Ведьма и компания (СИ) - Кирилл Кащеев

в косу черных волос до аккуратно, чтоб никто не заметил, зашитых чулок в башмаках. Голова закружилась еще сильнее — глаза старухи оказались близко-близко… и в этих глазах Лиза увидела бурную радость, сменившуюся сперва недоумением, потом ошеломлением… а потом и ледяным, запредельным ужасом!

[1] Господня воля! (нем.)

[2] Ныне Львов. С 1772 по 1914 входил в состав Австрийской империи, был столицей австрийской провинции — формально независимого Королевства Галиции и Лодомерии.

[3]Василий Алексеевич Чертков(1726–1793) генерал-губернатор Воронежского, Харьковского, Саратовского наместничеств. С 27 июля 1775 года — губернатор Азовской губернии. В 1776 г. в месте слияния рек Кильчень и Самара основал Екатеринослав (т. н. «первый Екатеринослав») и руководил его строительством.

[4] Течение протестантизма, в основе лежат идеи неприменения силы и непротивленчества: меннониты отказываются брать в руки оружие. Каждый раз, когда государственные власти пытались заставить меннонитов проходить службу в армии, те отправлялись в массовую эмиграцию. Во второй половине XVIII века группы меннонитов прибыли в Российскую империю по приглашению Екатерины II. Им была обещана свобода вероисповедания и свобода от военной и гражданской службы, дана льгота от податей на 10 лет, и каждому семейству отведено по 65 десятин земли и по 500 рублей на проезд и обзаведение. Первые меннонитские колонии возникли в Хортицкой волости Екатеринославской губернии.

[5] Крупное хозяйство, использующее наемный труд и сельхозмашины

[6]Поль Александр Николаевич(1832–1890) — первый почётный гражданин г. Екатеринослава, родоначальник местной геологии, археологии и металлургической промышленности

Глава 2

— Ядвига? — пухлая средних лет дама собрала губы в неодобрительную куриную гузку. — Уж не католичка ли? Как они могли быть венчаны: надо бы проверить.

— Да… Ты, попадья, права, проверить надо. — глухо сказала генеральша и ее пальцы вдруг стиснулись на Лизиных плечах до боли, как звериные когти. — А до той поры пусть девчонка в сиротском приюте поживет. — и оттолкнула девушку от себя, так что та чуть не упала.

Над гостиной повисло ошеломленное молчание… прерванное заливистым смехом молодой красивой женщины, одетой по последней берлинской моде:

— Извольте получить, попадья-матушка! А не говорите таких глупостей!

— Да я что ж… не серчайте на дуру, ваше превосходительство, не подумавши ляпнула. — «куриная гузка» разжалась, лицо попадьи стало испуганным и притом даже милым, и она отчаянно замахала на генеральшу обеими руками. — Кто ж осмелится усомниться: родители венчанные, дитя законное — старый казацкий, полковничий род, последняя кровь! Просто неожиданно так-то…

— Присаживайтесь, фройляйн… — красивая дама вопросительно приподняла брови.

— Фройляйн Штольц. Госпожа Островская, Вера Сергеевна, здешняя дворянка. — поспешил представить Александр Николаевич.

— Присаживайтесь и раскройте нам тайну: как вышло, что у столь рано и трагично покинувшего нас Григория Варфоломеевича в Лемберге — почти взрослая дочь? И мы вовсе ничего о ней не знаем. — сладенько протянула госпожа Островская, бросая на генеральшу насмешливый взгляд.

— Да-да… — генеральша с силой провела ладонью по лбу, точно пытаясь проснуться от кошмара. — Пусть подадут еще чаю. Ну что же ты встала? — генеральша уставила на замершую посреди залы Лизу дышащие яростью зрачки. — Или ты русского языка не разумеешь? Она говорит по-русски, фройляйн?

— Да, ваше превосходительство. — пробормотала Лиза.

— Так и садись! Вон туда, в кресла, где Оленька!

