Проблема всей жизни - Роман Никитин

Камера зашлась помехами, экран закрыла какая-то странная рябь, но спустя секунду картинка прояснилась. Что-то булькнуло в воду рядом с причалом, очень похоже на человеческое тело, как я успел заметить. Через несколько секунд снова горсть помех, и снова картинка. На ней буквально из воздуха появляется широкоплечая фигура мужчины, а перед ней — знакомый силуэт Проблемы. Девчонка что-то держит в руке. Я пригляделся и узнал плазменную лампу из груза. Вот Тьянь уворачивается от выстрелов из какого-то странного пистолета с очень широким стволом, затем пулей бросается навстречу врагу и буквально вколачивает тому в глотку наконечник лампы. Пока мужчина судорожными попытками пытается избавиться от "угощения", Тьянь бежит к экраноплану. Взрыв застигает ее в проеме люка, девочка ныряет внутрь — изображение снова заходится помехами. Когда картинка успокаивается, нет уже никакого мужчины. Тьянь тоже не видно.

Следующее, что видит камера — это нашу погрузку на десантный бот. Вот иду я, тащу на руках китаянку. Ее у меня принимают серьезные ребята в форме американских десантников. Мы грузимся на бот и отплываем.

Конец записи. Занавес.

— И вы говорите фэйрплей, господин Уайт?

Мне нечего сказать. О том, что Тьянь способна исчезать, я знал. Но никогда не видел… так сказать, тактического исчезновения и проявления.

— Это и для меня новость, лейтенант. Но уверяю, вашим людям ничего не грозит. Вашей стране, думаю, тоже.

— Вы думаете, значит. А вот младшим офицерам морского десанта запрещено думать, — холодно произнес мулат. — Поэтому я не могу объяснить увиденное, а вы остаетесь на нашем корабле.

Я пожал плечами. В общем, примерно этого я и ожидал.

— Вы остаетесь нашим гостем, но теперь в любом месте вне вашей каюты вас будет сопровождать один из моих людей.

— Понятно.

Лейтенант хотел было вернуться к своим делам, но передумал и снова посмотрел мне в глаза.

— Мне очень жаль, что один из коллег-военных не нашел в себе смелости быть до конца честным, господин Уайт. Мы меняем курс. Афера с атакой ваших хакеров на наши коммуникации завершилась ничем. Думаю, вы теперь не скоро увидитесь со своими друзьями из Поднебесной.

Пока мы возвращались к "моей" каюте, я думал о Тьянь. И не о том, что она снова исчезла, а значит, вернется изрядно постаревшей, если к ангелоподобным китаянкам это вообще применимо. Нет, я думал о той видеозаписи, которую мне показал лейтенант за дверью с надписью "Captain".

Да, тогда вечером было уже не до выяснения, что приключилось в доке. Было некогда расспрашивать как Тьянь отбилась от этих… как там? Чертей? Нет… Ах, да, бесов. Как она отбилась от бесов.

Но черт возьми, исчезновение в воздухе, уворачивание от выстрелов и запихивание немаленькой такой лампы в рот несчастному бесу — это уже перебор! Может быть, где-то внутри себя я до сих пор верил в то, что попал в Страну чудес. Ведь там сколько не считай приключения, странности и чудесатости, а реальной войны быть не может. Приключение закончится, я проснусь — и все станет ну если и не таким как прежде, то уж точно вернется на круги своя. Ну не может мир вокруг меня действительно сойти с ума.

Оказывается, может.

Оказывается, и у ангелов есть кулаки. А может быть, они их никогда и не прятали? Как там по каноническому тексту… Есть ангелы карающие, с мечами огненными, так?

Вспоминается шутка. Текст объявления на сервере вакансий гласит: "Для борьбы с чудовищным злом требуется чудовищное добро". И лаконичная приписка: "Требование к кандидату: наличие кулаков". Никогда не подвергал сомнению ни ту, ни другую части объявления, и всегда полагал, что неспособность защищаться и ударить в ответ — признак не силы, но слабости. Но ведь должны быть пределы!

Ладно, допустим, я не заметил возникающего из ничего человеческого тела, в брызгах падающего в воду. Но та жестокость, с которой Тьянь вколотила в глотку мужчине громоздкую лампу вызывала оторопь. И я был готов отдать на заклание душу, но именно Тьянь сделала так, что лампа взорвалась. Этого не было видно на экране, но я чувствовал, что это именно так.

И дьявол вас разбери, именно взрыв лампы накрыл излучатели "Непсис"!

Чудовищное добро с чудовищными кулаками?

Ну ладно. Да и шут с вами. Пусть и так. Я готов даже не расспрашивать о том, как, что, зачем, и главное — а единственным ли способом вырваться была эта бойня? И не из-за этой ли лампы вымер целый город я тоже не спрашиваю. Незачем уже, ясно что из-за нее.

