Глубинная Россия: 2000 - 2002 - Вячеслав Глазычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ох уж эта экономика приграничья! Немало незатейливых тайн скрывается в ней. Было вот некое хозяйственное чудо: окрест урожайность как урожайность, а в паре порубежных районов она как-то странно завышена. Что бы это, в самом деле, означало? Незамысловатое расследование все ставит на места. С казахстанской стороны нечем топить зимой, так что обмен зерна на «горючку» является жестокой необходимостью для одних и недурным подспорьем для других, которые под это мероприятие наладили строительство нового элеватора. Есть, как положено, и оборотная сторона медали: к дверям районной больницы бредут казашки на сносях. Никаких полисов у них нет, но бесстрастно отгонять несчастных, как это запросто происходит в окончательно цивилизованных странах, у нас ещё не научились. Принимают. Для срочных операций тоже принимают, и до десяти процентов скудного бюджета больницы тратится на иностранных граждан, при отсутствии, разумеется, какого-либо официального интереса с сопредельных просторов. Нелегальная миграция порицается, конечно, всеми на каждом углу, однако же российские фермеры в существующих условиях кредитования и поборов в общем случае не в состоянии выжить без найма беспаспортных и почти бессловесных работников. Разветвленной сети придорожных услуг эти гастарбайтеры тоже нужны как воздух, да и во многих кооперативных хозяйствах от них не отказываются, особенно если собственные труженики предпочитают зарабатывать на жизнь (часто и на смерть), срезая электрические провода везде, где до них можно достать.
И все-таки недостаточно холодной констатации того, что пока ещё практически любое количество любых грузов произвольного назначения и практически любое число лиц с произвольными целями могут беспрепятственно пересекать новые границы России. Далее следует нужда в детализации анализа по тем «молекулам» государственного устройства, какие сегодня есть (административные районы). Далее следует или, во всяком случае, должна следовать структурно организованная проектная работа. Пограничье подлежит проектной разработке, осложненной тем, что одними силами государственной машины, без реального вовлечения в работу экспертных сообществ и институтов гражданского общества такой труд осуществить практически невозможно.
Неопознанное движение людей
Вторую экспедицию ЦСИ организовал силами профессиональных эконом-географов летом 2002 года. Естественно было, наряду с контрольным Бузулукским районом, ещё раз обработать территорию того же Кувандыкского. На этот раз следовало уточнить картину миграции, относительно которой наш семинар более поставил вопросов, чем дал ответов.
Немцы выехали почти отовсюду, часто сохранив за собой права собственности, ещё чаще — продав землю по схеме «дарения». На их место пришли отнюдь не российские фермеры. Демографические карты устарели до неопознаваемости, и остается уповать на то, что обработка данных состоявшейся переписи отразит хоть часть правды. Новые земляческие поселения — армянские, чеченские, курдские, не говоря о казахских с их специфическими формами родства, — все это образует собой причудливый мозаичный рисунок, никому не ведомый в подробностях.
Кстати, вторя работе географов в микромасштабе, я объехал часть пограничного Акбулакского района, где, в частности, выяснилось, что в областном центре в десять раз преувеличивали численность чеченских поселенцев, что тамошние казахи, к примеру в селе Карасай[61], обрусели настолько, что вот уже четыре года не находится преподаватель, чтобы вести факультатив казахского языка в школе.
Детальная работа географов[62] показала, что начиная с 2000 года миграция в Россию (официальная) резко сократилась и за все последние пять лет в Кувандыкский район прибыло из ближайшего зарубежья немногим более тысячи человек — из них 500 русских, 430 казахов, таджиков, татар, узбеков, 120 чеченцев[63].
В 2000 году из села выехало больше, чем туда прибыло, хотя общее сальдо по району ещё оставалось положительным, а в 2001 году миграционная убыль увеличилась в сельской местности в полтора раза и из Кувандыка выехало на 50 человек больше, чем туда перебралось. Постоянно растущая естественная убыль населения как в городе, так и в сельской местности определила стабильное снижение численности населения района. Если до 2000 года это происходило только за счет того, что естественная убыль превышала миграционный прирост, то с 2001 года отрицательные величины миграционного движения и естественной убыли стали складываться.
