Разборки авторитетов - Евгений Сухов

Варяг сознательно держал паузу. Пусть поволнуется, пусть попереживает. Хотя мера нужна во всем. И терпение Стреляного также небезгранично. Это тоже было ясно.

Наконец спустя четыре дня Варяг решил, что время пришло. Ангел позвонил Стреляному. День и час встречи были определены.

Глава 31

Для предстоящего «торжества» Стреляный не поскупился снять полностью ресторанный зал в одной из самых дорогих гостиниц и ровно в восемнадцать часов явился в сопровождении телохранителей. Была известна слабость Стреляного к эффектам, не устоял он перед искушением подивить гостей и в этот раз – когда он с многочисленной свитой переступил порог ресторанного зала, оркестр грянул туш. Сам директор, тучный кавказец, выкатился навстречу именитому гостю, радостно улыбаясь.

– Гришуня, сегодня я буду не один. Сделай так, чтобы все было на самом высоком уровне. Смотри не посрами меня перед большими гостями, – строго наказал Стреляный.

– Сделаем так, что лучше и не придумаешь, Сергей Алексеевич. Самые красивые официантки обслуживать будут, а если потребуется, так я и сам дорогим гостям готов услужить.

– Думаю, твое личное участие не потребуется, Гриша. А красотками порадовать не мешало бы.

И Сергей Тарасов под торжественные звуки музыки вошел в просторный зал, освещенный настоящими свечами. Стреляный полагал, что живой огонь будет способствовать более откровенному диалогу.

В ресторане вместе с Варягом уже были Ангел и Трубач. Все трое поднялись из-за стола и шагнули навстречу Стреляному. Этот поступок воров был не просто обыкновенным знаком уважения – они признавали его как нынешнего лидера Санкт-Петербурга. Стреляный понял этот шаг несколько по-другому.

В его движениях не было ни спешки, ни смущения, ни сомнений. Улыбки и рукопожатия, которыми гости обменялись с ним, показались ему знаком того, что его принимают за равного.

Бойцы заняли места за столиками у дверей, а Стреляный и «дорогие» гости сели за накрытый стол в центре зала. Сергей Тарасов играл роль великодушного хозяина – он без конца заказывал все новые закуски, а официантки то и дело подливали в рюмки и бокалы всевозможные напитки.

Наконец Варяг заговорил о деле:

– Ты знаешь о том, что в России долго не было смотрящего?

– Предположим, – спокойно сказал Стреляный.

Он сидел вполоборота к входной двери, будто опасался, что в ресторан, прорывая кордон вооруженных бойцов, могут ворваться непрошеные гости.

Варяг, зная чудачества Стреляного, тоже не без опаски поглядывал на дверь, полагая, что осколки от гранат могут оказаться весьма жгучей приправой к лобио. Тарасов мог запросто избавиться от досаждавших ему законников, списав убийство на группу отмороженных.

Стреляный не уважал законных, считая их любителями дармовщины. Он укорял воров в законе, мол, они живут за счет общака и тем самым паразитируют на трудолюбивой братве. Иное дело бандитские авторитеты. Не стесняются лично участвовать в акциях, предпринимаемых их группировками, и живут не за счет выделяемого пособия, а за процент от удачного разбоя.

Тем не менее Стреляный выступал от лица организованной и отменно вооруженной силы, не считаться с которой было просто невозможно. Законники полагали, что лучше сделать его своим союзником, чем вступить с ним в затяжную войну. По воровским понятиям, Варяг обязан был разъяснить свою политику, и сейчас появилась возможность повлиять на убеждения представителя питерских беспредельщиков словом.

Владислав продолжил:

– Думаю, тебе известно, Сергей, что многовластие всегда сулит большие перемены… и далеко не к лучшему.

Стреляный усмехнулся:

– Верно говоришь, многовластие я почувствовал на собственной шкуре. – Он распахнул ворот, показывая шрам. – Вот поэтому предпочитаю властвовать в одиночестве. – Стреляный хотел добавить, что он не выносит гостей, поучающих хозяев, как следует жить, но, подумав, решил пока воздержаться от резких слов, полагая, что основной разговор еще впереди. Он выдержал паузу, а потом добавил: – Многовластие всегда оборачивается большой кровью.

– Ты прав, Серега.

Тарасов заметил, что Варяг старательно избегает называть его кличкой.

– Не тяни, Варяг, время идет, говори, что накипело, и потом, называй меня, как вся братва, Стреляным. Я не обижаюсь на это погоняло. И еще… ты уже четыре дня тянешь с разговором.

Варяг невольно улыбнулся – Стреляный давал понять, что ему в тягость пребывание гостей из Москвы в Северной столице, что визит в Петербург затянулся и самое логичное завершение разговора – упаковать немедленно пожитки и отправляться восвояси.

