Седьмая Луна. Декамерон 2 - Андрей Коробов

ноги отдавалась вибрация от досок, что еле выдерживали вес двоих взрослых и сравнительно тяжёлых мужчин. Рокко имел неосторожность поглядеть под себя. Он застыл на месте, впав тут же в ступор.

Сотни бледных рук тянулись к нему. Гули не замолчали. От них шёл смрад на грани минеральной воды и трупной гнили. Когти из чёрного хрусталя крючились. Их зубы скрежетали. Задвоилось в глазах. Рыцарь представил, что было бы, свались он к ним.

Его передёрнуло от ужаса. Будучи на середине трапа, он совершил наконец-то следующий шаг. Увы, для него он оказался последним в этой жизни. Воины Хоругви и не думали проверять целостность древесины. Размокшая и местами треснувшая под весом проходивших рыцарей, она сломалась, когда пришёл черед Рокко идти. Прямо в центре.

Оглушительный треск ознаменовал фиаско последнего защитника храма. Тот заверещал, падая вниз, прямо на орду упырей. Приземление смягчила шайка людоедов, которых тот пригвоздил к мостовой тяжестью своего тела. Он распластался на них, поломал им кости, но и сам не обошёлся без ушибов.

Шипя от боли, Рокко щурился. Но едва распахнул глаза, увидел — всего на мгновение — свет приходящего дня.

А потом рассвет заслонили гули, обступившие его со всех сторон. Они стали губительной тьмой, что накрыла Рокко с головой, — шумной и голодной.

Каннибалы нещадно терзали его тело. Рыцарь верещал, пока ещё был в состоянии. Упыри разделывали бедолагу, будто курицу, только вынутую из дровяной печи. Правда, одними лишь когтями.

Вырывали руки по локоть и голени из суставов. Раздирали дублет, разламывали кольца кольчуги, рвали нательное белье, добирались до туловища. Распарывали кожу и, наконец, принимались за потрошение.

Он не сразу осознал, что уподобился блюду на королевском пиру, где тарелка — его кости с одеждой, а кушанье — плоть и кожа. А когда всё-таки додумался, поздно уже было.

Рокко замолчал навсегда. Мёртвый Город прибрал к рукам ещё одну душу.

При падении рыцаря и разломе трапа по доскам пошли колебания. Альдред устоял чудом, прекрасно понимая, что произошло только что. Он поднажал, стараясь покрыть оставшееся расстояние бегом. Будучи Киафом, Флэй не знал, к каким высшим силам взывать, лишь бы те помогли ему спастись.

Разломанные доски падали вниз, огревая незадачливых каннибалов.

Альдред не добежал всего ничего. Импульс чересчур поздно добрался до его стоп. Он понял, что трап уже падает, лишь тогда, когда тот выбило у него из-под ног ни с того, ни с сего. Глаза его широко раскрылись, взгляд бросило вниз, на карниз.

Падая, ренегат еле успел за него уцепиться. Переход рухнул вниз, на мостовую.

Израненная рука дала знать: под бинтом запекшаяся корка разошлась, а мышечные волокна степенно стали рваться, будто струны лютни.

Тело тянуло вниз, отчего пальцы его больно взрезала кровля. Из-под них сыпались куски черепицы ему на торс. Дезертир понимал, что в попытке подтянуться только обеспечит себе пропуск на ту сторону вне очереди. Разобьётся, но останется жить. Ненадолго. Чувствуя каждый кусок, что из него выдерут упыри.

Сдаваться Альдред не собирался: иначе всё, через что ему довелось пройти, было зря. Он приложил усилие и ухватился второй рукой за карниз. При рывке он заприметил, что на уровне его ног стоит окно, ведущее в одну из комнат жилого этажа.

В течение пары секунд предатель взвесил все за и против. Уж лучше пойти на один рискованный рывок, изводя ноги до изнеможения, чем роптать на судьбу, осознавая, насколько от чумы ослабли его мышцы.

Набрав побольше воздуха в грудь, беглец вцепился мёртвой хваткой в карниз вопреки боли. Метнул ноги себе за спину. Гули наблюдали за ним, раскрыв пасти. В следующий же миг дезертир напряг руки, что было мочи, и метнул сапоги вперёд, каблуками в стекло.

Зажмурился, вваливаясь внутрь чужой, брошенной спальни. Рухнул на пол, припорошённый стеклом, будто снегом.

Людоеды сразу же смекнули: теперь-то они смогут легко дорваться до упёртой жертвы. Практически беспрепятственно. За ними выдвинулся и Бегемот, как будто с цепи сорвался. Волна крика надвигалась на антикварную лавку, что устроили на первом этаже инсулы. Едва звон стекла стих, дезертир поднялся. Все осколки посыпались ему под ноги.

Гонка не на жизнь, а на смерть продолжилась.

Ренегат понятия не имел, открыта дверь или заперта на замок. Просто выбил её на бегу с плеча. Натолкнулся на стену и побежал по узкому, пыльному коридору. Туда, где, согласно его соображениям, должна была быть лестница.

И действительно, не прогадал.

Альдред принялся быстро спускаться по ступенькам в лавку. То тут, то там слышались крики оголодавших упырей, треск бившегося стекла. Гули его окружали.

Он только-только спустился в коридор, когда Бегемот пробил стену в лавке.

Флэй выругался в сердцах, но даже не услышал себя из-за поднявшегося грохота. Все античные безделушки, привезённые предприимчивым огнепоклонником из Гастета, повалились на пол под грудой каменных блоков. Статуэтки, проржавевшие кривые мечи, петроглифы — всё рушилось. Будто бы слона запустили в посудную лавку.

Едва заметив Киафа, Верховный Юстициар ускорился и начал преследование. В коридоре показались упыри.

Дезертир бросился очертя голову в ближайшую комнату, где виднелось распахнутое окно. Он живо упёрся в край рамы и вывалился наружу. Срезка вывела его на очередную проезжую улицу. Ему повезло: Циановые Дворцы стояли отсюда не особо далеко.

Примерно в тех краях, помнил ренегат, находился и госпиталь Сестёр Милосердия. Пусть и ударился бедром при падении, нужно было только бежать дальше.

Беглец поднялся не без труда и ринулся наутёк, чуть прихрамывая первые шагов пять. Вслед за ним выпрыгнул гуль и понёсся во всю прыть. Бегемот пробил стену за ним и поковылял тоже. Из переулков повыскакивали упыри. Сначала десять, но вскоре их число резко увеличилось до полторы сотни.

Впрочем, Альдред и не смотрел назад. Прекрасно понимал, что там лишь смерть.

Он только-только добрался до нужного перекрёстка, когда почувствовал: один из заражённых подобрался чересчур близко. На сей раз предатель не мог не обернуться. Из рукава в ладонь ему лёг стилет.

Пальцы сжались на рукояти. Флэй резко развернулся на сто восемьдесят градусов. Не успел. Гуль уже налетел на него с поросячьим визгом. Сбил с ног, порываясь впиться челюстями ему в шею. Лапой он пригвоздил к земле ладонь, в которой дезертир сжимал стилет. Камень, выложенный на мостовой, больно давил на тыльную сторону ладони. Раскроил кожу и пустил кровь.

Вторая рука оставалась свободна. Зажмурившись, Альдред выставил её поперёк, напирая на кадык людоеда.

Остальные приближались и уже почти настигли свою жертву.

Сила воли у ренегата слабла. Он понимал, что это конец. Вслед