Наваждение - Даниэла Стил

— Как насчет восьми утра? — предложила Франческа. — Если выехать в восемь, то к девяти мы уже будем на месте.

— Принимается. Только бы погода не подвела.

Он смотрел, как они идут к дверям, как отпирают замок. Потом в домике зажегся свет, окна осветились теплым оранжевым светом, и Чарли подумал, что внутри, должно быть, хорошо и уютно.

Некоторое время он смотрел на дом Франчески, потом завел мотор и отъехал. Он снова чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Чарли казалось, что отныне он просто обречен вечно быть посторонним наблюдателем, который только следит за отношениями Франчески и Моник, за любовью Кэрол и Саймона, за жизнью Сары и Франсуа, не принимая в этом никакого участия. Во всех трех случаях он был «третьим лишним», и это обстоятельство угнетало его, но Чарли не знал, что ему следует предпринять, чтобы исправить положение.

Должно быть, именно поэтому он не сразу поехал домой, решив заглянуть сначала к Глэдис Палмер.

Глэдис приветствовала Чарли лучезарной улыбкой. Она была жива и здорова, настроение у нее было приподнятое, да и выглядела она неплохо.

Когда он постучал к ней в дверь, Глэдис как раз готовила и руки у нее были в муке, но приезду Чарли она была рада. Усадив его в кресло, она отправилась на кухню и вскоре уже угощала Чарли крепким чаем с пышущими жаром булочками и душистым печеньем.

— Ну, как идут дела? — спросила она.

Чарли решил пока не рассказывать ей о дневнике Сары. Сначала он сам прочитает дневник до конца.

— Все нормально, Глэдис, — ответил он и подумал, что дела, пожалуй, идут не то чтобы блестяще, но и вправду нормально.

Потом он рассказал Глэдис о том, как ужинал с миссис Виронэ и ее очаровательной дочкой, и она искренне за него порадовалась.

— Довольно многообещающее начало, Чарли, мальчик мой, — сказала Глэдис, сияя улыбкой. Она действительно была очень довольна, что у него наконец стало что-то меняться. Дело было даже не в весьма туманных перспективах, а в том, что в Чарли, похоже, проснулся интерес к окружающему миру, который, как надеялась Глэдис, должен был рано или поздно победить в нем желание бередить старые раны.

— Поживем — увидим, — ответил Чарли.

Вскоре после этого Чарли распрощался с Глэдис и отправился домой. Как ни странно, он чувствовал себя бодрее. Встречи с Глэдис явно действовали на него благотворно. Она стала для него как мать, а кто, кроме матери, сумеет понять и утешить свое дитя?

В доме, когда Чарли начал подниматься по лестнице на второй этаж, ему почудились чьи-то легкие шаги, и некоторое время он стоял, замерев на месте, напряженно прислушиваясь и желая, чтобы это оказалась она, Сара. Но звук не повторился — должно быть, у него просто разыгралось воображение.

Еще несколько мгновений он стоял в темноте, потом вздохнул и стал подниматься дальше. Войдя в комнату, он включил свет и огляделся. В спальне все было в точности так же, как он оставил уходя.

Всю обратную дорогу Чарли думал о том, как снова возьмет в руки дневник Сары, но сейчас он решил отказаться от этого своего намерения. Сара и Франсуа стали для него гораздо более реальными, чем настоящие, живые люди, и Чарли уже несколько раз ловил себя на том, что мечтает каким-нибудь волшебным образом перенестись на двести лет назад, чтобы встретиться с ними.

Это был достаточно тревожный симптом.

В эту ночь он вооружился детективом и даже заставил себя прочесть несколько страниц, но по сравнению с дневником Сары он был таким скучным, невыразительным и плоским, что Чарли отложил книгу. Через десять минут он уже спал.

Раздавшийся за портьерой тихий шорох все же заставил его пошевелиться. Чарли приподнял голову и приоткрыл глаза, но он слишком устал и тотчас же снова уронил голову на подушку. Глаза его сами собой закрылись, и он так и не увидел, как она прошла через комнату и скрылась за дверью.

Верный данному себе слову, Чарли так и не притронулся к дневникам. Утром он встал очень рано и отправился в Шелбурн, чтобы захватить Франческу и Моник. По дороге, несмотря на ранний час, Чарли заехал к Глэдис, чтобы завезти ей книгу о Саре и Франсуа, которую так и не вернул в библиотеку. Он даже успел выпить чаю и поделиться с Глэдис планами на сегодняшний день.

Глэдис удивленно улыбалась, слушая Чарли.

Она прямо сказала Чарли, что ей хотелось бы познакомиться с Франческой Виронэ и ее дочерью, и Чарли обещал" что, если они будут продолжать встречаться, он привезет к Глэдис обеих.

Мать и дочь уже ждали его около дома. Моник была в ярко-красном комбинезоне; Франческа же выглядела совершенно сногсшибательно в черном лыжном костюме из лайкры, облегавшем ее фигуру плотно, словно перчатка. Фигура у нее была безупречной, так что, даже если бы Чарли и не знал, что она раньше была моделью, теперь он мог об этом догадаться.

Но больше всего Чарли обрадовался тому, что обе, по всей видимости, пребывали в отличном настроении. Уложив лыжи в салон его семиместного «универсала», они с удобством расположились на сиденьях, и Чарли тронулся в путь. Через двадцать минут езды по хорошей дороге они были уже в Клэрмонте. Франческа с самым серьезным выражением лица еще раз предупредила дочь, что отдаст ее в горнолыжную школу, если та не будет кататься рядом с матерью и будет разговаривать с незнакомыми мужчинами.

В словах Франчески был резон. Должно быть, поэтому Моник, не поняв, что мать шутит, всерьез расстроилась.

— Лыжная школа — это просто кошмар, мама! — с негодованием возразила она. — Там никто не умеет развлекаться. Я не хочу!

Она надулась, и Чарли, сдерживая улыбку, предложил ей кататься с ним. Девочка ему нравилась, к тому же именно с горных лыж началась их дружба, но Франческе по-прежнему не хотелось прибегать к его помощи больше, чем это было необходимо.

— Разве ты не хотел бы покататься в свое удовольствие? Моник будет тебе мешать, — сказала она, и Чарли ответил не сразу, снова залюбовавшись ее удивительными глазами.

— Моник катается лучше меня, — проговорил он с улыбкой. — Скорее это я буду ей мешать. Мне за ней не угнаться.

— А вот и не правда! — тут же возразила девочка. — Ты катаешься очень хорошо. У тебя есть стиль, а это в нашем деле самое главное, — добавила она важно, и Чарли, не сдержавшись, расхохотался.

— Благодарю вас, мисс, — ответил он и слегка поклонился. — Значит, катаемся вместе? — Он повернулся к Франческе. — Не желаете ли к нам присоединиться? Или для вас мы — зеленые новички, с которыми и возиться-то не стоит?

Чарли еще ни разу не видел Франческу на трассе. Со слов Моник ему было известно, что «мама катается, к сожалению, медленно», но он подозревал, что это чересчур субъективная оценка.