Частная жизнь кардинала Ришелье - Алиция Липовска

- Ваша Светлость! Я не обрел привязанности, ибо все мои помыслы о службе королю и вам. Но я не давал обеты. Поэтому близость с женщиной не считаю зазорным. И чтобы не искать дам, которые могут и наградить постыдной болезнью и завлечь в сети ужаса, я хотел бы вступить в законный брак с женщиной, которая сможет быть моим единомышленником.

- Кто же это ваша избранница, мой милый друг?

- Я, Ваша Светлость, предвижу в какую нужду может впасть вдова герцога Лианкура. Если ей не оказывать денежную поддержку. Я желал бы, после окончания траура разумеется, предложить сей достойной даме свою руку и доброе расположение.

Ришелье с большим интересом посмотрел на Рошфора, как-будто видел его впервые или увидел в нем то, о чем даже не предполагал.

- А у вас отменный вкус, маркиз! - задумчиво протянул он, - Но я смею вас, мой драгоценный друг, огорчить, ибо на вдову Лианкура у меня совсем иные планы. Думаю. Что вскорости ей предстоит покинуть навсегда Францию.

- Тогда прошу прощения, Ваше Высокопреосвященство.

- Пустое, Рошфор. Герцогиня Лианкур дама интересная… Но я хотел спросить у вас… Как милорду Сомерсету живется в Бастилии? Он уже оправился от своих ран?…

Мари-Мадлен приехала в Рюэль. Кардинал с нежностью пожурил племянницу за то, что она за своими хлопотами и трудами совсем забыла о своем дяди, которому пришлось играть в шахматы с Рошфором.

- Что же плохого из этого, мой любезный дядя? - удивилась герцогиня д'Эгийон.

- Он поддается! Сдал мне все свое шахматное войско! А я желал бы интриги и упорства.

- Разве милому дяде мало дворцовых интриг? - нежно попеняла племянница кардиналу, - Господин Главный никак не успокоится в своих происках! Вот вам и пожалуйте, живые шахматы.

- Да, моё сокровище, - улыбнулся Ришелье, - но в отличие от живых интриг шахматные меня успокаивают.

Мари-Мадлен поправила наброшенный на больную правую руку кардинала плащ.

- Мой дорогой Арман! - нежно прошептала она. - Я сегодня имела беседу с вдовой герцога Лианкура.

Тут племянница замолчала. А кардинал, закусив губу, чтобы не рассмеяться, смотрел на пламя камина.

- Так вот, дядюшка, - продолжала герцогиня д'Эгийон, - Она просила меня, в благоприятный для вашего здоровья момент, передать, что она нижайше просит вашего позволения отбыть с детьми на свою родину.

Кардинал чуть не подскочил в кресле от подобной новости.

- Это невыносимо! - резко сказал он, что трепетная племянница вздрогнула, - Маленькая герцогиня вечно пытается своевольничать!

- Но, дядюшка, - начала было Мари-Мадлен.

- Сокровище мое! - ласково прервал ее Ришелье, - Я самолично поговорю со своевольной вдовой Лианкура. Она покинет Францию, но не в Жечь Посполиту уедет!

4.4. "Семейное" Рождество

Мой вздох моя услада

Мой труд моя награда

Оплот мой плоть моя

С тобою снова я.

C 1637 года королевский дом и родственники кардинала справляли праздник Рождества Христова. Не смотря на войну и прочие неприятности. Этот год не являлся исключением.

Ришелье соблюдал строго положенный предпраздничный пост. Король же, измученный очередной размолвкой с Сен-Маром, позволил себе отойти от традиционной предписанной кухни, но только в узком кругу. Ибо для своего строго министра он старался создать атмосферу благочестия.

В этот вечер Ришелье вынужден был поужинать и не только салатом. А еще он принял, как лекарство, несколько ложек неподслащенного какао, которое прописал ему Ситуа для поддержания бодрости. Раньше министр пробывал для этих целей и кофе, но потом Ла Менардье отследил, что после принятия кофе у кардинала начинается головная боль, поэтому от кофе отказались.

Итак, после церемонии подготовки к празднику, вся челядь отправилась спать за исключением ночного секретаря, аптекаря и мэтра Шико, который сегодня, по графику, обязан был провести ночь в покоях Его Высокопреосвященства. По окончанию процедур лекарь сел в кресло возле кровати премьер-министра и поскольку тот ничего не диктовал секретарю и не читал никакие документы, Шико развлекал кардинала рассказами об аптекарских обычаях.

В первом часу ночи кардинал встал с постели.

- Мэтр. - очень тихо, чтобы не разбудить спящих секретаря и аптекаря, сказал Ришелье медику, - я желаю вместе с вами совершить одну поездку. Ваша задача сейчас сделать все достаточно тихо и привлечь по возможности как можно меньше людей. Сейчас вам необходимо спустится в каретный двор и попросить Ла Мота найти кучера черного экипажа. Он поймет в чем дело. Экипаж пусть ждет возле северной калитки! Вы же быстро вернетесь сюда. Ибо я не хочу будить камердинера, а мне надобно укутаться потеплее, что бы не застудиться.

