«Заказ» невыполним - Сергей Самаров

– И что я вообще неправильно понимаю? Может, объяснишь непонятливому…

– Что тут объяснять, – отмахнулся Гилани Гирмасолатович. – Сам-то ты хоть понимаешь, за что ты столько лет воевал?

– Сначала понимал. Потом перестал, – согласился Джамбулат. – Я быстро перестал понимать… Когда был Дудаев, когда была общая объединительная идея, я понимал хорошо и все происходящее поддерживал душой и сердцем. Потом, когда после Дудаева власть и деньги начали делить, я тоже понял, но это поддержать не мог. Борьба за власть и за деньги – это удел духовных карликов, уродцев, а я себя к таким не причислял. Однако я по крови не предатель, и если начал на одной стороне воевать, на другую уже не переметнусь. Потому и продолжал… И ты правильно заметил, что даже не понимал, за что воюю. Но я точно знал, против кого…

– А ты вполне уверен, что была она, эта сторона, за которую ты воевал и с которой переметнуться не пожелал? Что она собой представляла? Это были раздельные кучки людей, воюющие против всех и только за себя. За те же деньги, которые им откуда-то со стороны бросали. И они за эти деньги убивали не только федералов, но и друг друга. И до сих пор эти деньги бросаются. Уже не так массированно, но бросаются. И убийства продолжаются. И друг с другом эти, так называемые полевые командиры, уже сбежавшие с нахапанными деньгами за границу, продолжают воевать, чтобы иметь возможность еще денег хапнуть. Где она – сторона, с которой можно переметнуться? Нет ее… И тебе не в чем обвинить Таймасхана…

Как-то странно получилось, что Гилани Гирмасолатович защищал сына перед отцом, хотя тот и не обвинял его, а только вопрос задал. Но сам Джамбулат еще до своего ареста понимал все то, что сейчас говорил ему гость.

– Но мы отвлеклись от главного разговора, – продолжил Гилани Гирмасолатович.

– Я вообще не вижу пока главного разговора.

– Я сказал, что очень нуждаюсь в услугах Таймасхана. Необходимо срочно выполнить важную работу, а кроме него я не знаю человека, который бы с этой работой справился.

– И что, ты предлагаешь мне заменить сына? – спросил Джамбулат с усмешкой. – Я тоже еще кое на что сгодиться могу, но стрелять, как он, не умею. Так вообще мало кто умеет стрелять. Потому я и не вижу главного разговора…

– Да нет же. – Специалистов твоего уровня много. А мне необходим специалист высококлассный. Задача очень сложная…

– А я-то здесь при чем?

– Таймасхан не хочет работать…

– Ах, вот в чем дело! – наконец-то дошло до Джамбулата. – Но он взрослый уже человек, и я не думаю, что могу заставить его.

– Ты можешь попросить. Хотя бы можешь попробовать.

Джамбулат не стал бы этого делать, поскольку считал Гилани Гирмасолатовича слишком ненадежным компаньоном для своего сына. Но другого способа отыскать Таймасхана он не видел. А сам Гилани знает, видимо, где его искать.

– Попробовать я могу. Только я не знаю, где Таймасхан находится. И не знаю, как с ним связаться. У тебя есть номер его телефона?

– Я связывался с ним только через Хамзата. Будешь говорить с Хамзатом?

– Буду…

– Они сейчас в Сибири. И натворили там много дел. Вся милиция области ищет их, и ФСБ ищет, и даже бригаду спецназа ГРУ задействовали в розыске. Так мне сказали.

– А что они натворили?

– Я, конечно, имею влияние во многих структурах, но не настолько всемогущ, чтобы мне выкладывали ментовские рапорты. Я не смог узнать, что они там делают, но, как я понял, уезжать оттуда не собираются. Впечатление такое, что дело очень важное, и они могут уехать только тогда, когда или дело сделают, или их вынудят. Третий вариант – если ты позовешь…

– Я позову… – согласился Джамбулат.

Гилани Гирмасолатович вытащил трубку, отыскал в памяти номер и нажал вызов. И долго ждал ответа.

– Странно. Трубка всегда бывает у Хамзата под рукой. Похоже, он просто не хочет со мной говорить… Если ты позволишь, я позже позвоню от твоего имени с другой трубки.

– Тебе не поверят. Говорить должен я.

– Мне уже пора ехать к президенту. Когда освобожусь, я позвоню тебе. Какой у тебя номер?

– У меня нет трубки. Не успел еще приобрести.

– Я куплю тебе трубку. Приеду, и мы позвоним. Часа через полтора – два…

– Я буду дома, – согласился Джамбулат.

2

Андрей Вячеславович даже по телефону ощутил, в какое замешательство привел Хамзата его звонок. И пауза затянулась настолько, что создалось впечатление, будто прервалась связь. Но тяжелое дыхание Хамзата слышалось отчетливо.

Вообще-то у Андрея Вячеславовича, человека в жизни основательного и практичного, любящего, как и положено военному, совершать поступки или действия в соответствии с выверенными планами, была хорошая привычка – прежде, чем совершить какой-то важный звонок, обдумать предстоящий разговор. Но этот звонок выдался спонтанным, потому не сразу приходили в голову слова, которые требовалось произнести. Но все же он спросил:

– Ты сознание не потерял?

