Обещать – не значит жениться - Дарья Калинина

Но Блумберг ничего не пожелал объяснить Инге по телефону. Ей даже показалось, что сделал он это намеренно. Хотел оставить себе шанс встретиться и поговорить с ней лично.

Алена все еще ворковала со своим Василием Петровичем, который выглядел несколько печальным. Но увидев в скайпе Ингу, он заметно приободрился. Он и вправду хорошо к ней относился, хотя Инга до сих пор не понимала почему. После окончания Института культуры она много или просто достаточно денег никогда не зарабатывала. И например, ее собственный муж всегда за это ее жалел и немножко презирал. А ведь у мужа Инги денег было куда меньше, чем у Василия Петровича. Да и с людьми Василий Петрович общался с куда как более могущественными.

Но почему-то именно Ингу выслушивал муж Алены, когда ему, как выражалась сама Алена, «попадала шлея под хвост». И доводы, изложенные Ингой, воспринимались Василием Петровичем адекватно. В то время как доводы жены, твердящей ему то же самое, но другими словами, вызывали в нем лишь вспышки ярости.

А в ярости Василий Петрович был страшен. И очень хорошо, что такие вспышки за все время их совместной жизни Алена наблюдала лишь дважды. Да и то все они были направлены не на нее, а на окружающие предметы меблировки. Разбитых китайских ваз и кувшинов из Мейсена было жалко до слез. А также антикварной мебели из палисандра и карельской березы, разнесенной яростным порывом Василия Петровича буквально в щепки. Но все же лучше, что пострадали они, а не окружающие.

Таков был Василий Петрович – муж Алены. И сейчас он был обижен на жену за невнимание и долгое молчание, поэтому и предпочел разговор с Ингой. Ей он в подробностях описал стать жеребчика, около двух месяцев назад родившегося от племенной кобылы Зарянки и жеребца Сахиба. Именно на Сахиба Василий Петрович и возлагал свои надежды.

– Приезжай к нам, чего вам там в городе с Аленкой делать? Уже весна скоро. Ручьи потекут, грачи прилетят. И ты сама увидишь, какие чудесные жеребята родились от моих кобыл. Ноги как у фотомоделей, грудь словно бочонок. УЗИ показало, что легкие и сердце у них такого объема, что коняшки обгонят любого немчуру!

Инга вежливо поддакнула. Впрочем, она даже не сомневалась в том, что через несколько лет новая порода заполонит весь подиум мирового конного спорта. Если уж Василий Петрович за что-нибудь брался, то он не отступал, пока не добивался успеха в задуманном.

– Я приеду, Василь Петрович. Но сейчас не могу, сами понимаете.

– Небось, жениха себе нового сыскала? Аленка мне говорила, какой-то красавец там возле тебя отирается.

Инга удивилась, но все же ответила:

– Не такой уж и красавец.

– Ну ладно. Надеюсь, когда вы с Аленкой там нагуляетесь, вспомните и про меня, старика, – грустно закончил разговор Василий Петрович, и изображение в скайпе погасло.

Инга воззрилась на подругу в крайнем изумлении:

– Ты что? Ты ему так и не сказала, что тут у нас происходит?

– Он бы начал волноваться.

– А так, думаешь, он не волнуется? И потом, это просто не честно. Ведь ты подвергаешь свою жизнь опасности, гоняясь за преступником! А вдруг с тобой что-нибудь случится?

– Ой, да брось ты! Что может случиться, когда рядом неотлучно дежурит Ваня? И потом… откровенно говоря, я очень люблю наши Дубочки, но все-таки я там закисаю. Там очень тихо, спокойно, но чертовски скучно. Василий Петрович с утра и до ночи пропадает на конюшне. А мне что остается? Вышивать шелком? Не умею, да и не хочу уметь этого!

– Занимайся домашним хозяйством.

– Этим у нас ведает Геля.

Геля была кухаркой в доме Василия Петровича еще до появления в его жизни Алены. Геле было к семидесяти, и она обладала сварливым характером, исключение делала лишь для одного хозяина. К Алене кухарка до сих пор относилась как к барыне-белоручке, которую можно и нужно постоянно поучать и учить уму-разуму.

– Она меня к выпечке своих пирогов и на сто шагов не подпустит. Говорит, стоит мне появиться на кухне, как тесто опадает.

– Врет!

– Хотя бы и так? – пожала плечами Алена. – Все равно я не хочу вместо Гели становиться к плите. И новую кухарку тоже не хочу. Еще не факт, что новая будет лучше старой. И потом, если взять новую, то куда девать Гелю? Она мне весь мозг вынесет, оставшись без дела!

Да, жизнь в Дубочках, казалось бы такая легкая и простая, все равно имела ряд сложностей. Но по сравнению с катавасией, в которую угодила Инга, это были цветочки.

