Заблудившийся автобус - Джон Стейнбек

Хуан выключил зажигание, мотор смолк. Дождь стучал по крыше автобуса. Хуан похлопал ладонями по баранке, потом, сидя, повернулся к пассажирам.

– Так, – сказал он. – Приехали.

Они смотрели на него растерянно. Мистер Причард робко спросил:

– Вы не можете нас вытащить?

– Я еще не смотрел, – ответил Хуан.

– Но, кажется, мы сели довольно основательно. Что вы намерены делать?

– Не знаю, – сказал Хуан. Ему хотелось увидеть лицо Эрнеста Хортона – понял ли он, что это сделано нарочно, – но Эрнеста не было видно за Нормой. Камилла вообще никак не откликнулась на происшествие. Она слишком долго ехала, чтобы теперь торопиться.

– Сидите спокойно, – сказал Хуан. Он сел попрямее в наклонившемся кресле и толкнул рычаг двери. Замок щелкнул, но дверь не открылась. Ее заклинило. Хуан встал и открыл дверь ударом ноги. Стал слышен шелест дождя на дороге и в траве. Хуан вылез под дождь и подошел к заду автобуса. Косой дождь холодил ему голову.

Машину он посадил на совесть. Теперь без аварийной, а то и трактора ее не вытащишь. Он наклонился и заглянул под днище – убедиться в том, что и так знал. Полуоси с дифференциалом лежали на земле. Пассажиры смотрели в окна, их лица искажало мокрое стекло. Хуан выпрямился и опять влез в автобус.

– Так, граждане, наверно, вам придется подождать. Виноват – но не забудьте, что все вы сами хотели ехать по этой дороге.

– Я не хотел, – сказал Ван Брант.

Хуан резко повернулся к нему.

– Не вмешивайтесь, черт побери. Не элите меня, я и так сейчас разозлюсь.

Ван Брант смекнул, что это не пустые слова. Он поглядел себе на руки, ущипнул дряблую койку на костяшке и потер левую руку правой.

Хуан сидел боком в кресле водителя. Взгляд его перебежал на Деву. «Ладно, ладно, – мысленно сказал он ей, малость смухлевал. Не очень, но малость есть. Думаю, теперь ты вправе сделать так, чтобы мне стало довольно неудобно». Вслух он сказал:

– Придется мне сходить и вызвать по телефону аварийную машину. Попрошу, чтобы за вами, друзья, прислали такси. Это будет не очень долго.

Ван Брант возразил сдержанно:

– Тут на шесть километров вокруг нет жилья. Дом старика Хокинса – километрах в полутора, но он стоит пустой с тех пор, как его забрал банк. Надо идти до шоссе, а это шесть километров с лишним.

– Ну, раз надо идти, значит, надо, – сказал Хуан. – Хуже, чем насквозь, не промокнешь.

В Прыще вспыхнуло чувство товарищества.

– Я пойду, – вызвался он. – Пошлите меня, а сами оставайтесь.

– Нет, – сказал Хуан, – у тебя сегодня выходной. – Он засмеялся. – Попользуйся им. Кит. – Он протянул руку к ящику в приборной доске и открыл дверцу. – Тут аварийное виски, – сказал он.

Он замешкался. Взять ему револьвер – хороший «смит-вессон» калибра 11,4, с пятнадцатисантиметровым стволом? Стыдно бросить такую вещь. Но и таскать его не с руки – если какая-нибудь неприятность, револьвер будет не в его пользу. Хуан решил оставить его. Если он собирается оставить жену, то револьвер подавно можно оставить. Он небрежно сказал:

– Если на вас нападут тигры, тут у меня револьвер.

– Я хочу есть, – пожаловалась Камилла.

Хуан улыбнулся ей.

– Возьмите эти ключи в откройте багажник. Там полно пирогов. – Он улыбнулся Прыщу. – Смотри, все не ешь. Значит, вы можете оставаться в автобусе, а если хотите – можете вынуть из багажника брезент и постелить себе в какой-нибудь пещере. Можете даже развести там костер, если найдете сухое топливо. Я постараюсь, чтобы машину за вами прислали поскорее.

– Можно, я пойду вместо вас? – спросил Прыщ.

– Нет, ты посиди здесь и присмотри за всем, – сказал Хуан и увидел, как Прыщ вспыхнул от удовольствия. Хуан доверху застегнул куртку. – Сидите спокойно, – сказал он и спустился на землю.

Прыщ выбрался за ним следом. Он прошел за Хуаном несколько шагов, Хуан повернулся и подождал его.

– Мистер Чикой, – тихо сказал Прыщ, – что вы задумали?

– Задумал?

– Ага. Ну, понимаете… вы газовали.

Хуан положил руку ему на плечо.

– Слушай, Кит, когда-нибудь я тебе скажу. Ты пока побудь за меня, ладно?

– Ну конечно, мистер Чикой, только… я просто хотел узнать.

– Я тебе все объясню, когда мы будем одни, – сказал Хуан. – Ты последи пока, чтобы эти люди не поубивали друг друга, ладно?

– Ну конечно, – смущенно ответил Прыщ. – Через сколько вы думаете вернуться?

