Разборки авторитетов - Евгений Сухов

Трубач с Ангелом посмотрели на безучастного Варяга. Ангел поднял бокал и торжественно объявил:

– И все же давайте выпьем! Не будем только о грустном.

Ангел не изменил себе и в этот раз – в броском пиджаке из красного бостона, с черной бабочкой на белоснежной рубашке, с бокалом в руке, он напоминал конферансье. Казалось, он вот-вот объявит о выходе известного артиста. Варяг, взглянув на Ангела, улыбнулся и тоже поднял бокал:

– А пожалуй, ты прав, Ангел. Давайте выпьем. Мы поиграли со Стреляным «в понятие». Он тоже сейчас играет с нами в ту же игру, хотя он – отменный беспредельщик. И я уверен, что свою партию он захочет исполнить до конца. Слышите, до конца! Он может не почитать воровские законы, но хотя бы внешне представителей схода обязан уважать. Иначе его не поймут даже свои. А это значит, что мы еще поживем… во всяком случае, до завтра. – Варяг снова задумался и вдруг переспросил: – В какое время он снимает с нас завтра охрану?

– В полдень, так что у нас осталось в запасе ровно двенадцать часов. – Трубач взглянул на свой «Ролекс».

– А не кажется ли вам, братцы, что настоящий сюрприз нас ожидает завтра после двенадцати?

– Что ты имеешь в виду, Варяг? – спросил Трубач.

– Я никак не могу отделаться от ощущения, что так просто мы отсюда не уедем. Порой я даже чувствую за спиной его дыхание.

Разговор приобретал тяжелый характер. Трубач молча курил. Ангел раз за разом щелкал зажигалкой.

После минутного размышления Варяг спокойно поинтересовался:

– Что с тобой, Ангел? Ты нервничаешь? Это на тебя не похоже.

Ангел убрал зажигалку.

– Да, Стреляный не прост. Ты знаешь, я верю твоему чутью, Варяг. Ты меня не раз удивлял достоверностью своих предчувствий. Возможно, и сейчас что-то готовится. Вот бы знать? А что ты думаешь сам об этом, с какой стороны нам может грозить опасность?

– До тех пор пока мы как бы находимся под охраной Стреляного, думаю, нам ничего не грозит. Если с нами что-то случится сейчас, то это наверняка нанесет урон его авторитету. А вот именно этого он допустить не захочет! Опасность нам будет угрожать с той самой минуты, как только он отзовет от нас свою «пехоту». По договоренности, его бойцы должны сопровождать нас до Колпина? Верно?

– Верно.

– Вот там нам и следует ждать гостей. Я уверен в этом. – Варяг резко поднялся, взглянул на часы. – Нужно сделать еще кое-какие дела, да и отдохнуть не мешает. А теперь давайте разойдемся, я хочу спать.

– Как скажешь, Варяг, – пожал плечами Трубач. – Вы идите, а я, пожалуй, еще посижу в ресторане. Пока меня охраняют, я могу немного отдохнуть и пофлиртовать с девочками. Стреляный лично давал рекомендации. Эй, Гришаня! – позвал Трубач директора ресторана и стал с ним договариваться об интиме.

Ангел взял со стола начатую бутылку французского вина и решил, что, пока не одолеет в гостиничном номере остаток, спать не ляжет.

Выходя из ресторана, Варяг опустил руку в карман и отключил микропередатчик. У подъезда гостиницы стояли две неприметные машины, в одной из которых неотлучно находился Сивый, внимательно следивший по радиоприемнику за ходом состоявшейся встречи. Вместе с Сивым в машинах были еще восемь вооруженных людей, готовых в любую минуту ворваться в ресторан и завязать серьезный бой.

Глава 33

За последние пять лет Сержант несколько погрузнел. Теперь он напоминал конторского служащего, просиживающего за столом по двенадцать часов кряду. Всматриваясь в плотную фигуру Юрьева, можно было принять его и за примерного семьянина, который каждое воскресенье проводит в окружении своих детей.

Лицо его было благообразным и даже миловидным, какое бывает у людей, вполне довольных своим существованием. Такие люди не воздвигают воздушных замков, а живут сегодняшним днем.

Однако эта иллюзия исчезала мгновенно, стоило только Сержанту произнести первое слово. Милый дядюшка тотчас превращался в сурового, знающего себе цену господина. Совсем иначе воспринимался и его внешний облик – он сразу же начинал напоминать заслуженного спецназовца, за плечами которого не одна сотня сложных кровавых операций. Поразительный контраст между внешним обликом и жестким, не признающим никаких компромиссов характером всегда ощущали все, кто находился рядом, и предпочитали не становиться поперек дороги, по которой уверенно шел Сержант. От всего его облика веяло скрытой угрозой.