В 2001 году среди прибывших в район 93 % составляли внутрироссийские мигранты (из них 59 % из других районов области), среди выбывших их было 96 % (57 % внутри области). Среди участников внутрирегиональных миграций 71 % прибыли в район из городов, 29 % — из сельской местности; среди выбывших — 82 % из Кувандыка, из сельской местности — 18 %. В потоках межрегиональных миграций среди прибывших примерно равны доли выходцев из городов и сельских поселений; среди выбывших из района жители Кувандыка составляют 58 %, а жители сельских поселений — 42 %, что соответствует разделению жителей района на городское и сельское население.
Из общего числа прибывших в 2001 году в район 83 % составляли граждане России, около 12 % — Казахстана, 3 % — граждане среднеазиатских республик, 1 % — Белоруссии, Украины и Молдовы (вместе) и меньше 1 % — граждане республик Закавказья. Распределение лиц с разным гражданством по городу и сельским поселениям практически одинаково. Среди иммигрантов значительную долю (как и в Бузулукском районе) составляют возвращающиеся на родину — особенно это относится к иммигрантам из зарубежья.
Отметим лишь, что из 143 прибывших в Кувандык из стран ближнего зарубежья 86 человек (60 %) прибыли из Казахстана, из 35 выбывших в ближнее зарубежье в Казахстан выехало 29 человек (83 %). В сельские поселения из заграницы прибыло 98 человек, в том числе 67 (68 %) из Казахстана, выехало в Казахстан 9 человек.
Так же, как и в Бузулукском, в Кувандыкском районе с миграциями связана количественная и качественная концентрация населения в наиболее крупных поселениях — обычно в центральных поселках сельских администраций при некоторой депопуляции широтной периферии, но меньшей, чем в Бузулукском районе, вследствие периферийного размещения многих инонациональных (не русских) населённых пунктов.
Табл. 1. Миграция в Кувандыкском районе, 1997–20011997
1998
1999
2000
2001
Всего
1162
1316
1376
1289
852
Прибыло
в г. Кувандык
652
650
688
641
381
в сельские поселения
510
666
688
648
471
Всего
566
545
536
558
560
Родилось
в г. Кувандык
292
280
274
н. д.
н. д.
в сельской местности
274
265
262
н. д.
н. д.
Всего
742
736
755
795
832
Умерло
в г. Кувандык
393
378
406
н. д.
н. д.
в сельской местности
349
358
349
н. д.
н. д.
Всего
— 176
— 191
— 219
— 237
— 272
Сальдо
в г. Кувандык
— 101
— 98
— 132
н. д.
н. д.
в сельской местности
— 75
— 93
— 87
н. д.
н. д.
Как и в Бузулукском районе, здесь появляются «дачные» поселения в зоне, ближайшей к Кувандыку и Медногорску, но, в отличие от Бузулукского района, где появление таких поселков почти целиком определяется расстоянием до Бузулука, в Кувандыкском районе значительную роль играют и природные условия: дачники перезаселяют здесь не только бывшие сельскохозяйственные деревни, но и посёлки баз отдыха.
Разумеется, эти сведения неполны, но, судя по опросу местных экспертов, представления о едва ли не нашествии из Казахстана, распространяемые прессой не без корыстного интереса губернских властей, сильно преувеличены.
Магнитное поле приграничья распространяет своё влияние на губернские центры, в полутрущобных кварталах которых скрывается добрая половина неофициальных переселенцев. В пределах этого поля обнаруживается немало диких парадоксов: например, нет места для цивилизованного размещения (и цивилизованной фильтрации) сотен несчастных людей, тогда как в часе езды непременно обнаружатся ещё почти пригодные для жизни военные городки. Эти городки брошены Министерством обороны, но никому не переданы, как никому не передаются и преют на мобилизационных складах военные формы образца 1944 и даже 1931 года.
Если перевести все это и многое другое на язык пространственных представлений, то придется констатировать: несколько баламутная жизнь пограничья образует собой протяженный неопознанный объект. Познавать его природу в неспешном академическом режиме невозможно. Во-первых, для этого недостает ни сил, ни средств. А во-вторых, ситуация видоизменяется быстрее, чем на изменения способна реагировать академическая наука. Остается включённое исследование, т. е. изучение через действие, точнее, взаимодействие с региональными и местными властями, с заинтересованными профессионалами, с вменяемой общественностью.