– Не знаю, – нетерпеливо ответил Хуан. – Почем я знаю? Делай, что я говорю.

– Конечно. Ну конечно, – сказал Прыщ.

– И ешь пирогов сколько хочешь, – сказал Хуан.

– Но нам же платить за них, мистер Чикой!

– Конечно, – сказал Хуан и зашагал под дождем по дороге. Он знал, что Прыщ смотрит ему вслед, и знал, что Прыщ что-то почувствовал. Прыщ догадался, что он убегает. Но Хуана это не так уж радовало. Не так, как он ожидал. Не так ему было хорошо, не так приятно, не так привольно. Он остановился и посмотрел назад. Прыщ как раз влезал в автобус.

Дорога шла мимо выветренного каменного обрыва с пещерами. Хуан свернул с дороги и зашел на минуту в укрытие. Пещеры и уступы над ними были больше, чем казалось снаружи, и внутри было довольно сухо. Перед входом в самую большую лежали три закопченных камня и помятая жестянка. Хуан вернулся на дорогу и пошел дальше.

Дождь слабел. Справа под склоном горы ему открылась просторная излучина реки, которая здесь поворачивала и бежала обратно поперек долины, между намокших зеленых полей. Все вокруг было пропитано влагой. Сильно пахло гнилью – мясистые зеленые стебли прели. Охлестанный дождем проселок расковыривала вода, а не колеса. Тут давно никто не проезжал.

Хуан пошел быстрее, бодая дождь. Хуже, чем он думал. Он пытался вспомнить солнечную четкость Мексики, девочек в синих шалях и дух горячих бобов, но в голову лезла Алиса. Алиса выглядывала из-за сетчатой двери и он подумал о спальне с цветастыми занавесками. Она любила, чтобы было уютно. Она любила красивые вещи. Взять покрывало – огромное покрывало, которое она связала сама, мелкими квадратиками, и не было двух одинакового цвета. Она говорила, что могла бы получить за него больше ста долларов. И целиком связано ее руками.

Он подумал о больших деревьях и о том, как приятно было лежать в полной ванне горячей воды – в собственной ванной комнате, первой настоящей ванной комнате в его жизни, если не считать гостиниц. И всегда там кусок душистого мыла. «Просто привычка, будь она проклята, – сказал он себе. – Дурацкая западня. Привыкаешь к чему то, а потом начинаешь думать, что тебе нравится. Перетерплю, как простуду перетерпливаю. Будет, конечно, тяжело. Буду волноваться за Алису. Жалеть буду. Укорять себя; а то и спать буду плохо. Но перетерплю. А после и думать перестану. Дешевая западня, и больше ничего». Возникло лицо Прыща, доверчивое и дружелюбное. «Потом объясню. Я тебе все объясню. Кит Карсон». Мало кто так верил Хуану.

Он хотел подумать об озере Чапала, и над светлой спокойной его водой увидел «Любимую», увязшую в грязи.

Внизу слева, в ложбине, он увидел дом, конюшню и ветряную мельницу со сломанными повисшими крыльями. Это и есть, наверное, дом старика Хокинса. Как раз где пересидеть. Он пойдет туда – может быть, в дом, но скорее в конюшню. Старая конюшня обыкновенно чище старого дома. Там должен быть чердак или сеновал. Хуан заберется наверх и поспит. Ни о чем не будет думать. Проснется, может быть, завтра в эту же пору, выйдет на шоссе округа и проголосует. До пассажиров – какое ему дело? «С голоду не умрут. Это им будет совсем не вредно. Полезно будет. А мне какая печаль?»

Быстрым шагом он двинулся под гору к дому старика Хокинса. Его будут искать. Алиса решит, что его убили, и вызовет шерифа. Никому и в голову не придет, что он мог сбежать. Вот что самое потешное. Никому и в голову не придет, что он на это способен. Вот он им и докажет. Сперва до Сан-Днего, оттуда через границу и на почтовом грузовике в Ла-Пас. Алиса поднимет полицию.

Он остановился и оглянулся на дорогу. Следы его были заметны, но дождь, наверно, смоет их, да он и сам бы мог замести следы, если бы захотел. Он отвернулся от дороги и пошел к дому Хокинса.

Старый дом, стоило его бросить, пришел в упадок очень быстро. Забегавшие сюда ребята перебили стекла, утащили свинцовые трубы и водопроводные детали, а двери хлопали без толку и сорвались с петель. Дождь с ветром стащили старые темные обои и обнажили слой старых газет со старыми комиксами – «Хитрый дед», «Маленький Немо», «Веселый хулиган» и «Бастер Браун». Побывали здесь и бродяги, намусорили, сожгли дверные коробки в старом закопченном камине. В доме пахло запустением и кислой сыростью. Хуан заглянул в дверь, вошел, принюхался к брошенному дому и черным ходом вышел к конюшие.

Изгородь загона повалилась, ворота конюшни упали, но запах внутри был свежий. В стойлах, там, где лошади терлись о дерево, оно было отполировано. Углы скрадывала паутина. Между выгребными окошками еще стояли свечные коробки с вытертыми щетками и ржавыми скребницами. На вешалке возле двери висел старый хомут и гужи. Кожа на хомутине полопалась, и в трещины выглядывал войлок.