Птица-пересмешник - Даррелл Джеральд

– Ваше здоровье,— сказал Ганнибал.

– Благодарю,— ответил Питер.

Они выпили, как добрые друзья, и мгновение помолчали.

– Ну,— наконец сказал Ганнибал.— Что нового?

Питер не спеша допил стакан, а затем поведал Ганнибалу о предложении Джагга. Ганнибал в буквальном смысле слова закачался от дикого хохота.

– Каков нахал! — весело сказал он.— Маленький розовощекий наглец. И «король-каннибал»… Кинги живот бы надорвал от смеха!

– Как, вы собираетесь ему рассказать об этом?! —

встревоженно спросил Питер.

– А почему бы и нет? — сказал Ганнибал.— Бедняге уже несколько дней не до смеху, пусть порадуется.

Питер снова наполнил стаканы и сел.

– Ну а как вам весь этот идиотизм? Этот американец Харп, требующий добавки льда, или этот швейцарец со своими часами?

– А известно ли вам, что, глумясь над столь любимым американцами льдом и над швейцарскими часами, вы подрываете корни двух великих культур и грозите потрясением основ двум великим державам? — торжественно изрек Ганнибал.

– Так или иначе,— с улыбкой сказал Питер,— позвольте рассказать про этого проходимца Лужу. Это куда существеннее.

– Как — Лужа? — изумился Ганнибал.— А ему-то что от тебя надо?

Питер поведал о визите Лужи и о том, чем он закончился. Ганнибал присвистнул.

– Следует думать, он здорово потрепал себе нервы, когда пытался подкупить вас с Одри,— сказал он.— Было бы наивно думать, что это так просто… А вдруг противник прибегнет к давлению?

– Кто, например? — спросил Питер.

– Ну, хотя бы твой дядюшка Осберт. Мне никогда не нравился его союз с Хаммером — более прочный, чем связь сиамских близнецов,— а как только я узнал, что Лужа знаком с вашим дядюшкой, я почувствовал, как здорово запахло жареным.

– Вы хотите сказать, что мой дядюшка будет стоять засделку насмерть? — недоверчиво спросил Питер.— По-вашему, он тоже сорвет на этом куш?

– Тут происходят и более странные вещи,— заметил Ганнибал.— Вся беда в том, что у нас нет доказательств… Во всяком случае, таких, которые могли бы быть приняты к сведению в суде.

– А как, по-вашему, можно их получить? — взволнованно спросил Питер.— И если удастся, то можно ли будет наконец похоронить идею строительства аэропорта раз и навсегда?

– Не уверен, хотя это, несомненно, позволило бы нам перевести дух,— сказал Ганнибал.— Но я не представляю, каким путем мы можем их раздобыть. Разве только эта отвратительная троица явится сюда и вручит нам покаянное письмо с подписями. Во всяком случае, в данный момент мы бессильны что-либо предпринять. Поедемте-ка лучше на заседание особого совещания и посмотрим, как там пойдет дело.

Особое совещание включало в себя всех значительных и малозначительных вождей племен гинка и фангуасов, по двадцать с каждой стороны; при равенстве голосов решающий голос оставался за Кинги. Собравшиеся, одетые в пестрые халаты, сгрудились вокруг длинного, до блеска отполированного стола. В своем королевском одеянии пурпурного цвета с золотым шитьем у ворота и на манжетах Кинги выглядел особенно величественным. На общем фоне резко выделялся один только Лужа в неизменном безупречном костюме и с галстуком регбиста. Когда Ганнибал и Питер заняли положенные места, Кинги обратился к собравшимся с речью.

– Я начну вот с чего,— сказал он своим богатым раскатистым голосом, который прямо-таки создан был для риторики.— Наше особое совещание должно уяснить одну

простую вещь. Мы не имеем права лишать фангуасов их вновь обретенного божества — это было бы равносильно лишению племени гинка-их божества, которое всегда оставалось при них. Стоящая перед нами проблема заключается в следующем: если мы дадим ход нашим планам затопления долин — а на заседании парламента уже достигнута договоренность о продолжении работ по подготовке строительства аэродрома,— под воду уйдут и птицы-пересмешники, и деревья омбу. Таким образом, мы сегодня должны решить, как построить аэродром без нанесения ущерба религиозным чувствам фангуасов. Поэтому сейчас я подойду к каждому и попрошу его высказать свое мнение в индивидуальном порядке. После этого может быть открыта общая дискуссия.

