Гончаров приобретает популярность - Михаил Петров

– Кого это всех? – насторожился я. – Кого еще потянуло?

– Ну так слушайте. Примерно через двое суток после того, как в гостиницу поселились Рафаловичи, нулевой номер оказался почему-то занят. Кем конкретно, никто не знал. Это показалось нам удивительным, потому что в гостинице было полно свободных комнат, более удобных и комфортабельных. Но самое интересное заключалось в том, что первое время им вообще никто не пользовался.

– А что на этот счет говорила ваша директриса?

– С подобными вопросами обращаться к ней не принято, иначе можно запросто вылететь за дверь. Но не будем отвлекаться. Однажды вечером, а это случилось именно в мое дежурство, дверь нулевки своим ключом открыл довольно симпатичный мужчина примерно тридцати лет. В общем-то ничего странного в этом не было: многие жильцы приходят просто переночевать, но меня удивило то, что буквально через десять минут к нему в номер вошла француженка – так мы прозвали Зою Андреевну. Пробыла она там около часа, а потом, подарив мне кусок французского мыла (нужен он мне сто лет!), преспокойно вернулась к себе. Поразилась я до крайности. Обычно в такое время в гости приходят любовники или любовницы, но возраст вашей «мамочки» таков, что вряд ли с ней согласится иметь дело тридцатилетний красивый мужик. Если, конечно, он не извращенец.

Тогда я подумала, что это заранее назначенная встреча делового характера. Но и тут оказалась не права, потому что их свидания стали регулярными и происходили в одно и то же время по вечерам, а иногда и днем, но днем они встречались бессистемно. Сначала приходил он, а минут через пять француженка.

– Опишите мне его внешность.

– Попробую, если получится. Как я уже сказала, на вид ему лет тридцать. Худощавого, но крепкого телосложения. Глаза черные и пронзительные, словно всего насквозь тебя видит. Нос с небольшой горбинкой, рот широкий, но не губошлепистый. Щеки впалые. А остальное все как у всех.

– Что остальное? – пошло ухмыльнулся я, потому как настроение по мере ее описания у меня улучшалось и в ее словесном портрете я все больше узнавал типуса, крутившегося у церкви. Вытащив вчетверо сложенный лист, я старательно его разгладил и, сунув в нос Альфии, строго спросил:

– Узнаете? Это он?

– Конечно он, – ни минуты не колеблясь, ответила она. – Значит, вот вы за кем охотитесь, а могу я поинтересоваться – что это за гражданин?

– Можете, но я вам все равно не отвечу, потому как сам не знаю. Скажите, под какой фамилией он зарегистрировался?

– Это я уже узнавала, он вообще не регистрировался. Просто Клара Оттовна дала ему ключи от номера, вот и вся регистрация.

– Он съехал в одно время с Зоей Андреевной?

– Не могу сказать наверняка, но у меня сложилось впечатление, что он проживал еще какое-то время, возможно, даже вплоть до вчерашнего вечера, а сегодня с утра Клара Оттовна велела поменять постельное белье.

– Ясно. Ваша информация не стоит даже одной гнилой груши.

– А почему вы думаете, что я вам рассказала все?

– Да? Послушаем.

– А почему вы думаете, что моя информация стоит вашего дешевого шампанского?

– Вы ее мне выдайте, а уж я оценю сам, сколько она стоит.

– Я похожа на идиотку?

– Так же, как и я на идиота.

– В таком случае мы с вами зашли в тупик и нам остается только пожать друг другу руки и тепло проститься. Но если надумаете, то сегодня до полуночи либо послезавтра с полудня можете найти меня здесь же. Константин Иванович, я полагаю, что флакон хорошей туалетной воды мне не повредит.

– От тебя и так благоухает, – буркнул я и вышел вон.

В принципе информация, полученная от Альфии, только подтверждала мои догадки, а с подтвержденным материалом работать всегда легче, потому как можно отбросить всякую ненужную шелуху. Теперь все свое внимание следует заострить на Зое Андреевне и этом подозрительном типе. Нет сомнения, что это какой-то агент, которого она наняла с целью отследить дедушкино захоронение. Очевидно, вышла на него сразу после того, как я ей отказал. Завидное упрямство и совершенно патологическая любовь к церковной утвари.

Ну да бог с ней, дело не в этом. Хотелось бы знать, насколько далеко продвинулся мой коллега, а равно с какой целью он запер нас в подвале и хотел угнать машину Лютовой. Ну, положим, запер-то он нас потому, что задумал совершить угон, по крайней мере, так подсказывает логика. Но тогда как объяснить первый инцидент, тот самый, когда в подвале оказался изолирован я один? Зои Андреевны в тот день еще не было в городе, а значит, причастной к тому первому случаю она быть не могла. Тогда почему же оба эпизода так похожи? И в том и в другом разе дверь закрывают тихо и безо всякого шума, не предъявляя мне никаких претензий.

