Крепость королей. Проклятие - Пётч Оливер

Он заговорщически наклонился к ней, так что Агнес почувствовала запах перегара.

– Матис хочет вас видеть, – прошептал он. – Я пропущу вас к нему. Только Богом прошу, ничего не говорите отцу!

Агнес грустно рассмеялась:

– Поверь мне, Ульрих, у него сейчас совсем другие заботы.

Девушка не знала, радоваться ей или волноваться. Матис хотел ее видеть! Значит, он ее простил? А может, он болен? Скрепя сердце она направилась вслед за Ульрихом к тюрьме.

Ее на веревке спустили в камеру. Хоть и стоял полдень, узкие окошки едва пропускали свет, и Агнес не сразу разглядела Матиса в углу, закутанного в одеяло, которое ему наверняка бросил сердобольный Ульрих. При виде друга Агнес ужаснулась. Заточение изменило сильного когда-то кузнеца до неузнаваемости. Скудная еда, злость и тоска заметно его истощили. Лицо осунулось, плечи торчали под бледной кожей. Кроме забрызганных грязью и нечистотами штанов и рваной рубахи, на нем ничего не было. Сейчас Матис казался маленьким и понурым. Только глаза пылали огнем.

– Агнес! – воскликнул он, когда она медленно опустилась на веревке; в голосе его звучало скорее изумление, чем радость.

Когда ноги коснулись пола, Агнес покачнулась, но затем выпрямилась и встала пред Матисом. Веревка снова скрылась во мраке. Поначалу никто не проронил ни слова. Наконец девушка взяла кузнеца за руки и крепко сжала.

– Матис, – прошептала она. – Мне… мне так жаль.

Парень высвободил руки и одарил ее гневным взглядом.

– А вот отцу твоему, как видно, не очень, – ответил он ледяным голосом. – Он, наверное, до скончания века собрался меня тут держать. Если я до тех пор не помру с голоду или не околею.

– Матис, не моя вина в том, что отец…

– «Матис, не моя вина…» – тонким голоском передразнил ее юноша и со злостью расшвырял кучу соломы, откуда с писком бросились врассыпную несколько мышей. – Проклятье, и зачем я только послушал тебя? Почему сразу не скрылся в лесах?.. Зачем я тебе доверился?

Агнес с трудом сглотнула. Матис еще никогда с ней так не разговаривал.

– Я попросила отца Тристана, чтобы тот поговорил с отцом, – ответила она тихо. – Уверена, он не станет держать тебя в заточении целую вечность. Мы что-нибудь придумаем.

Матис презрительно фыркнул и отвернулся. Затем вернулся в свой угол, сполз вдоль шершавой стены на пол, да так и остался сидеть там, подогнув ноги и скрестив руки на груди.

На какое-то время воцарилось молчание. В конце концов Агнес первая его нарушила.

– Ты получил мой рисунок? – спросила она неуверенно.

Матис кивнул.

– Очень… красиво, – пробормотал он и неожиданно ухмыльнулся: – Хотя уши у меня там слишком большие.

– Так они у тебя и впрямь большие!

– У тебя тоже. Только у тебя волосы длинные, и можно их спрятать.

Агнес невольно улыбнулась. По крайней мере, чувство юмора и былой задор за время заточения его не оставили.

– Мы что-нибудь придумаем, – повторила она, словно молитву. – Вот увидишь, не позднее Вознесения снова окажешься на свободе.

Матис злорадно рассмеялся:

– Ты и вправду думаешь, что я стану сидеть тут до этих пор? Мой отец смертельно болен, крестьяне изнемогают под ярмом Гесслера, а я гнию тут… Нет уж! Скоро я отсюда выберусь, и ты мне в этом поможешь!

Агнес сразу не понравился безумный блеск в его глазах.

– Что… что ты задумал?

Матис резко поднялся и встал почти вплотную к Агнес.

– Я обнаружил потайной выход, – прошептал он едва слышно. – Но мне потребуется твоя помощь, чтобы сбежать.

Приглушенным голосом юноша рассказал ей о заделанной плите и изложил свой план.

Агнес отпрянула от него, словно ее камнем ударили.

– Ты собрался… взорвать плиту? – воскликнула она громче, чем ей хотелось.

– Тсс!

Матис быстро посмотрел наверх, но в маленьком квадратном проеме никто не показался.