Кинги медленно обходил стол и спрашивал, у кого какие идеи. Кто-то высказывался кратко и определенно, а иные, не имея никаких конкретных предложений, тем не менее не прочь были почесать языками и бубнили что Бог на душу положит. Ганнибал слегка пофыркивал от нетерпения и в какой-то момент послал Питеру записку: «Похоже на то, что все они «за». Но я снабдил Кинги рядом аргументов «против», и есть надежда, что они сработают. Напомни мне, что я хотел встретиться с этим идиотом Дру-мом».

Наконец, после двух часов сотрясения воздуха, когда участники вскакивали с мест, стучали кулаками по столу и пытались перекричать друг друга в самой демократичной манере, Кинги поднял руку, прося тишины.

– Всем вам была дана возможность высказаться, и все вы внесли предложения, которые застенографированы,— изрек он, по-отечески обводя глазами стол.— Позвольте мне поблагодарить вас за столь серьезный подход к проблеме и выдвижение столь деловых и разумных предложений.

Он сделал паузу, надел очки и взглянул на листок бумаги, который держал в руке. Затем снял очки и ласково взглянул на членов особого совещания.

– Тем не менее, сколь бы умными и полезными ни были ваши предложения, ни одно из них не может быть расценено как реальное решение проблемы. Поэтому, если позволите, я выдвину свое собственное — полагаю, оно послужит делу.

Члены особого совещания внимали королю, загипнотизированные его могучим обликом. Только Лужа — это не ускользнуло от внимания Питера — смотрел на короля, прищурив глазки и тихонько отбивая указательным пальчиком по полированной поверхности стола барабанную дробь.

– Итак,— продолжил Кинги,— наша задача заключается в том, чтобы спасти и дерево, и птицу. Каков наилучший вариант решения? Вывод очевиден: если мы не хотим, чтобы они находились там, где находятся в данное время, нам придется переместить их. А если так, то требуется детальное изучение всех биологических аспектов жизни птицы: только тогда можно будет подобрать подходящее место для ее переселения. Ситуация с деревьями несколько сложнее, и решение ее куда более дорогостоящее. Как вам известно, в Америке длительное время совершенствовались методы переселения взрослых деревьев, и я предлагаю изучить возможности пересадки деревьев омбу в то самое место, куда мы собираемся переселить пересмешников.

Обе партии, участвовавшие в работе совещания, ответили на монаршее заявление восторженным шумом. Один лишь Лужа оставался молчалив и даже не пытался скрыть презрительную усмешку. Во время общей дискуссии он не выдвинул никакого предложения, а лишь пожал плечами и сказал, что присоединится к решению большинства.

– Я отдаю себе отчет,— продолжал Кинги,— что эта программа потребует много времени и средств, но я уверен, что это — единственно возможный путь. Я также уверен, что на проведение этой важнейшей операции по спасению уникальных видов мы получим финансовую помощь из разных стран. Исходя из вышеизложенного, я предлагаю учредить специальный фонд — «Фонд Пересмешника» — и, со своей стороны, дам задание профессору Друму немедленно приступить к изучению пересмешника и подготовке материально-технического обоснования пересадок деревьев омбу. Полагаю, вы все проголосуете за данный метод решения проблемы?

Участники совещания были настолько очарованы новаторским подходом Кинги, что в зале на мгновение воцарилась ошеломляющая тишина. Затем все подняли руки и в один голос сказали «да». Собравшиеся смотрели друг на друга сияющими глазами, кивали головами в знак одобрения и смеялись, будто проблема была уже решена.

– Прекрасно,— сказал Кинги.— На этом наша встреча заканчивается. Месяца через два, когда у профессора Друма будут готовы результаты исследований, мы соберемся снова.

Он встал и повел Ганнибала и Питера к себе в апартаменты, а многоголосое взволнованное сборище двинулось к выходу. В кабинете Кинги уже был приготовлен термос с напитком «Оскорбление Величества». Кинги молча разлил угощение по стаканам, и все трое подняли первый тост.