Верхний ярус - Ричард Пауэрс

на необитаемом острове. Горькая ирония: вот она здесь, с людьми своих взглядов, но даже они не видят очевидного.

Пердью получает один из первых прототипов квадрупольной системы газовой хромато-масс-спектрометрии. Какие-то языческие боги приносят машину прямо к Патриции как награду за ее постоянство. Теперь она может измерить, какие летучие органические соединения выделяют в воздух древние исполины Востока, и что эти газы делают с их соседями. Она забрасывает эту идею научруку. Люди понятия не имеют о том, что делают деревья. Это целый новый зеленый мир, созревший для открытий.

— И что полезного мы из этого получим?

— Возможно, ничего.

— А почему вы хотите проводить исследования в лесу? Почему не на контрольных делянках в кампусе?

— Нельзя изучать диких животных, отправившись в зоопарк.

— Вы думаете, что культивированные деревья ведут себя не так, как деревья в лесу?

Патриция в этом уверена. Но его вздох ясен без слов: девушки, занимающиеся наукой, похожи на медведей, катающихся на велосипедах. Возможно, но диковато.

— Я зарезервирую несколько деревьев на лесном участке. Так будет проще и сэкономит вам время.

— Но спешки нет.

— Это ваша диссертация. Вам время терять.

Она теряет его с огромным удовольствием. Работа не слишком привлекательная. Надо прикреплять нумерованные пластиковые мешки к кончикам веток, затем собирать их через определенные временные интервалы. Она делает это снова и снова, бездумно и молча, час за часом, пока весь мир вокруг нее неистовствует от убийств, расовых бунтов и войны в джунглях. Она целыми днями работает в лесах, по ее спине ползают клещи, по голове — вши, во рту — листовой гумус, в глазах — пыльца, паутины шарфами висят вокруг лица, на руках браслеты ядовитого плюща, колени содраны о землю, нос покрыт спорами, внутренняя часть бедер напоминает шрифт Брайля из-за укусов ос, а сердце также счастливо, насколько щедр день.

Патриция приносит собранные образцы в лабораторию и час за часом монотонно ломает голову над концентрациями и молекулярным весом, определяя, какие газы выдыхало каждое из ее деревьев. Там должны быть тысячи соединений. Десятки тысяч. Скука приводит Патрицию в восторг. Она называет такое состояние парадоксом науки. Это самая мозгодробительная работа, которую только может делать человек, но именно она способна заставить разум увидеть, что еще, кроме него, действительно существует в мире. И Патриция идет к цели под пятнами солнца и дождем, смрад перегноя забивает ей нос неумолимо терпкой жизнью. Здесь, в лесах, отец снова с ней, дни напролет. Она задает ему вопросы вслух, и сам этот процесс проговаривания помогает ей видеть. Что заставляет чагу расти на определенной высоте ствола? Сколько квадратных метров солнечной панели производит то или иное дерево? Почему существует такая огромная разница в размерах между листьями ирги и платана?

Фотосинтез, говорит Патриция студентам, это чудо: достижение химической инженерии, лежащее в основе всего собора творения. Вся мишура жизни на Земле — лишь безбилетница в этом ошеломляющем магическом действе. Секрет жизни: растения едят свет, воздух и воду, а накопленная ими энергия продолжает создавать и творить все. Патриция ведет своих подопечных в святая святых тайны: сотни молекул хлорофилла собираются в антенные комплексы. Бесчисленное количество таких антенных систем формирует тилакоидные диски. Стопки дисков выстраиваются в отдельный хлоропласт. Около сотни подобных солнечных электростанций питают растительную клетку. Миллионы клеток образуют один-единственный лист. В одном великолепном гинкго шелестят миллионы листьев.

Слишком много нулей: у студентов стекленеют глаза. Патриция должна вернуть их обратно по невероятно тонкой грани между оцепенением и благоговением.

— Миллиарды лет назад одна случайная самокопирующаяся клетка научилась превращать бесплодный шар ядовитого газа и вулканического шлака в этот населенный людьми сад. И стало возможным все, на что вы надеетесь, чего боитесь и что любите.

Они решат, что она не в себе, и Патрицию это устраивает. Ей хватает и того, что она сейчас отправляет воспоминания в их далекое будущее, будущее, которое будет зависеть от непостижимой щедрости зеленых созданий.

Поздно ночью, слишком устав от преподавания и исследований, чтобы работать дальше, она читает своего любимого Мьюра, от «Прогулки в тысячу миль по Заливу» и «Моего первого лета в Сьерра-Неваде» ее душа взмывает к потолку комнаты и вращается там, подобно суфию. Она выписывает любимые цитаты на форзаце полевых блокнотов и посматривает на них, когда политика факультета и жестокость перепуганных людей угнетают ее. Слова не поддаются под безжалостностью дня.

«Мы путешествуем по Млечному пути вместе, деревья и люди… Каждый раз, выходя на природу, человек получает куда больше, чем ищет. Самый простой путь во Вселенную лежит через лесную глушь».

РАСТИТЕЛЬНАЯ ПЭТТИ становится доктором Пэт Вестерфорд, так можно спрятать свой пол в профессиональной переписке. Доктора она получает за работу по тюльпанным деревьям. Эти толстые, длинные дренажные трубы, стоящие торчком, — на самом деле оказываются целыми химическими фабриками, причем они богаче, чем кто-либо подозревает. Лириодендрон имеет целый репертуар запахов. Он выдыхает летучие органические соединения, которые совершают самые разные действия. Патриция еще не знает, как работает эта система. Ей лишь известно, что та разнообразна и прекрасна.

Доктор Пэт Вестерфорд получает ставку временного сотрудника в Висконсине. В Мэдисоне ищет реликвии Олдо Леопольда. Пытается найти могучую черную акацию с ее ароматными гроздьями и семенными стручками, то самое дерево, которое так поразило Мьюра, что тот стал натуралистом. Но акацию, изменившую мир, срубили двенадцать лет назад.

С фиксированной ставки Патриция переходит на почасовую оплату. Зарабатывает она очень мало, но жизнь многого и не требует. Ее бюджет, к счастью, свободен от двух основных трат: развлечений и статуса. А в природе полно бесплатной еды.

В лесу к востоку от города Патриция начинает исследовать сахарные клены. Прорыв происходит так, как обычно и происходят прорывы: благодаря долгой и подготовленной случайности. В один благоуханный июньский день она прибывает в свою рощу и видит, что на одно из ее деревьев напали насекомые. Сначала ей кажется, что последние несколько дней данных пропали. Решив сымпровизировать, Патриция сохраняет образцы с поврежденного экземпляра, а также с некоторых кленов поблизости. В лаборатории расширяет список соединений. И в следующие несколько недель находит такое, во что даже она не готова поверить.

Следом заражается еще одно дерево. Патриция снова проводит замеры. И снова сомневается в данных. Начинается осень, листья сложных химических фабрик закрываются и падают на лесную подстилку. Патриция задраивает исследование на зиму, преподает, снова проверяет результаты, пытаясь принять их безумные выводы. Бродит по лесам, думая о том, надо ли все публиковать сейчас или продолжить эксперимент в следующем году. Дубы все еще сияют