Более двух лет Сержант готовился к встрече с Варягом.

Последние неудачные попытки в Сан-Франциско не на шутку разозлили Сержанта и вывели его из равновесия: он впервые в жизни поймал себя на мысли, что явно торопится, что ему не терпится увидеть, как холеный и весь из себя правильный господин Щербатов, или Игнатов – как там его? – будет корчиться от резкой неожиданной боли и, раскинув руки, расстанется со своей жизнью, получив пулю в безукоризненно тонкую переносицу или гладко причесанный затылок.

Два года Сержант искал Владислава в Европе. Он разъезжал по русским общинам под видом российского бизнесмена, жертвовал немалые суммы в пользу неимущих эмигрантов, весело проводил время в обществе местных красавиц и никогда не забывал расспрашивать о Владиславе Геннадьевиче, «господине аристократической наружности».

Однажды в Париже Сержанту повезло. Фотографию Варяга узнала княгиня Радомская – старушка восторженно всплеснула руками, всматриваясь в красивое мужественное лицо на снимке, и зачастила:

– Как же! Как же, узнаю! Такой интеллигентный и обходительный юноша. – Возраст княгини приближался к столетнему рубежу, и каждый мужчина, которому не исполнилось еще пятидесяти, представлялся ей неокрепшим юношей. – А как он изъясняется по-французски! – восторгалась старушка. – А какие у него изысканные манеры! Если бы я была немножко помоложе, то непременно увлеклась бы этим молодым человеком.

Юрьев только улыбался словам княгини – у него не было оснований сомневаться в том, что лет семьдесят назад в спальне Марии Федоровны Радомской проводили ночи весьма достойные люди.

– Он не сказал вам, когда вновь появится в Париже? Я его близкий друг и хотел бы с ним повидаться.

– О да! Говорил! – радостно отозвалась старушка, как будто сумела сбросить с себя по крайней мере пятьдесят лет. – Он уехал на два месяца по делам в Америку и сразу после возвращения обещал навестить меня, – кокетливо вскинула голову Мария Федоровна. Престарелая дама принимала Степана Юрьева в своем изысканном салоне только потому, что считала его другом Владислава Геннадьевича.

– А вы не можете сказать, Мария Федоровна, куда именно в Америку отправился Владислав Геннадьевич?

– Припоминаю, Владислав называл мне этот город. Но я не так молода… как хотелось бы, юноша. И вот представьте себе, забыла! Забыла! Какая жалость! Впрочем, постойте, в Париже проживает его друг, тоже бизнесмен. Да, как я сразу не вспомнила об этом! Милый Владислав Геннадьевич мне еще сказал, что при необходимости я могу связаться с ним через Николя. Тот каждую субботу ужинает в русском ресторане, что на улице Дарю.

Николая Сержант определил мгновенно, едва перешагнул порог ресторана «У Никиты». В этот раз здесь гуляли отпрыски именитых русских фамилий.

Официанты, одетые под московских половых, умело открывали бутылки с шампанским, разливая пенящийся напиток в высокие тонкостенные фужеры.

Плечистый, коротко стриженный Николай, которого старая княгиня называла другом Владислава Геннадьевича, сидел в углу ресторана и расправлялся с рыбными расстегаями. Сержанту на мгновение показалось, что сюда сейчас должен войти и Варяг, но он сумел избавиться от этого наваждения. Когда наконец Николай покончил с трапезой и через сорок минут в сумерках вышел к своему «Мерседесу», Сержант из-за густых декоративных кустов, оформлявших вход в ресторан, хладнокровно выпустил в крепкого русского парня одну-единственную пулю. Потом он аккуратно прислонил винтовку к дереву и прогулочным шагом, не спеша растворился в вечернем многолюдном Париже.

Это был привет Владиславу Геннадьевичу. Если бы знал Сержант, что разминулся с Варягом всего лишь на несколько минут, и если бы он был более терпелив, то вторая пуля отыскала бы долгожданную жертву еще тогда, возле ресторана «У Никиты».

Не проявил должного терпения и ученик Сержанта, который через месяц пытался стрелять в Варяга из двигающегося автомобиля. Пуля угодила в прохожего, случайно оказавшегося на ее пути. Варяг тогда ощутил, что в Париже его не любят, и в тот же вечер улетел в Сан-Франциско. И снова вся подготовительная работа Сержанта пошла насмарку.

В Санкт-Петербурге Степан Юрьев имел три квартиры, но ни в одной из них не останавливался более двух дней. Иногда он жил и в гостиницах, снимая недорогие номера. Но холодный казенный сервис претил ему, и поэтому при первой же возможности Сержант, рискуя, возвращался в уют своих квартир.