– Все не так страшно, как кажется, – продолжил он шепотом. – Пороха нужно совсем немного, нескольких унций должно хватить. Из мусора и камней я построю небольшую перегородку, чтобы спрятаться. Пока эти пьянчуги очухаются, меня уже след простынет.

– Но, Матис, – Агнес покачала головой. – Это… это безумие! Даже если тебе удастся взорвать плиту, ты понятия не имеешь, куда ведет этот ход! Может, там и нет никакого хода? Может, он завален или за стеной всего лишь пустота… – Она взяла Матиса за руки. – Ты хоть представляешь, что сделает с тобой мой отец, если поймает тебя при попытке к бегству? Представляешь?

– А ты хоть представляешь, что случится, просиди я тут еще несколько дней? – прошипел Матис. – Хоть отдаленно представляешь, каково это, когда по ночам у тебя по лицу бегают крысы, когда блохи съедают тебя живьем, а ты задыхаешься от собственной вони? Представляешь, каково это, неделями таращиться на стену? Нет, не представляешь, дочь наместника!

Он высвободил руки и принялся расхаживать из угла в угол, яростно при этом жестикулируя.

– Мне уже голоса по ночам слышатся! Мне снится этот Ричард Львиное Сердце, которого, видимо, тоже держали здесь… Агнес, ты что, не понимаешь? Если я в ближайшее время отсюда не выберусь, то отцу твоему придется разбираться уже с полоумным!

– Может, английский король и вправду сбежал через потайной ход, и его потом заделали, – пробормотала Агнес рассеянно.

В глазах у нее неожиданно помутилось, и ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.

– Что… что с тобой? – растерянно спросил Матис.

– Все в порядке.

Агнес встряхнулась, как мокрая собака, и ощущение исчезло столь же быстро, как и появилось. И все-таки она чувствовала себя усталой, как после кошмарного сновидения.

– Я просто думаю: что, если Ричард Львиное Сердце действительно сбежал из этой темницы, – продолжила она. – Говорят, что его верный бард Блондель ходил от одной крепости к другой и распевал любимую балладу Ричарда, пока тот не откликнулся из темницы Трифельса. Может… может, Блондель и его спутники действительно прорыли тогда туннель для английского короля…

Матис шагнул к ней:

– Ха, вот и я о том же толкую! Тут есть выход! – Он злобно рассмеялся: – Хотя не представляю, чтобы сюда заточили английского короля. Как вообще столь могущественный человек угодил в застенок?

Агнес глубоко вдохнула. Она еще не оправилась от внезапного приступа головокружения.

– Отец Тристан рассказывал мне об этом, когда я была еще ребенком, – ответила она, запинаясь. – Если верить истории, то Ричард Львиное Сердце возвращался из крестового похода лишь с небольшим сопровождением. Они ехали переодетыми в простых паломников, но в Вене их узнали и выдали. Австрийский герцог Леопольд взял короля в плен и передал кайзеру. В конце концов его заточили в Трифельсе. Ричарда отпустили, лишь получив за него выкуп в сто пятьдесят тысяч серебряных марок. На эти деньги Генрих IV снарядил армию и отправился на Сицилию, где и заполучил легендарные сокровища норманнов.

Агнес устало улыбнулась:

– Сокровища норманнов… Это одна из моих любимых историй. На днях отец Тристан снова рассказывал мне ее.

Матис подмигнул ей:

– А ты так и не разлюбила все эти истории. Помнишь, как ты тайком читала мне старинные баллады в библиотеке? Эх, знал бы твой отец, что грязный подмастерье ошивался в его святейших залах…

– Ты к нему несправедлив! Да, временами он слишком суров, но он любит тебя.

– Конечно. Поэтому и решил сгноить меня тут!

Матис презрительно сплюнул на пол, на него снова накатило уныние. И вид у него был до того жалкий, что Агнес пришла в ярость из-за упрямства своего отца.

И все это из-за одной-единственной аркебузы!

– Агнес, прошу тебя! Ты должна мне помочь! – взмолился Матис. – Принеси мне порох! Он спрятан в свинарнике, возле нашего дома, под плитой. Я знал, что он мне еще пригодится.

Он пронзил ее взглядом:

– Если я действительно так дорог тебе, как ты говорила, то принеси его мне!