– Нет, не потерял…

– И то хорошо. Хотелось вот мне с тобой и с Таймасханом пообщаться.

– С каким Таймасханом? – спросил Хамзат.

Этот вопрос мог бы поставить Андрея Вячеславовича в тупик, если бы он не обладал достаточной для разговора информацией.

– С Таймасханом Гарсиевым. С ним даже больше, чем с тобой, потому что, мне кажется, в вашем тандеме он играет первую скрипку…

– Чего-чего? – не понял Хамзат.

– Может, ты передашь ему трубку?

Новая пауза. Наконец, Хайдарбеков решился.

– Что ж, поговори…

Послышалась отдаленная речь. Слова слышно было, но разговаривали по-чеченски, и Судоплатов, естественно, ничего не понял.

– Слушаю тебя, подполковник, – сказал другой голос, более молодой и даже, как показалось, отдаленно знакомый. Но это, должно быть, только показалось, потому что голос Таймасхана Андрей Вячеславович ни разу не слышал, а голос его отца давно забыл.

– Это я тебя, мальчик, слушаю…

– Я уже давно не мальчик, подполковник, как ты уже давно не тот капитан.

– Разница в возрасте у нас достаточно велика, и такие, как ты, для меня всегда мальчиками остаются. Это я сразу объясняю, чтобы обид потом не было.

– Так что ты хочешь услышать?

– Я хочу услышать, какого хрена тебе и твоему другу от меня надо. От меня самого и от членов моей семьи, в частности…

– А какого хрена тебе нужно было от моего отца? – вопросом на вопрос ответил Таймасхан. – Ответь мне, и я отвечу тебе.

– Семь лет… – начал было Судоплатов.

– Пусть хоть семьдесят семь лет, – перебил его Таймасхан. – Это не меняет дела…

– Да, сути дела не меняет. Но твой отец противостоял моим солдатам с оружием в руках. А ты начал воевать с женщинами, с безоружными женщинами.

– Кто тебе сказал, что я начал воевать с ними?

– Твои действия… Или ты их расцениваешь, как знак дружбы?

Таймасхан значительно хмыкнул.

– Давай так, будем размышлять… Зачем человека бьют?

– Бьют? Зачем? Бьют, когда есть необходимость бить…

– Бьют, чтобы сделать ему больно. И ударить стараются в то место, где боль бывает особенно сильной. Так же и я стремился ударить тебя. Чтобы тебе было очень больно… Очень и очень… Как было больно мне… Я сожалею, что не получилось. Тебе было бы очень больно, а мне было бы от этого приятно…

– В таком случае, ты просто жалкий садист, а не мужчина, – спокойно сказал Андрей Вячеславович. Он знал, как следует разговаривать с горцем. – У мужчин бывает больше достоинства. Мужчину можно уважать, даже если он враг, садиста можно только презирать и ненавидеть. Я сожалею, что позвонил. Я думал, что имею дело с мужчиной, но ты оказался недостойным своего отца…

Таймасхан вспылил. Это чувствовалось даже через трубку. Он, конечно, очень оскорбился последним высказыванием подполковника и не знал, что возразить, а потому просто перевел разговор в другую плоскость:

– Что ты вообще можешь знать о моем отце!.. Я бы на твоем месте вообще не упоминал его имени, чтобы не злить меня.

– Мне абсолютно плевать на твою злобу. Кто слишком сильно злится, сам своей злобой захлебывается. От всей души желаю тебе этого. Мир станет чище и лучше, когда такие люди перестанут существовать…

Андрей Вячеславович уже начал выстраивать линию разговора. Он нащупал слабое звено Таймасхана и давил на него специально, чтобы разозлить, вывести из равновесия и заставить совершить какой-то необдуманный поступок. К сожалению, Судоплатов понимал, что рядом с этим горячим парнем есть человек постарше, более мудрый, который в состоянии Таймасхана остановить. Тем не менее, попытку он предпринял.

– Я тебя просто растопчу при встрече, – с холодной дрожащей яростью сказал Гарсиев-младший.

– Мальчик, я многих таких сопляков повидал в своей жизни… – Андрей Вячеславович изобразил голосом, насколько он устал от общения с сопляками. – Эти скороспелые самоучки всегда много говорили, но, когда дело доходило до столкновения, показать ничего не могли. Так и ты ничего показать не сможешь. Только одного твоего умения стрелять мало. Стрелять я сам умею. Может быть, не так, как ты, но тоже неплохо. Хотя допускаю, что стреляю даже лучше. Ты ни разу в жизни не сталкивался с достойным противником. Когда столкнешься, поймешь, что самоучкам в этой жизни можно работать только против таких же самоучек, но не против профессионалов. Каждый офицер спецназа умеет многое, что тебе недоступно. С солдатами ты сумел справиться. Но не оказалось рядом офицера, иначе ты не ушел бы семь лет назад. И запомни, мальчишка, что воин не тот, кто умеет стрелять, а тот, кто умеет воевать… А я это умею. Я даже других этому учу. А ты – выскочка, научившийся держать в руках пистолет, пусть даже два пистолета. И ты еще смеешь на что-то надеяться… Будь уверен, скоро одним сопляком на свете станет меньше. Это я тебе обещаю…