Я готов не расспрашивать. Даже если посмотрю в твои раскосые глаза и пойму, что истерика и рыдания на руках у морпехов — не просто шок или истощение, но и в самом деле осознание того, что наделала. Ты ведь наверняка предчувствовала прорыв Инферно еще до того, как он начался.

Ладно. Я не буду терзать тебя вопросами, маленькая ангельская убийца. Ты только появись снова в этом мира, а? Очень тебя прошу. Да-да, конечно, только затем, чтобы я мог с тебя строго спросить. А ты как думала? Что я просто соскучился?

Да чушь полная.

-

Глава 13. Большая шишка

Коллегия Кардиналов собирается часто, но всегда дистанционно. С теми средствами связи, которыми владеет Церковь, должный эффект присутствия не проблема. Сегодня же традиция нарушилась, Данте присутствовал на Коллегии лично. Он и еще девять кардиналов. Каждый со своей специализацией, но — кардинал. И только Данте Берг в сане епископа-следопыта.

Честно говоря, он не ожидал вызова в Женеву. Большая политика всегда оставалась где-то в заоблачных высях правящей верхушки Церкви, и Данте старался не вдаваться в подробности бытия небожителей. Но сегодня он здесь, в центральном офисе "Непсис". Самой великой церкви в истории человечества, ибо никогда еще не было церкви столь могущественной и столь почитаемой по всей планете. Почитаемой, между прочим, истово, всерьез и без малейших колебаний. Церковь забила гвоздь в крышку гроба этого Дракулы всего рода человеческого, этого нашествия оттуда. Да, враг не убит, он только запечатан в своей гробнице. Но одолел его "Непсис".

Но ничего, скоро найдется сила и для окончательного упокоения. Тварями твоими, иномировая дрянь, мы уже обладаем и управляем. Скоро натравим их на тебя же самого — посмотрим, каким фальцетом запоет Сатана.

— Берг, вы меня слушаете?

Данте оторвался от своих мыслей. И в самом деле задумался. Кардинал-воздающий Лучиано стоял напротив, приглашая в зал Коллегии.

— Извините, монсеньор, — склонился в поклоне Данте. — Задумался.

— Это не страшно, — престарелый итальянец улыбнулся. — Хуже, когда люди не думают. Есть примеры. Пойдемте, Берг, эта тема также на повестке дня.

Данте проследовал в Коллегию.

Что бы не думали те немногие, представляющие лагерь врагов Церкви, какими бы мерзкими ритуалами они не населяли центральный офис "Непсис", ни фанатичных гимнов Всевышнему, ни поклонения Антиподу здесь не практиковали. Не было ни мрачных технофриков, ни религиозных киборгов. Не водилось подобных гадостей в обители мировой Церквки. Решения принимались обычными людьми. Ну, пусть не совсем обычными — большая часть из них до посвящения в иерархи имела ученые степени и солидный груз исследований в классической науке. Самых разных направлений. Данте, например, специализировался по электрослабым взаимодействиям. Кардинал Лучиано, насколько известно, один из ведущих физиков-теоретиков. Другие члены Коллегии тоже выдающиеся ученые, каждый в своей области.

Зал Коллегии называли залом только для звучности. На деле это просторный офис на одном из последних этажей Башни Бодрствующих — грандиозного небоскреба в центре Женевы. Сталь, стекло, пластик, офисная техника. Никакого налета средневековой дикости, в которую так любят облачать Церковь ничтожные злопыхатели. Из религиозной символики лишь обязательное Распятие на задней стене и книжечки Святого писания на полупрозрачной круглой столешнице. Десять штук, по числу кардиналов.

Восемь мест уже заняты: разного возраста мужчины разных национальностей. Конечно, в самой обычной одежде, никаких ряс и прочих пережитков средних веков. Почти все в деловых костюмах темных тонов, только Афанасий как обычно в белоснежной "тройке" да Махмуд с феской на голове. Ах, ну да, конечно, Эткинсон верен потертым джинсам. Сейчас правда, их не видно, американец сидит в глубоком кресле, придвинутом к столу.

— Данте, ты, наверное, уже понимаешь, — сказал Лучиано, усаживаясь в свое место, — Гоу исключен из Коллегии. Таким сорвиголовам не место среди нас.

Берг кивнул, соглашаясь с выводами монсеньора.

— Ну а раз понимаешь, то не стой столбом. Твое место рядом с Жан-Жаком.

Данте не в силах был поднять взгляд, так и замер в полупоклоне.

Шестнадцать лет он шел к этому.

Шестнадцать лет искреннего служения единственному богу, имя которому — Человечество.