Берег невозможности - Константин Твердянко

крайней мере, обломки, которые оттуда торчали, выглядели в точности так. Это, разумеется, прекрасно объясняло, почему хитиновые лапы не ломаются под весом чудовища. Но вызывало другие уместные вопросы.

Откуда там кость? Что за ерунда? Может, меня глючит от перенапряжения, травматического шока и яда? Или колдовство адского исчадия повлияло?

Я наклонился, чтобы разглядеть поближе. С силой потер глаза ладонями. Да нет, и вправду кости. Трогать осколки, выпирающие из раны, уж не буду без необходимости. Дорого бы я заплатил за то, чтобы просветить монстра рентгеном. Изучить его скелет целиком. Вот уж была бы сенсация в научном мире. Членистые конечности с костями в основе! Впрочем, сам кит на паучьем шасси уже претендует на открытие тысячелетия.

Чем меньше времени проходит между травмой и вправлением перелома, тем лучше. Иначе может начаться некроз тканей. Естественно, пытаться поставить кости на место стоит лишь тогда, когда умеешь это делать. Я умел, а за прошедшую зиму еще и натренировался вполне сносно. Но… С такими увечьями не сталкивался вообще никто и никогда, однозначно. А чтобы работать с крупными конечностями, да еще в толстой хитиновой оболочке, нужны физические усилия. Какое там, я стоять не могу без поддержки…

Все равно — вправлять надо. Отдыхать — потом. Давай, наскреби последние резервы… Должны же быть еще…

— Найди… палки. Крепкие, — проговорил я, стараясь не размыкать челюсти. — Восемь или десять. Или сруби тонкие деревья. Мечом вот… Надо будет лапы обвязать. Далеко не ходи только. Я посижу пока.

Звитка ушла на поиски материала для шины, а я то ли задремал, то ли свалился в обморок. От легкого прикосновения к плечу подскочил и взвыл: разбередил бок. Показалось, что туда острых стекляшек насыпали. Ох черт, снова вставать…

Ведьма глядела на меня с неприятной жалостью. Проигнорировал дорожки слез на ее лице и требовательно вытянул руки. Она тоскливо вздохнула, сжимая пальцы на моих предплечьях и откидываясь назад. Кряхтя, враскачку справился с подъемом. Теперь самое сложное.

Когда я взялся за первую лапу, химера взвизгнула так пронзительно — виски сдавило, сердце защемило. От неожиданности отдернул руку — и, похоже, только сильнее навредил. Судя по тому, как чудовище захлебнулось стоном.

Ах ты ж, какие тяжелые лапы… Трудно проводить репозицию костей, когда конечность весит практически как ты сам. Почти невозможно — если силы выжаты буквально в ноль. Но нужно… Налегал всем телом, поднимая и поворачивая изломанные ходули. В особо запущенных случаях привлекал Звитку, которая и меня поддерживала одновременно. Она же и привязывала к лапам палки, чтобы зафиксировать положение. Отрезая полоски ткани прямо от моей рубахи… Ничуть не жалко, все равно изорвана и запачкана так, что не отстирать вовек. Тварь визжала, скрипела и свистела на все лады, несмотря на ведьмино обезболивание.

— Потерпи… Потерпи, ладно? — ласково приговаривал я. Не знаю, кому — ей или себе.

Руки уже не слушались, голову забил ватный туман. В нем терялись звуки, запахи, образы и чувства. Двигались мои кисти, пожалуй, чисто автоматически, разум их не контролировал. Ну же, держаться… Осталась необработанной лишь одна лапа, и травмирована она меньше прочих…

Вот уже… Все-таки дошел до конечности из последней пары. И вполголоса обозвал себя идиотом. Мог бы и раньше догадаться, что лапы поддерживает внутренний скелет. Ведь две из них оканчивались девичьими — эльфийскими — ступнями. А там-то кости точно были — как и в голенях. И с чем-то они должны были соединяться. Иначе как бы чудище на них опиралось?

Провозился настоящую вечность — по ощущениям. Связь с реальностью стремительно истончалась, таяла. Закончил, кажется… Лучше сделать уже не смогу.

— Все… — сказал я и сполз на изрытую почву. Спасибо хоть, Звитка замедлила падение.

— Ты чего? — испугалась она.

— Я спать. Обвяжи… лапу. Как делали… — уже закрывая глаза, невнятно прошептал я.

Сон обрушился мгновенно и сокрушительно, как удар исподтишка. Никогда не засыпал так быстро, даже в армии после строевой. Правда, забытье вышло неспокойным — меня начало лихорадить, и сильно. Знобило, и я, почти не поднимая веки, осторожно подлез под бок химеры. Нельзя ворочаться, а то, не дай бог, потревожу ее переломы…

А проснулся в этот раз неожиданно легко. Даже сам не поверил. Хотел себя ущипнуть, но это не понадобилось. Дыра в щеке, ушибленная челюсть, надорванная икра и рассаженный бок тут же напомнили о себе. Кожа на груди, наоборот, странно онемела.

С тихим стоном я потянулся. Мышцы отозвались саднящей вялостью. Будто не спал, а сдавал нормативы для спецназовцев и десантников параллельно. Всю ночь. В том, что ночь уже прошла, сомнений не было. Солнце едва поднялось над верхушками деревьев. А когда я вправлял лапы косатке-скорпиону, начинался вечер. Выходит, проспал две трети суток. Или около того. Неслабо так вздремнул.

Согнул одеревеневшее туловище, сел — сам, без посторонней помощи! Да, где ведьма-то?

— Эй! — беспокойно позвал я. — Звитка! Звитка!

— Тут я! — немедленно откликнулись за спиной.

Я вздрогнул, обернулся. В шее что-то щелкнуло. И вдобавок обожгло щеку. Ай, чтоб тебя!..

— Одежду… Снять надо. Да не с тебя! С меня! — поспешил я уточнить, увидев, как ведьма ухватилась за нижний край своей рубахи. — Да не штаны, что ж ты!

С грехом пополам стянули с меня хламиду, потом серые обрывки. И я уперся подбородком в грудь, пытаясь оценить масштабы неприятностей.

Выглядело все довольно паршиво. Там красовалось здоровенное пятно серо-желтой, явно омертвевшей кожи. Границы его были очень четкими, красными, отекшими. То есть вширь оно вроде не расползается. Уже радует. Лишь бы отторгалась погибшая ткань постепенно, чтобы успели нарасти новые покровы. Пересадку-то мне здесь никто не сделает.

Оглядев след от поганой мглы, потрогал его пальцем. Судя по отсутствию чувствительности, рецепторы выжжены начисто. Значит, повреждение не просто обширное, но и довольно глубокое. То-то было так больно… Надеюсь, хотя бы ребра не затронуло.

А вот по химере это мерзкое марево погуляло гораздо сильнее. Настрадалась… Как там она? Нужен нормальный осмотр, а не как вчера.

Аккуратно коснулся правой стороны лица, скривился. Щеку раздуло, особенно опухли ткани вокруг раны. Все-таки яд подействовал сильнее, чем я ожидал. Поэтому ночью озноб пробрал… И лицевой нерв дергает свирепо, а голова кружится.

Что с боком и ногой, я уже видел. В общем-то, тоже ничего хорошего, но и не смертельно. Могло быть хуже, да еще как. Это чем мне так вчера икру рассекло? Веткой или клешней? Не помню… Еще ведь