Оленька, что за Оленька? Испуганной мышиной побежкой Лиза проскочила к указанному ей креслу.

— А Оленька — это я! — из-за прикрывающей ее загнутой спинки выглянула хорошенькая, как куколка, белокурая девочка — и тут же спряталась обратно, утонув в глубинах кресла.

— Панночка Елизавета владеет несколькими языками, в том числе и русским. — принимая чашку чая, с достоинством сообщила фройляйн. — А тайны никакой нету. В 1870 году, будучи секретарем дипломатической миссии, направлявшейся в Вену, молодой господин Хортица подхватил весьма изнурительную лихорадку, и был оставлен на излечение в поместье шляхтичей Галицких. Где и познакомился с двоюродной племянницей хозяев панной Ядвигой, каковое знакомство и завершилось весьма… скоропалительным венчанием, совершенным без согласия дядюшки и тетушки панночки, как ее законных опекунов.

«Еще бы они согласились, когда своя дочка есть» — подумала Лиза и губы ее едва заметно скривились. Маленькой она изрядно страдала от тиранства панночки Беаты, матушкиной троюродной сестрицы, красивой, обласканной что родней, что прислугой… и безмужней. Как не хороша была панна Беата, а заезжий молодец взял, да и выбрал тихую бесприданницу, живущую у родни из милости.

— После имевшего место изрядного скандала, Григорий Варфоломеевич отбыл к месту службы. Взять с собой молодую супругу он не имел возможности как по причинам служебным, так и в связи с ее… деликатным положением.

— Как же так, Агафьюшка? — сухопарая дама в черном, та, что едва не обронила чашку при Лизином появлении, всплеснула руками. — А что же мы-то? Надо же было девочку сюда забрать!

— Ежели Гришка, паршивец, женился без теткиного позволения, так и о супружнице своей должон заботится сам. — проворчала генеральша и уже тише добавила. — Да и не знала я.

— Да и не интересовались знать. — вроде бы собственной чайной чашке сообщила госпожа Островская. — Что у нас там в 70-х то было? — она прищурилась как кошка. — Йоська Аптекман со товарищи «в народ ходил»? Наладил кузню в Славянке: ковал плохо, зато насчет французского социализма окрестных крестьян просвещал изрядно хорошо, за что был теми же крестьянами столь же изрядно бит. То ли за социализм, то ли за погнутые при увлеченности разговорами рессоры, да неподкованных коней. А любезнейшая Агата Тимофеевна всячески его деятельности способствовала.

— Вера Сергеевна, как вы можете столь уничижительно! Да еще при господине Карпасе[1]! — вскинулась сухопарая дама.

— Мое замечание не имеет отношения ни к национальной, ни к религиозной принадлежности уважаемого Моисея Юдовича, а только выражает крайнее неодобрение деятельности господина Аптекмана. — Вера Сергеевна кивнула.

— Я на свой счет и не принял. — раздался ответ, и Лиза только сейчас заметила двоих, сидящих также тихо, как и она сама. Один был невысок и субтилен, одет солидно, как одевались молодые шляхтичи из строгих семейств Лемберга, только характерный профиль выдавал, что к шляхте г. Карпас никак принадлежать не мог.

— Йосип Аптекман был великий человек! — с чувством прогудел второй молодой человек — вполне славянской внешности, наряженный как рабочий на праздник, и огромный, точно медведь. И такой же небритый-лохматый. — За то на него жандармы и взъелись.

— Он и сейчас такой же великий человек — в Германии. — не оглядываясь, бросила госпожа Островская.

— Господа, быть может мы дослушаем Анну Францевну? — взмолилась сухопарая дама.

— Это моя мама. — сообщила Оленька, снова выныривая из глубин кресла так неожиданно, что Лиза невольно вздрогнула, расплескав поданый горничной чай. — Бедный папенька был младшим братом генерала Андреевского, мужа тетушки Агаты. —