Крепость королей. Проклятие - Пётч Оливер

Но главное, она увидела страдания крестьян. Люди перебивались с гнилой брюквы на жесткий хлеб из дубовой муки и буковых семян. Они трудились от восхода до заката, обрабатывая скудные поля и жалкие огороды. Они гнули спины и надрывались, в то время как их младенцы, завернутые в пеленки, висели на деревьях у полей, раскачивались на ветру и плакали навзрыд.

Эта жизнь не имела ничего общего с теми историями и образами, о которых Агнес узнала в библиотеке Трифельса. Словно до этого все ее существо прошло в тесной каморке среди книг – и кто-то вдруг распахнул окно и впустил настоящую жизнь. И жизнь эта, убогая, полная лишений и несправедливости, исходила зловонием. Агнес не раз задавалась вопросом, как Господь мог допустить нечто подобное.

Через некоторое время, запыхавшись после затяжного подъема, девушка подняла голову и увидала идущую навстречу Маргарету. Камеристка спускалась легкой походкой; волосы ее были красиво убраны, на шее поблескивало ожерелье. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего лишь полированная медь с вставками из ограненных стекляшек. И все-таки Маргарета носила побрякушку, точно знатная дама. Поравнявшись с Агнес, служанка присела в книксене, но было видно, что ей не по себе.

– Куда так вырядилась? – с улыбкой спросила Агнес. – Не похоже, чтобы ты собралась белье в ручье полоскать.

– Я… я закончила всю работу, госпожа, – ответила Маргарета неуверенно. – Я с самого рассвета на ногах и помогала Хедвиг на кухне. Она отпустила меня до вечера. Разве что вам еще нужна моя…

Она помолчала и умоляюще посмотрела на Агнес. Но та лишь отмахнулась:

– Ты заслужила немного свободного времени. – Она подмигнула служанке: – Только если расскажешь, кто подарил тебе ожерелье.

– А, это… – Маргарета сделала вид, что только теперь о нем вспомнила. – Это… из Анвайлера.

Она коснулась украшения, и на потрескавшихся губах ее заиграла улыбка.

– Красивое, правда? Мне его подарил купеческий подмастерье из Шпейера. Он часто здесь бывает, и… я ему, кажется, нравлюсь.

– И сегодня он, видимо, снова в Анвайлере? – тихо заметила Агнес.

Маргарета кивнула, и Агнес ощутила тяжесть на сердце. Если камеристка действительно нашла себе состоятельного жениха, оставалось только порадоваться за нее. И все-таки Агнес ей в чем-то даже завидовала. Когда-нибудь Маргарета наверняка выйдет замуж за кого ей захочется. А что же Агнес? Она лишь надеялась, что следующий жених, которого представит ей отец, окажется не таким жалким, как Хайдельсхайм. А Матис, наверное, так и останется мужчиной ее мечты.

«А мечты со временем блекнут», – с грустью подумала Агнес.

– Удачи тебе, Маргарета, – сказала она через некоторое время, взяв себя в руки. – Ну, ступай же, пока твой торговец не укатил обратно в Шпейер.

– Благодарю, госпожа.

Маргарета с явным облегчением сделала книксен, припустила вниз по склону и вскоре скрылась за поворотом.

Агнес развернулась и побрела дальше, минуя крепостную стену и колодезную башню. Мысли, против ее воли, то и дело возвращались к Матису, и это причиняло ей боль. По совету отца Тристана, она перестала навещать юного кузнеца. Но, к сожалению, монах так ничего и не добился от ее отца. После первой поездки Эрфенштайн еще дважды бывал у герцогского управляющего в Нойкастелле, и с тех пор настроение его становилось только хуже. Что же там такого случилось? Она часто замечала, как отец задумчиво мерил шагами парадный зал. Несколько раз он просил Ульриха Райхарта проводить его в арсенал. И всякий раз возвращался оттуда мрачнее тучи.

Но больше всего ее занимал новый сон о Трифельсе. Воспоминания о нем не поблекли, а, наоборот, с каждым днем становились все ярче. Теперь Агнес ясно видела перед глазами каждый отдельный образ: юношу в кольчуге на башне, его беззвучные крики, кольцо на пальце… Могла прочесть по губам исполненные мольбы призывы.

Сними кольцо! Снимай же его!

