У Пяти ручьев - Евгений Кораблев

Когда осела поднятая пыль, золотоискатели спустились в овраг к обнажившейся стене. Им представилась картина, заставившая усиленно забиться их сердца.

В образовавшемся разрезе была изумительная картина прохождения нескольких золотых жил в горных породах. В жилах мелкозернистой породы, называемой березитом, тянулась одна толстая и несколько мелких золотоносных жилок кварца. Они шли параллельно, то тесно сближаясь и свиваясь, то расходясь на несколько аршин. Золото в кварце иногда сверкало зернами, чешуйками или маленькими кусочками. Но, конечно, не все его можно было видеть среди других минералов. Длина жилы простиралась во всю ширину березитовой полосы. Дальше жила уходила вниз на неизвестную глубину.

Это были сотни тысяч рублей, а может быть, и миллионы! И это сказочное богатство, которое они раскроют людям, на минуту так захватило, что золотоискатели не заметили, как на вершине оврага, в кустах, появились четыре человеческие головы. Но это были не ребята! Их глаза тоже жадно загорелись при виде золота. Молча и крадучись, они наблюдали за золотоискателями.

– Ну, Пимка, – сказал Ян. – Беги, зови сюда деда и ребят.

Пимка, как стоял с мешком набранных пород, так и кинулся в воодушевлении по дну оврага. До лагеря было с полчаса бегу.

Ян остался один разглядывать найденное богатство.

Четверо спрятались и пропустили мимо себя не заметившего их Пимку.

Когда Пимка скрылся из виду, Ян осмотрел жилы и стал отбивать молотком куски кварца. Кварц поддавался слабо. Увлеченный работой, Ян положил ружье на обвалившуюся породу и стал искать глазами камень покрупней, чтоб им ударить. Но в эту минуту сзади чьи-то железные руки схватили его и повалили на землю.

В одно мгновение он был связан по рукам и ногам, а рот ему заткнули тряпкой.

Мешок с породами весил около пуда. Отбежав с полверсты, Смекалистый сообразил, что он совершенно зря тащит эту тяжесть. Ее унести они могли и потом, не торопясь. До лагеря оставалось еще версты две. Бросать коллекцию пород в лесу ему не хотелось, и он решил вернуться к Яну, оставить в овраге мешок, а потом уже двинуться к стоянке.

Подойдя к спуску в овраг, он разинул рот, чтобы закричать: «Ян!» – но слова застряли у него в горле. Он окаменел.

Он увидел, что четверо незнакомых вооруженных людей стояли на том месте, где он только что оставил Яна, и рассматривали найденные золотоносные жилы. Незнакомцы так увлеклись видом золота, что не заметили Пимку.

Испуганный и озадаченный, мальчик присел в кусты. Откуда явились эти люди? Кто они? И где Ян?

Ждать ему пришлось недолго. Четверо неизвестных, осмотрев золотоносный разрез, зашли куда-то в кусты и из них подняли связанного человека, в котором Пимка с ужасом узнал Яна. Они осторожно вынесли его на край дороги и положили снова в густой кустарник.

Потом все спустились в овраг и остались чего-то ждать на дне. Он видел, что они присели за кусты с винтовками. На кого-то готовилась засада. Прошло полчаса, час. Пимка ждал. Время тянулось бесконечно долго. Наступил вечер и сумерки.

Пимка видел, что ожидания их не сбылись. Уже стемнело. Потеряв надежду, они с бранью вышли из засады, поднялись из оврага и понесли Яна в глубь леса. Замирая от ужаса, Пимка, крадучись, пошел за ними. Его трясло, но он не выпустил из рук винтовки. С бьющимся сердцем он стал ждать.

«Вот тебе и золото! Ведь это, значит, бандиты, лесные бродяги, – пришло ему вдруг в голову. – В овраге они караулили ребят».

Его маленькое сердчишко разрывалось на части. Что делать? Чем помочь? Бежать ли в лагерь, предупредить ребят?.. Или лучше проследить, что сделают с Яном, нельзя ли ему помочь бежать? В крайнем случае узнать их местопребывание и ночью привести ребят.

Шайка, неся связанного Яна, поднялась в глубь леса на возвышенный берег реки. Пимка крался за ними в отдалении, в кустах.

Между тем наступила ночь.

Они остановились. Пленного привязали к лиственнице и освободили от кляпа. Он протяжно и сильно застонал.

Сердце Пимки сжалось.

Недалеко от пленника в лесу бандиты разложили костер. Оттуда неслись на берег хохот и песни. Видимо, они очень довольны были добычей сегодняшнего дня.

Осторожно Пимка начал подкрадываться к привязанному Яну. Приблизившись на расстояние нескольких десятков шагов, он забрался на ближний кедр и скрылся в непроницаемой для глаза чаще ветвей. Мальчику было видно все, его же не видел никто. Пока все шло удовлетворительно. Только сердце Пимки надрывалось, слыша, как мучительно Ян стонал и кашлял.

Голова Смекалистого отчаянно работала. Как освободить Яна? Ему приходили десятки планов, но он отвергал их один за другим.

Уже светало, а Смекалистый еще ничего не придумал. Главное он боялся, что Ян ранен и не может идти. И попытка бежать только ухудшила бы его положение. А козырем было только то, что разбойники, не подозревая присутствия мальчика, не караулили пленника. Возможно, что Ян стонал только оттого, что отекли связанные ноги. Если Ян может ходить, он перережет ему веревки, и оба они убегут в лагерь к ребятам. Хорошо, что бандиты остановились с пленным недалеко!

В это время до Пимки откуда-то донеслись глухие выстрелы. Один... другой... третий... четвертый... Еще и еще – с равными промежутками. Это в лагере ребята искали их. К ужасу Пимки, разбойники тоже услыхали выстрелы и о чем-то стали совещаться.

Потом двое направились к Яну, отвязали его, снова взяли на руки и понесли дальше в лес.

Пимкины планы рухнули.

Прячась в кустах, он двинулся за ними. Сердце его то замирало, то усиленно билось. Что они хотят сделать с Яном?

VIII. В дыму и огне

Ребята обшаривали каждый кустик, поэтому экспедиция двигалась очень медленно. К полудню они не прошли, вероятно, и двух верст.

– Что это с Краком? – спросил вдруг Андрей, несколько минут наблюдавший за вороном.

Ребята подняли головы.

Крак сидел, весь вздыбившись, на кусте гигантского вереска и смотрел куда-то, наклонив голову, точно прислушивался. Потом перелетел на другое дерево и снова начал слушать. Было ясно, что он встревожен, но в чем дело, ребята не могли понять.

В дремучем лесу, плотно охватывавшем людей, ничего особенного не было заметно и дальше ближайших деревьев ничего не видно. Ребята снова двинулись вперед.

Прошло еще часа два. Поиски ничего нового не дали. Крак не успокаивался. Напротив, он летел с ребятами к югу неохотно. То и дело садился и тревожно настораживался. Наконец, он поднял неистовый крик и совсем не летел, даже когда его подзывали.

Этого еще никогда не было. Он сидел весь взъерошенный. Если его пытались успокоить и гладить, щипался и гудел, и улетал обратно.