Как не прибить и не влюбиться (СИ) - Анна Митро

— Я не буду ничего вам обещать, бей Махетди. Никто не знает, как сложится вечер дальше. Но благодарю вас за уделенное мне время. Очень познавательно.

Он отвел меня к тете, и по выражению лица той, я поняла, что наш разговор она слышала. Хотя я не ощутила ее присутствия в своей голове, впрочем, на то мы и семья, чтобы чувствовать себя друг у друга в ментале, как дома. Если уж кому-то хочется отгородиться, то это легко сделать. Но сейчас нам наоборот нужно быть на связи.

Наши мужчины оглядели меня с такой тщательностью, словно в танце оланец смог бы лишить меня руки, ноги или чего-то еще, на их взгляд ценного для девушки. Не усмотрев ничего подозрительного, они успокоились, хотя Орм встал рядом с таким видом, что больше желающих пригласить меня на следующий танец уже не было.

Проблема была в том, что он отпугивал лишь мужчин, но никак не их спутниц. Хотя те пока еще не набрались смелости подойти, ведь непредставленными начинать разговор было неловко, да и не принято. Все изменилось, когда к нам плывущей подобралась женщина, чье изображение я видела и в учебниках истории, и на портретах королевской семьи. Двадцать лет никак не отразились ни на ее лице, ни на фигуре, разве что взгляд стал еще более стервозный, а изгиб губ недовольный. Принцесса Беатрис Алькасар. За ней увязалась целая вереница любопытных дам.

— Леди Мельгар, — количеством яда, что был в голосе этой женщины, можно было бы отравить целый город. — Как я рада вас видеть.

На меня она пока не обращала внимания, зато я заметила, что ее наряд отличается от всех остальных. Помимо платья-балахона, более прозрачного, чем обычно, на ней была безрукавка, украшенная причудливой золотой вышивкой, узкая, такая, что ее невозможно было бы ни застегнуть, ни запахнуть, и длинная, очередная бахрома, окаймлявшая края со всех сторон этой безрукавки, внизу волочилась по полу. Наверное, это показывало ее статус. Все же она жена одного из принцев, да и сама иноземная принцесса. Та, с которой началась нормальная дипломатическая жизнь между нашими странами.

— Бейаса Беатрис, — склонилась тетя Ти и я, секунду подумав, присоединилась к ней. Мужчины, поприветствовав ее, сделали шаг назад, освобождая место для «придворных дам». А по мне они просто постарались оказаться подальше от язвительного женского трепа. — Рады доставить вам удовольствие своим присутствием.

— А эта милая девушка станет наследницей Фиоренци? А ведь ей могли бы стать вы. Как это, вероятно, печально. Ваши племянники забрали у вас целых два герцогства, оставили вас ни с чем, — все присутствующие практически потирали руки, ожидая скандала, но только они плохо знают мою тетю.

— О нет, спасибо, мне и одного много было. А Бенджамин прекрасно справляется со своим титулом. Он прекрасный молодой человек. Да и Роберт не торопиться вступать в права на Фиоренци, дядя вполне еще молод.

— А вы что скажете, леди ди Фиоренци? Неужели тоже не хотите быть герцогиней? Хотите властвовать хотя бы какой-то небольшой частью королевства? — обернулась она ко мне, и меня чуть ли не смыло волной злобной безысходности.

— Честно? Не очень. Много ответственности, много ограничений. Да и… Изучая историю последних двадцати лет я заметила закономерность… Власть у нас обычно получает тот, кому она не нужна, а вот тот, кто ее жаждет, остается не удел, — произнеся это, я подумала, что слишком двусмысленно вышло. И слишком резко. Она несчастная женщина, которую отправили в чужую страну, к незнакомому мужчине. Буквально продали. Даже если у нее был не сладкий характер, это слишком жестоко. Ведь, по сути, ее участь мало отличается от участи, что ожидала людей, которых мы спасли с «Карагезгина». Да, она живет в комфорте, ее кормят и поят, но никуда уйти отсюда она не может. И неизвестно, как относится к ней муж.

— Власти не хотят лишь те, кто ее не вкушал, у кого нет ни денег, ни титула, — решила она отстоять свое мнение.

— Скорее наоборот, хотят те, у кого ее не было, думая, что она дает бессметные богатства и права, но вот про обязанности и ответственности люди обычно забывают, — пожала я плечами. Сейчас, все, что я хотела, это узнать чем занимается Филипп, и уехать отсюда поскорее.

— Какая рассудительная у вас племянница, леди Мельгар, — залезть в голову к принцессе было так легко, что даже подозрительно.

Но у нее из защиты от ментальных вторжений висел лишь небольшой кулончик, причем сделанный явно в Карвахале, где-то я подобную работу уже видела. Для меня он преградой не был. В сумбуре мыслей я увидела и обиду на моего дядю, ведь именно он договорился о ее свадьбе, и на отца — старого короля Карвахаля, и на брата — нынешнего короля. На то, что здесь ей воздают почести, но настоящего уважения нет и не было. Если отбросить титул и всю это внешнюю роскошь, то внутри оставалась лишь маленькая уставшая девочка. Девочка, которую предали самые близкие. Девочка, у которой уже были собственные дети, с которыми она почти не виделась, потому как ей было противно. Это же не только ее дети, но и его…. Сколько жизней рушится ради политических союзов? Я тихо ослабила эмоции, противостоявшие мужу, ведь то, что я увидела в ее голове, рисовало его со вполне приемлемой стороны. Только Беатрис за своими обидами уже двадцать лет не видела того, что он хорошо к ней относиться. Не смотря на все ее выходки, он продолжал ухаживать и заботиться. Первый оланец, который поразил меня своим благородством.

— Да, дети чаще всего берут пример со своих родителей, — улыбнувшись, посмотрела на меня тетя. — Вот ты их копия, только папе не говори, — раздалось у меня в голове.

Я скептично и чуть слышно хмыкнула, и продолжила ковыряться в чувствах принцессы. Как говорит мама, настало время причинять добро. Поэтому к шерпу все блоки и обиды, пусть Беатрис, наконец, отпустит вожжи лелеяния приключившихся с ней несправедливостей и откроет сердце для мужа и детей. Может, хоть немного счастья войдет в их семью.

— Ох, я бы хотела, чтобы мои дети увидели Карвахаль, а может даже поучились там, и сама я тоже соскучилась по Брейнвуду, — как-то неловко вздохнула она.

— Двери академии открыты для всех, —