Последний казус случился позавчера, а Рафаловичи съехали три дня назад. Получается нестыковочка. Либо агент по собственной инициативе решил продолжать дело, либо Зоя Андреевна все еще в городе, но просто сменила место жительства, что наиболее вероятно. Было бы невредно установить среду ее сегодняшнего обитания, а заодно и сообщить, что ее наемник автомобильный вор. И помочь в этом мне может Клара Оттовна. Скорее всего, она старая подружка поповской внучки, иначе какого черта господа из Франции выбрали себе такую занюханную гостиницу.

Ну ладно, этим мы займемся чуть позднее, а пока пора позавтракать самому и покормить моих арестантов. Красной икры они не получат, но хлебушка я куплю им достаточно. А все-таки какую информацию вымогательница Альфия приберегла для меня на потом? Может быть, имело смысл купить ей ее вонючую воду?

Дома опять никого не оказалось. Что-то последнее время моя супруга стала вести несколько неупорядоченный образ жизни, и на эту тему с ней следовало бы серьезно поговорить. Налив себе вчерашнего борща, я уже приготовился обстоятельно позавтракать, когда в дверь позвонили. Досадливо отбросив ложку, я пошел открывать.

Этого я ожидал меньше всего. В дверях собственной персоной стоял пузатый отец Никодим. Был он в светском и в этом одеянии больше походил на рубщика мяса, решившего посетить оперный театр.

– Извините, Константин Иванович, если не ко времени, – заходя в переднюю, чопорно начал он, – но, видит бог, нужда заставила.

– Проходите в кабинет, батюшка или как вас там…

– Зовите батюшкой, а вообще-то по отчеству я Никодим Афанасьевич.

– А ведь я вас знаю, Никодим Афанасьевич, – надеясь на свою прозорливость, решил позабавиться я. – Лет десять тому назад вы на рынке боровками торговали. Угадал?

– Да как вы можете? У нас в роду все до десятого колена были священнослужителями, у меня дальний предок за веру погиб, а настоящего моего прадеда, Александра Афанасьевича, в тюрьме за убеждения сгноили, а вы такое говорите. Обидно.

– Извините, значит, ошибся, – злясь на себя, поневоле стушевался я. – Так что вас ко мне привело, какие проблемы?

– Да это… Как вам сказать… Не знаю…

– Говорите, преподобный, наверное, вы хотели сообщить мне о недостойном поведении председателя благотворительного фонда «Благовест» Светланы Лютовой? – видя, что он никак не может собраться с мыслями и разродиться, подсказал я.

– Да, но… Э-э-э…

– Она тратит деньги фонда не по назначению?

– Упаси бог. Я по другому случаю пришел…

– Тогда я вас слушаю, – теряя терпение и помня, что стынет борщ, поборонил я его.

– Беда случилась, Константин Иванович, в переплет Светлана Сергеевна попала.

– В какой переплет? Да говорите же вы толком, отец Никодим Афанасьевич, почему я должен вас постоянно подталкивать?

– Так я правда не знаю, с чего начать. В общем, Светлану Сергеевну вчера вечером забрали в милицию.

– За что? – чуть не подпрыгнул я от изумления.

– За наркоту, – как-то смешно и по-блатному ответил понурый попяра.

– Что ж, значит, заслужила, – подумав, резюмировал я. – Но признаюсь вам, я несколько ошарашен и огорчен. Мне она наркоманкой не показалась. Или она просто поторговывала?

– Ну как вы так можете? – совсем расстроился поп. – Никакая она не наркоманка и ничем таким отродясь не занималась. Посудите сами, откуда у нее на это время? С раннего утра и до поздней ночи как белка в колесе крутится.

– Как же она попалась и откуда вы об этом узнали?

– Ну, у нас кое-кто там, – он показал пальцем в потолок, – тоже имеется, вот тот человек и сообщил, чтобы вы, значит, Константин Иванович, знали, что ее остановили гаишники или, как теперь они именуются, гибдидишники и попросили разрешения осмотреть машину. Она-то ни о чем таком и думать не думала, пожалуйста, говорит. Они осмотрели и якобы нашли у нее пятьдесят граммов кокаина. А я так предполагаю, что они сами туда его подложили.

– А какой им был смысл? – спросил я, а про себя подумал: «Какой интерес для них могла представлять Лютова, мелкая плутовка, подвизающаяся на церковном поприще?»