Спи, моя радость. Роман в трёх частях - Вероника Карпенко

эхом. На часах было три. Время шло, отнимая секунды, отбивая желание двигаться. Соня тупо сидела на месте, глядя вниз из окна, на размытые кляксы машин. Лишь одно не давало покоя: «Как он мог переспать с ней в июле? Ведь тогда у него была я?».

Глава 13

Дождь уже перестал, когда он вернулся домой. Снял испачканные ботинки, разбросал на пороге. Она не пошла, как обычно, их мыть. Встречать, целовать его. И ругать, что опять припозднился.

Никита вошёл на пустую кухню, заглянул в холодильник.

— Солнце! — услышала Соня.

За цветной занавеской её маленький силуэт оставался едва различимым. В этом куполе можно было сидеть бесконечно. Никита позвал её громче. Опять не услышав ответа, отправился в сторону ванной.

Спустя два часа размышлений она так и не решила, что делать. Забыть не получится! Спросить напрямую? Расставить все точки над «й». Он обнимет её, и скажет, что все это бред, фантазии брошенной женщины. Он развеет её опасения! А что, если нет…

— Сонь! — доносилось теперь из туалета. Он опять прогулялся по комнате, пройдя мимо окна. Не заметив её.

Еще в конце лета, когда их отношения уже достигли того уровня близости, где разговоры о бывших считаются нормой, он рассказал об Алине. Простая девчонка. Приезжая, но пробивная! Она приспособилась жить за свой счёт, и встречалась с ним «по любви», а не «за деньги». Чем очень гордилась! Их отношения устраивали обоих. Пока Алина не сообщила, что хочет родить. От него! Без обязательства после — жениться, а просто так, чтобы было. Ибо «возраст и всё такое».

В тот день он как раз размышлял, как помягче сказать, что им больше не стоит встречаться. И вдруг, забежав к приятелю в гости, познакомился с ней. Он увидел и сразу «попал»! Соня помнила этот взгляд. Настоящий, мужской! Почти осязаемый. Он прошелся по ней, как хлыстом. И лаская, и делая больно. Захотелось ещё. Чтобы дольше и ближе!

Он расстался с Алиной, хотя та уверяла его, что затея с ребёнком была просто шуткой. Удивительно, но избавиться от любовницы оказалось труднее, чем от законной супруги. Он расскажет потом, что компромат в виде фото изначально был послан ему.

«Или я, или пусть все узнают», — пригрозила Алина. Никита вздохнул с облегчением, и дал ей отмашку…

Он вернулся и встал посередине.

— Я сдаюсь! — прокричал громогласно.

Иногда Соня пряталась, и Никита искал её. А когда находил, то «наказывал». В основном «для острастки». Но сейчас он смотрел на неё. И не видел!

«Может быть, просижу здесь всю ночь. И всю жизнь», — грустно думала Соня. Жаркий пар батареи напрочь высушил горло. Ей хотелось глотнуть воды. Но еще больше ей хотелось быть найденной!

Он прошёлся по комнате взад-вперёд, сел. Подождал и снова поднялся.

— Сонь, ну это уже не смешно?

— Да я здесь! — прохрипела она из-за шторы.

Никита прислушался:

— Где?

— На подоконнике, — прочистив горло, добавила Соня.

Он приблизился, отодвинул её хлипкий занавес:

— Ты чего? Заболела?

Его ладонь была тёплой и ласковой. Но Соня прогнала её и поправила волосы.

— Я нормально! — сказала она грубовато.

— А чего тут сидишь? — он смотрел, изогнув одну бровь.

«И чего я так взвилась», — вдруг подумала Соня. Стало стыдно! Какая-то дура наврала с три короба. Она и поверила!

— Что случилось? — произнёс он участливо.

Захотелось «на ручки». На сильные нежные ручки! Соня сделала вдох, подавляя в себе бесхарактерность. Он расслабил её, отучил от реального мира. А тот, вот он, жестокий, стоит за стеной…

На часах было семь. Примирительный секс на голодный желудок получится безумным!

«Я — сексоголик», — думала Соня, пытаясь нащупать соски в гуще темных волос. Никита лежал, подложив руки под голову, вместо подушки. Его грудная клетка мерно вздымалась. И сердце, как будто детектор лжи, отзывалось на каждое слово.

— Я уж думал, что ты залетела! — обронил он, услышав рассказ о звонке.

Она замерла. Внутри что-то щёлкнуло:

— А если бы так?

Никита замешкался:

— То я… был бы рад!

— Серьезно? — недоверчиво бросила Соня, как будто их общий ребёнок уже был зачат.

— Ну, конечно, — одной рукой он накрыл её плечи.

— Но…, — продолжала она. Внутри нестерпимо свербело!

Сказав, что Алина звонила, она умолчала о главном.

— Ведь чисто теоретически она может быть беременна от тебя? — предположила Соня.

— Очень маловероятно, — отозвался Никита.

— Насколько мало? — уточнила она.

— На очень!

Он ответил ей слишком быстро. Но Соня успела услышать, как где-то внутри его сердце сменило тональность.

— Мы же обещали друг другу не врать. Да? — сказала она.

Просто так, чтобы помнил! Как молитву, как мантру.

Никита напрягся. Ему бы смолчать. Сказать что-нибудь, увести её в сторону. Но он обещал! А обещания нужно держать. Пусть даже ценой чьей-то жизни.

— Мы встречались в июле, — сказал он спокойно. Без чувства вины, без надрыва. Но в его исполнении эти слова прозвучали почти как смертельный диагноз.

Соня села на кровати, прикрывая грудь кусочком простыни. Она удивленно уставилась на него и задала глупейший вопрос:

— Зачем?

Никита вздохнул и тоже поднялся. Он сел к ней спиной, спустив ноги с кровати.

— Это было, когда ты общалась с Максимом.

Соня сидела, глядя ему в спину. Вспоминая его глаза в теплом контуре ночника. Он сказал ей, что верит. Даже после! Когда разъяренный внезапным известием Макс объявил, что они переспали. Он сказал ей, что верит!

— Так, значит, в отместку? — заключила она.

В голове прояснялось. Словно хмурые тучи рассеялись. Только вот её небо даже под свинцовой броней оставалось черным.

— Нет! — простонал он мучительно.

Она замерла, ожидая продолжения. И Никита продолжил:

— Я был пьян! Напился тогда, впервые за много лет.

— Ты…, — Соня набрала в грудь воздуха, чтобы закончить, — Ты переспал с ней?

Никита усмехнулся. На фоне окружающей пустоты его сила казалась хрупкой, надломленной. Какая-то грусть, словно холодом, тронулась сердце. Соне вдруг так захотелось прижаться к любимой спине голой грудью. И забыть обо всём!

«Никто ведь не знает, а только лопатки — пожалуй, и все, что осталось от крыльев. На память о тех временах, когда все люди умели летать», — размышляла она. Сейчас он казался ей ангелом, упавшим на землю однажды. Да так и не сумевшим набрать высоту.

Никита вдруг ожил. Он шумно втянул носом воздух. И затем, отражаясь болезненным звоном в ушах, прозвучало его короткое:

— Да.

«Странно», — подумала Соня, понимая, что плакать не хочется. Не хочется драться и бить посуду. Нет сил, даже встать и уйти. А только сидеть, наблюдая, как яркий и красочный