Как выжить в зомби-апокалипсисе? Возглавь его! (СИ) - Несущий Слово

Глава 22. Страх и ненависть

Чисто технически, я же злодей?

Ну или по крайней мере, антигерой.

Крепкие бритые наголо молодчики Глиста, самопровозглашенного теневого короля Метовска, пытались не выказывать страха. Их выдавал судорожный блеск глаз и бледная кожа. Когда ты много и часто преступаешь закон, когда ты несколько лет своей жизни жил от звонка до звонка, по полной впитав отчаяние, боль и безнадежность тюрьмы, тебя сложно удивить. Еще сложнее, когда ты не рядовая "шестерка", а более или менее сориентировавшийся в этом дерьме чувачок.

Ты можешь убивать, грабить и калечить… но когда твой босс, который может убивать людей буквально взглядом дает тебе и твоим корешам доставить ящик со стволами в указанную точку и на месте тебя уже ждут мертвецы… и не несколько трупов, расстрелянных или зарезанных в ходе терок группировок. А настоящие, живые мертвецы…

Глист был не самым тупым человеком. Ну или, по крайней мере, ему хватило извилин окружить себя относительно верными и более или менее сведущими в весьма щепетильных вопросах людьми. Поставки оружия — это крайне опасное и дорогое удовольствие, но, когда партии измеряются не танкерами, а несколькими малолитражками и тащатся они не через несколько границ, а в пределах своей собственной страны, то могут существовать некоторые послабления в привычной схеме. Валет, предшественник Глиста, славившийся своими приступами бешенства и жестокостью, благодаря которой и рубил черный нал даже с самых несговорчивых, слегка страдал паранойей. И в этом нет ничего удивительного, когда ты забрался на вершину трупов, получив такое положение в обществе и такими способами. Осторожность никогда не бывает лишней. Он стал царем своего болота, но не лез дальше. Чем ближе к самым жирным кормушкам, тем более габаритные рыбы трутся рядом и их туши могут с легкостью перетереть его братву в чернозем где-то в лесополосе или пепел, осевший в печах крематориев. Иногда просто стоит остановится на достигнутом и просто укреплять свои рубежи.

Валет стягивал в Метовск мелких диллеров и парней, знающих знакомых знакомых тех, кто может достать все, что способно стрелять. Арсенал довольно широк — от ПМ-ов, АПС, ТТ и ОЦ-33 до АК, "Винторезов" и гранат. Были бы бабки.

Главное не наглеть. Этот грех сгубил почти столько же фраеров сколько и жадность.

Наверное, мусора и армейцы очень сильно удивились когда внезапно выяснили, что после передела власти местная босота теперь способна не только втроем зажать одного щуплого доходягу в переулке, но и всадить очередь на весь рожок в того и там, где скажет их босс. Уважение, страх и поощрение — убойная комбинация для сохранения верности своих подручных, а когда следственным путем выяснилось, что когтисто-клыкастые твари, что рыщут в ночи нихуя не вымыслы школоты, а вполне осязаемый ужас во плоти, что способен разорвать человека на части, но почему-то не трогает тех, кто ходит под Глистом… верность и уверенность в своем лидере постепенно начинала превращаться в фанатизм, тщательно культивируемый отцом Анатолием и его правой рукой Нефором, что возглавлял пока что самую малочисленную из недавно образованных банд — Красноголовых.

В одних сутках двадцать четыре часа.

В одном часе — шестьдесят минут.

В одной минуте — шестьдесят секунд.

Казалось бы, это вполне внушительный отрезок времени. За одну секунду можно убить человека. За одну минуту полностью изменить свои идеалы, опровергнуть вбитые в мозг догматы. За один час можно устроить революцию, с погромами, висельниками, пожарами и горами трупов, павших в кровавую грязь за чужую идею. За один день можно уничтожить мир до самого основания, расколов земной шарик на множество объятых пламенем осколков, бесцельно плавающих в бесконечной равнодушно-холодной бездне космоса.

Но мало кто осознает этот аспект времяощущения.

Большей части человечества, показалось, что хаос, зазубренными когтями вцепившийся в относительно размеренный порядок цивилизации, нагрянул внезапно. Доля секунды, необходимая на то, чтобы тонкая кожура века сокрыла зрачок и глазное яблоко, после чего вновь открылось, обнажая уже увлажненный орган зрения. XXI век, что вы хотели? Жизнь чудовищно непонятна и неопределенна, ибо она то срывается на безумный галоп, сминая все на своем пути, то тянется густой нитью слюны с растрескавшихся губ умственно отсталого.

Сколько прошло времени с того самого мига, как первая капля цвета крови сорвалась с небес?

Дня три-четыре? Не больше.

И сколько всего умерло человек, чей жизненный путь был оборван когтистой дланью немертвых?

Около тысячи.

Казалось бы, если смотреть с насквозь циничной точки зрения всего мироздания в целом и общественности в частности. Это ничтожно малое число по сравнению с перевалившей за десять миллиардов отметкой живого населения. И да, вам напомнить, сколько человек умирает каждую минуту?

Но как умерли эти люди…

Будем честными, хотя бы с самими собой, когда мы видим в новостях о том, как дети где-то в ебенях, до которых вы никогда не доберетесь, умирают от голода, нам плевать. Нам плевать, когда убивают людей, просто потому что они другого цвета кожи, другого вероисповедания или по воле случая родились в пределах другой страны. Нам плевать, когда из-за нас же мир летит в бездну. Нам плевать, что несправедливость и жестокость сковали нас костедробительными объятиями голодного колючего куста, чьи ветви рвут нашу плоть, забираясь под кожу, испивая горячую кровь.

Похоже, это и есть моя Цель.

У каждого настоящего злодея, должна быть своя Цель. Мотивы, идеалы, философия и образ мышления.

Я не люблю людей. И, согласитесь, вполне себе есть за что.

Мне нравятся мертвецы. Они лишены большей части людских пороков. Что видят простые обыватели, когда имеют возможность лицезреть Костяна? Они видят монстра, чудовище, потому что он не вписывается в их парадигму восприятия. А для упырей и Голодных — Костян почти что отец, старший брат, к возможностям и облику которого стоит стремится в меру своих сил. Что вижу я? Подумайте сами.

Что я вижу, смотря в зеркало?

Сплав циничного маньяка-убийцы и идеалиста с утопическим взглядом на будущее. Кажется, это уже где-то было.

Я смою грехи живых, ибо мертвые лишены подобной шелухи, они куда чище в моральном плане, лучше.

— Страх и ненависть, — ломаный кивок мутирующего Безвольного.

— Вера и честь, — хрипловато рычащий глас "чекиста" за его спиной.

Бандиты смотрят, как марионетки, управляемые моим разумом через процессор Вожака, осматривают стволы. У некоторых из них практически нет следов смерти, а у других на самых видных местах красуются травмы не совместимые с жизнью. Эти парни, вынырнувшие