– Ну что ж, Стреляный! Пусть будет так! Но выслушать меня тебе все же придется, и внимательно.

Варяг, глядя прямо в глаза Тарасову, отпил вина из бокала и продолжил:

– Смотрящего долго не было в России. Теперь, как ты знаешь, есть. Я – тот самый смотрящий, и каждый должен беспрекословно подчиняться моему приказу.

– Как же ты будешь смотреть за Россией, если живешь за границей? Объясни мне это. – Левый уголок рта Стреляного пополз вверх – на его лице появилась злая ухмылка. – Ты можешь не успеть за событиями.

– Как видишь, я в Питере, а не за границей. Кроме того, я не только смотрящий, я еще и держатель общака, а это рычаг. И потом, как ты знаешь, это понятие святое.

– Можешь не пересказывать, Варяг, то, что я и без тебя знаю. Ты – большая птица и высоко летаешь. Только каким ветром тебя занесло в город, где хозяйничаю я?

Казалось, Стреляный настроен дружелюбно, но это ровным счетом ничего не значило. Варяг был наслышан о том, что после таких «задушевных» разговоров собеседников Сергея Тарасова частенько выносили на носилках. Питерский бандит любил проверять бутылкой шампанского или стулом крепость голов своих оппонентов. Иногда в ход шел нож или пистолет. Средств для достижения цели Тарасов не выбирал.

– Я приехал в Питер по решению схода и еще как смотрящий России. Сообщаю тебе решение схода… Прекратить в Санкт-Петербурге ненужные разборки, которые уносят не только жизни «пехоты», но и крупных авторитетов и тем самым привлекают к себе излишнее внимание и милиции, и прессы, что делает наш бизнес крайне затруднительным, – отчеканил Варяг. – Мы решили поставить здесь своего человека.

– И что же это за кандидатура?

– Смотрящим в Санкт-Петербурге будет Шрам. Ты его знаешь, в свое время он тоже достаточно «побандитствовал» в этих краях, а теперь вступил в «закон».

– Очень интересно, продолжай.

Стреляный взял бутылку с водкой. С минуту он смотрел на нее, а затем наполнил до краев рюмку.

– Ты и твои люди поступят в распоряжение Шрама. Без его согласия в городе не должна проходить ни одна серьезная акция. Нужно воздержаться от пальбы. За каждый труп будем спрашивать очень строго. Извини за прямолинейность, но, думаю, ты меня понимаешь. Я бы не возражал видеть тебя смотрящим, но так решил сход. А это – высшая воля.

– Спасибо за откровенность, Варяг. Я оценил ее по достоинству. Но что прикажешь делать мне? – серьезно спросил Стреляный. – Я что, должен пойти в холуи к Шраму, стать его денщиком или секретуткой?

– Стреляный, ты должен понять простую истину: Питер по решению схода отныне – воровской город, и здесь будет править «закон». Ты не сможешь это обеспечить, потому что у тебя нет на то права – ты не в законе!

– Варяг, ты все-таки не ответил на мой вопрос: что делать со всей моей братвой, которая служит мне и не желает служить ни тебе, ни Шраму? Как я им объясню все это? Даже если я соглашусь на твое предложение, меня могут не понять, и тогда на мое место обязательно выдвинется другой. Ты мне предлагаешь даже не вторую роль в Петербурге. И что мне делать, если я привык быть первым? К тому же если я соглашусь, то сюда явятся воры в законе, и мы обязаны будем действительно плясать под их дудку. А я никогда не увлекался ни плясками, ни хороводами. Так что, Варяг, эта затея не для меня. Я был хозяином в Питере, я им и останусь впредь! Жаль, что наш разговор закончился так быстро, но продолжать я отказываюсь. – Стреляный поднялся. – А в общем, интересно было с тобой пообщаться, я слышал о тебе много хорошего.

– Серега, советую не горячиться, в спешке можно наделать нелепые ошибки.

– Это я спешу? Я четыре дня смирно ждал, пока вы тут прохлаждались в музеях и театрах. И мне говорят, что я горячусь?

– И все же, Серега, твоя поспешность может закончиться скверно.

– Я уже говорил тебе, Варяг, можешь звать меня Стреляный. Я не стыжусь своего погоняла. Заработал его вполне заслуженно. А пугать меня не советую, я сам кого угодно могу испугать. А что касается смерти, я уже давно устал ее бояться. Может, ты хотел предложить мне что-то пострашнее?

Тарасов криво улыбнулся, судорожно сжал кулаки и, подумав мгновение, направился к выходу. Варяг понял, что у Стреляного сегодня не то настроение, чтобы проверять бутылкой шампанского крепость затылков. Худшее, что он может сделать, – это дать команду своим бойцам открыть огонь. А вот тогда останется уповать только на божью милость да на несколько собственных стволов.