Агнес снова вынула из-за пазухи странное кольцо, которое по-прежнему носила на цепочке. Может, оно и в самом деле представляло опасность? Может, сны эти были предостерегающими посланцами из далекой страны или даже из прошлого? Агнес тряхнула головой и спрятала кольцо обратно под корсаж. Наверное, это всего лишь следствие пережитых событий. Отец Тристан по каким-то причинам предостерегал ее насчет кольца, и теперь это вылилось в кошмарные сновидения…

У крепостных ворот Агнес приветливо кивнула стражнику Гюнтеру. Часовой что-то пробормотал в бороду, но девушка не стала останавливаться, а поспешила во внешний двор. Там, в углу, стояла птичья клетка высотой в человеческий рост. Парцифаль приветствовал свою хозяйку, радостно хлопая крыльями. Он уже полностью оправился, и Агнес несколько раз выходила с ним в лес. Правда, сокол еще линял, и об охоте не могло идти речи. Хотя после встречи с Гансом фон Вертингеном и его подельниками у нее и так отпало к этому всякое желание. Ей теперь за каждым деревом мерещилось по разбойнику.

– Засиделся ты в последнее время, верно, малыш? – ласково заговорила Агнес с Парцифалем. – Скоро отправимся на прогулку, и налетаешься вволю, обещаю.

Только теперь Агнес заметила у сарая чужого коня. Это был поджарый жеребец с расчесанной гривой и начищенной до блеска шкурой. Он как раз залез головой в кадку с овсом. На ступенях к внутреннему двору развалились стражники Эберхарт и Себастьян и играли в кости. Пред ними стоял почти допитый кувшин с вином. Завидев Агнес, оба, пошатываясь, поднялись на ноги.

– Приветствуем, сударыня, – пролепетал Себастьян. – Надеюсь, день удался на славу.

– С вашим, похоже, ни в какое сравнение… – Агнес кивнула в сторону коня: – У нас, как я вижу, гости?

– Зна… знатные гости, – промямлил Эберхарт. – Даже бочонок французского вина в подарок привез. Графу троекратное ура-а!

– Графу?

Агнес в изумлении смотрела на стражников. Не дождавшись никаких объяснений, она направилась во внутренний двор. Быстро занесла соль на кухню, убрала свернутую материю и, сгорая от любопытства, поднялась по лестнице в парадный зал.

Оказавшись в просторном зале, Агнес увидела отца, сидящего на стуле перед холодным камином. Рядом с ним устроился молодой мужчина, бледный и хорошо одетый. На нем был черный берет, такой же черный камзол и зауженные шелковые брюки. На шее висела золотая цепь. В мрачном зале, среди изъеденных молью ковров, он казался посланником из другого, богатого мира. Судя по всему, мужчины обсуждали что-то важное. На небольшом столике стояли два надтреснутых хрустальных бокала, полные вина. Агнес знала, что отец доставал дорогой хрусталь только для важных гостей. Заметив дочь, Филипп фон Эрфенштайн прервал беседу.

– А я думал, ты еще в Анвайлере, – проворчал он недовольно, после чего кивнул на незнакомца: – Ну, как бы то ни было, у нас гость. Это юный Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек. Я уже рассказывал тебе о его роде. Будь добра, выкажи графу должное уважение.

Агнес преклонила колени. Отец действительно время от времени вспоминал Лёвенштайн-Шарфенеков – в основном недобрым словом. По мнению Эрфенштайна, их род был как раз из тех, что возвысились благодаря одному лишь происхождению, а не за счет каких-то деяний. Родовой замок Шарфенеков располагался всего в нескольких милях от Анвайлера, недалеко от крепости Ганса фон Вертингена. Связи с бывшим пфальцским курфюрстом Фридрихом обеспечили их могуществом и состоянием. Они владели самыми богатыми землями в округе.

– А слухи о вашей красоте, оказывается, не лгут, – заметил Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек, пригубив вина. – Ваша мать, должно быть, была настоящей красавицей.

Агнес подняла голову и внимательнее взглянула на графа. Закинув ногу на ногу, он с благосклонным видом откинулся в кресле. Черная подстриженная бородка делала его несколько старше своих лет. На мясистых губах переливались капельки красного вина. Это был красивый, приятный мужчина, и Агнес подозревала, что он вполне осознавал этот факт. Весь облик молодого дворянина свидетельствовал о том, что он привык получать все, что ему вздумается. От него исходила какая-то особая аура, и Агнес не могла сразу решить, отталкивает ее это или, наоборот, привлекает.