Андерсон умер недавно от кровавой капели. Я помогаю его семье. Хант спился, не знаю, жив ли он сейчас. Не слышал о нем пару лет. Льюс сильно покалечился на заводе, потом вроде уехал куда-то на север. Про Скотта ничего не слышал. Грин работал у меня после того, как ты отбыл, а затем вместе с женой умотал в Конфедерацию Отцов Основателей в поисках лучшей жизни. Такер стал жандармом, погиб примерно в то же время, когда и Крен, в какой-то глупой кабацкой драке.

Если на войне ты обманул смерть, то всегда следует помнить, что это лишь временное явление.

– А Вороненок?

– Ты же знаешь его. Дважды не спит на одном и том же месте. В последний раз его видели мои знакомые на кладбище кораблей. Я не ищу с ним встречи, мы друг друга не переносим. У краснокожего всегда мозги были набекрень.