- Но… Ваше Высокопреосвященство! - начал было Шико и сразу смолк под красноречивым взглядом Ришелье…

Дети уснули поздно. Давид очень долго капризничал и не хотел засыпать. Ядвига начала опасаться, что у ребенка что-нибудь болит. Она осмотрела его горло. Пощупала пульс. Понадавливала на козелки ушек. Ей показалось, что никаких реакций и болей у малыша не было. Наконец малыш раззевался и позволил отнести Хасинте себя в детскую.

Вдовствующая герцогиня Лианкур присела на стул в прихожей. Тут никого не было и она хотела собраться с мыслями.

Дом был практически не охраняем. Всех слуг Ядвига отпустила встречать праздник дома. С ней оставались лишь Хасинта, Жильберта да Али. Хасинте и Али просто некуда было идти, а Жильберта считала, что хоть кто-то должен помочь хозяйке в приготовлении пищи, да и в прочих домашних мелочах. Месяц назад Ядвига отпустила и повара и кухарку и теперь стряпней по мере незагруженности занимались все женщины дома. Сама герцогиня не являлась исключением.

Сидя на стуле и размышляя о том, что же завтра устроить веселое для детей, полячка также подумала, что неплохо запереть дверь на ключ и для вящей безопасности наложить засов. Вспомнив, что ключ висит аж в гостинной она со стоном поднялась и держась за сорванную Давидом поясницу, сегодня целый день пришлось таскать малыша на руках, Ядвига пошла за ключом. Взяв ключ она услышала стук в дверь.

"Cholera jasna! Кто бы это мог быть?" - удивилась женщина. И в порыве самозащиты подхватила оставленный на небольшом столике Али (он пошел укладывать князя Потоцкого) ятаган.

Когда она уже совсем близко подошла к двери, та скрипнула и начала открываться. Ядвига крепко сжав ручку турецкой сабли подняла ту над головой. В такой позе ее и увидел Ришелье, который вместе с мэтром Шико вошел в дверь.

- Я ожидал встретить стражу, - насмешливо произнес кардинал, - а вижу лишь отважную хозяйку дома намеревающуюся отрубить головы незваным гостям.

Герцогиня отбросила ятаган.

- Jezu! Как вы меня испугали, Ваше Высокопреосвященство! Чем обязана чести такого позднего визита?

Поскольку Ришелье медлил с ответом, то мэтр Шико, который прекрасно понял, что его присутствие будет мешать министру и герцогине объясниться, попросил у Ядвиги разрешение пройти в детскую и посмотреть на общее состояние детей по возможности не разбудив их.

Вдова была вынуждена попросить кардинала пройти в гостиную и расположиться там на удобном восточном диване. Мэтра же Шико она проводила в детскую и попросила Али занять того ученой беседой. Вернувшись к Ришелье она увидела с каким интересом тот рассматривает турецкий ятаган.

Вашей Светлости приглянулась турецкая сабля? - спросила она.

Да, Изабель, - ответил кардинал, - Клинок сильно изогнутый, но при этом баланс все же безупречен. Украшений мало, но резьба выполнина со вкусом.

Это ятаган Али, моего воспитателя и учителя. А Али знает толк в оружие, Ваше Высокопреосвященство! Как, впрочем, и в книгах.

Ришелье отложил ятаган в сторону. Из-за приподнятых бровей его взгляд всегда казался немного удивленным. Хотя в данный момент он действительно взвешивая фразу полячки удивился новому персонажу в семье Лианкуров.

- Мне помниться, что ваш незабвенный супруг говаривал, что арабы, которые вас пестовали сгинули при взрыве, который учинил ваш польский, тоже покойный супруг! - на последней фразе кардинал ехидно улыбнулся.

- О, Ваша Светлость! Я не знала, что герцог Лианкур так подробно излагал Вашему Преосвященству мою историю… Но, смею изменить сложившую у вас версию. Ибо погиб только дядя Али. Сам же он остался невредимым, как и мы с Владкем.

- С кем? - кардинал слегка скривился от непонятного слова.

- С моим сыном, Владиславом, князем Потоцким, которого в связи с малолетством я зову уменьшительно-ласкательным именем - Владек.

- Что ж, Изабель… Оставим оружие и прошлые истории… Я желал бы увидеть оригинал портрета, который ты видела в Анжене.

- Он спит, Ваша Светлость. Но… пройдемте в детскую.

Ядвига в глубине души боялась, что Давид проснется и начнет капризничать и этим вызовет отвращение министра. Но она привыкла подчиняться воле Ришелье. Так же она вполне понимала, что возможно это единственная встреча отца и сына.