Встреча с Блумбергом состоялась тем же вечером. На сей раз Алена отказалась идти в ресторан, сославшись на плохое самочувствие:

– Что-то у меня живот прихватило, да и голова болит. Как бы не грипп! Василий Петрович очень не любит, когда я болею. Хоть в этом я должна угодить моему старичку.

Инга подозрительно оглядела подругу. Та закуталась в пуховый плед до подбородка. Но при этом румянец на щеках у подруги горел очень ярко, глаза весело блестели из-под прикрытых век. И к тому же она еще толком не успела прожевать бутерброд, чьи собратья лежали перед ней на большом блюде. Большой ломоть хлеба с зернышками кунжута и подсолнечника, которые приятно поскрипывали под зубами. Потом немножко майонеза для сочности, пара-тройка листиков зеленого салата, руккола, зеленый лук, потом ломтик буженины или карбоната, несколько оливок, и сверху кружок свежего помидора и кусочек маринованного огурчика.

Буженина еще свисала изо рта Алены, когда Инга вошла к ней и услышала о страшном нездоровье подруги.

– Ты уверена, что не хочешь пойти в ресторан?

На блюде лежало еще целых три бутерброда, которые Алена соорудила для себя. Для занедужившей аппетит у подруги был очень даже.

– Иди, иди, – махнула рукой подруга. – Мне ничего не нужно. И пусть Ваня тоже пойдет с тобой.

– Ваня? Но разве он не твой телохранитель?

– Замки у тебя на дверях Ваня уже поменял. Вторая дверь железная. Открывать ее я никому не собираюсь. Дайте мне в конце концов спокойно поболеть! Побыть в одиночестве, подумать!

– Но ты же сама жаловалась на скуку в Дубочках! Говорила, что закисаешь, когда вокруг тишина.

– Слушай, иди уже в ресторан! – вызверилась на нее Алена. – Не доставай меня!

– Но Ваня…

– Ваня отвезет тебя до места, дождется и доставит назад. И все! Я так решила!

Спорить с подругой было бессмысленно. Каким-то образом она всегда умудрялась устраивать все так, что мир крутился вокруг нее. Ваня тоже не стал противоречить хозяйке. Он быстро встал и направился к дверям вместе с Ингой. Выглядел он как-то странно, был напряжен. И за всю дорогу до ресторана, где Ингу уже ждал Блумберг, не произнес ни единого слова. Лишь лаконично отвечал на вопросы Инги – «да» или «нет».

Зато Блумберг при виде ее расцвел как маков цвет. Ресторан был все тот же, но зато на сей раз адвокат основательно подготовился. В ведерке с тающим льдом стояла бутылка шампанского. И на закуску Инге подали красиво сервированный на тарелке из пальмовых листьев салат из фиников, сделанный специально по рецепту самого Блумберга. Сваренные в меду финики отлично сочетались с куриным мясом, ломтиками сельдерея, морковью и кедровыми орешками.

– Это очень полезное блюдо. Сельдерей улучшает обмен веществ в организме. Финики – это дар богов людям. В них содержатся природные вещества, которые способствуют выведению холестерина из организма. И как следствие этого, они препятствуют возникновению сердечно-сосудистых заболеваний, в том числе и инфарктов. Об этом впервые заговорили ученые из города Хайфе.

– Это в Израиле.

– А нам с вами, как людям, перешагнувшим определенный возрастной рубеж, уже надо задуматься о состоянии своей сердечно-сосудистой системы. Да и всех других систем тоже.

Слышать о своем возрасте из уст кавалера было не очень приятно. И Инга поспешно перевела разговор на другую тему:

– А мед в салате зачем?

– Мед – это вообще удивительнейшая вещь. По своему составу он природный антисептик. Вы знаете, что тело Александра Великого транспортировали к месту захоронения в ванне из меда?

– Нет, я не знала.

Инга как раз подносила ко рту ложку с кушаньем. Но после слов Блумберга рука как-то сама собой замерла. Однако Блумберг, не замечая произведенного его словами на спутницу эффекта, продолжал вещать:

– В меду прекращаются все гнилостные процессы. Древние врачеватели обмазывали раны медом, чтобы избежать воспаления, потом прикрывали их бинтами, и раны прекрасно затягивались. Мед – это небесная амброзия. Он не портится тысячелетиями. Тот мед, который поднимают из египетских захоронений, вполне годится в пищу.

– Надеюсь, нам подали другой мед? – пошутила Инга. – Более свежий?

Блумберг улыбнулся:

– Для вас, дорогая Инга, только все самое лучшее и свежее.

Салат Инга в конце концов все же попробовала, и он ей понравился. Она вообще всегда была открыта для всего нового. И этот салат пришелся ей по вкусу. Он был легкий, питательный и вкусный. Как раз для сладкоежек, мечтающих похудеть.