Православие и грядущие судьбы России - Архиепископ Никон Рождественский

Поездка по епархии

Приглашаю моих добрых читателей мысленно сопутствовать мне по епархии. Пишу эти строки в Ульяновом монастыре, в 1183 верстах от Вологды. Было время, когда такой путь требовал и трудов нелегких, и потери времени; теперь он совершается на пароходе в течение 5–6 дней, да еще с большими остановками у городов.

Еду по Вычегде. Эта река помнит апостольские подвиги святителя Стефана. Начиная от Яренска и даже ранее слышится зырянская речь. По берегам красуются высокие белые храмы Божий. Зыряне любят строить такие храмы: они не доросли еще до того, чтобы любоваться внутренним благолепием храмов Божиих, и потому внутри храмы лишены живописи; белые стены как-то однообразно смотрят на вас, в то время как снаружи храм иногда прямо поражает вас своим величием. Кстати: любовь к построению храмов иногда доходит до излишества: при одном священнике, например, в Устькуломе (1210 верст от Вологды) в одной ограде теснится три каменных храма с несколькими престолами в каждом, и ни один из них внутри не украшен стенописью.

В Устькулом пришел пароход в 5 часов утра 17 июня. Несмотря на ранний час, собралась масса народу. Я говорил поучение о том, как жить, чтобы душу спасти, всячески стараясь упростить речь для этих простецов. Мужчины почти все говорят по-русски, женщины больше по-зырянски. Священник говорит с ними по-зырянски.

Из Устькулома мы вернулись в Ульянов в тот же день утром. Это — лавра зырянского края, отросток Соловецкого монастыря. Величественный храм и своеобразная, с четырьмя башнями по углам колокольня, несколько корпусов, обнесенных каменной оградой, по которой можно совершать крестные ходы — все это расположено на высоком холме, с вершины которого, особенно с колокольни, открывается вид на безбрежное море лесов, на сотни верст расстилающихся вокруг обители, и на долину реки Вычегды, прихотливо извивающейся среди этой дремучей тайги северо-восточной Европы. Говорят, чем дальше к Печоре и Уралу, тем природа суровее, леса дремучее, болота непроходимее.

И вот в такой обстановке приютилась обитель иноков с ее строгим, можно сказать, суровым уставом. Братия большею частью зыряне. Подобно Соловкам здесь живет до сотни годовиков-мальчиков по обету. Их обучают главным образом тому, чем занимаются сами иноки — сельскому хозяйству.

Здесь я совершил Божественную литургию в воскресенье, 19-го числа. Поют дружно, но о нотах, о гармонизации и понятия не имеют. Зато звон — единственный в крае. Большой колокол весит 1012 пудов. Это радость и утешение велие для простеца зырянина. С удовольствием прислушался и я к могучим звукам, разносившимся в воздушном океане над вершинами беспредельных лесных пространств.

Здесь мне очень понездоровилось.. Однако все же я побеседовал с братией о сущности монашеского подвига. Слушали внимательно. Подростков-годовиков оделил я Троицкими образками.

20-го ждали парохода, но он запоздал, и мы двинулись вниз по Вычегде на двух больших лодках. Верстах в 10 нам встретился пароход, идущий в Устькулому. Мы спросили: когда он будет обратно в ближайшем селе Деревянске? Ответ был: в 9 часов вечера. Мы заказали себе каюты и направились вниз — к Деревянску. Здесь второклассная школа. В храме собралось множество народа. Я побеседовал с ними, благословил их, оделил Тр. книжками. Затем зашел в школу. Там был один сторож, но вслед за нами собрались дети-подростки. К сожалению, немногие из них могли мне ответить на самые простые вопросы по Закону Божию, и то при помощи взрослых крестьян, служивших переводчиками на зырянский язык. Помогала и матушка, жена священника, хорошо знающая зырянский язык. А местный о. дьякон подбадривал детей: «Гора, гора!» — громче, смелее!

Местный священник, по должности благочинного, с моего разрешения, был в отлучке. Его заменила матушка — тип старинных неученых в школе, но «толченых» жизнью матушек — добрых спутниц сельских пастырей. Многому могли бы научиться у таких простушек современные молодые матушки из епархиалок. Чтобы не смущать ее смирения и христианской простоты, я не буду здесь распространяться о ее деятельности в качестве помощницы мужу по приходу; скажу только, что благодаря ее заботам построена и в некоторой степени обеспечена приходская богадельня, в которой призирается пять-шесть старушек, а иногда принимают и бесприютных круглых сирот. Матушка тут и начальница, и попечительница, и кормилица. Она даром доставляет сюда и молочко, и все, что Бог ей пошлет... Дай Боже побольше таких тружениц-помощниц нашим пастырям. Вековой опыт показывает, что им не столько нужно школьное образование ума, сколько доброе воспитание христианского сердца и закаление воли в добре. Увы! Ныне моду предпочитают здравому смыслу, и ради этой моды бедные священники в ниточку тянутся, чтобы дать своим дочкам «научное» образование — не только в епархиальных училищах — это бы еще добро, но и высшее, на каких-то высших курсах, откуда чаще всего выходят существа неопределенного пола с искаженною до неузнаваемости душою... Больно то, что не могут устоять против сего искушения и очень почтенные батюшки и матушки и уступают просьбам своих неразумных умниц-дочек, во что бы то ни стало стремящихся в столицы на разные курсы...

В Устьсысольск мы пристали вместо 20-го — только 21-го к вечеру. Город очень красиво расположен на слиянии с Вычегдою Сысолы. Краса города — Стефановская церковь. В ней я и решил 23-го совершить литургию. 22-го — была устроена, в здании духовного училища, беседа с духовенством. Об этих моих беседах скажу следующее.

И по громадным расстояниям, и по немощам моим я не могу объезжать свою епархию так, как делают другие архиереи: от села до села. Посему я собираю священников в пункты моих остановок и беседую с ними, сколько позволит время и силы. Говорю о всем, что подскажут мне архиерейская совесть, наблюдения над жизнью епархии и опыт пастырского служения. Говорю о том, что мы, служители Церкви, — сотрудники Самого Господа в деле спасения душ человеческих, в деле воспитания чад Царствия Божия. Говорю о том, какое в этом счастие для нас, с каким благоговением должны мы проходить свое святое служение. Напоминаю обетование Господа не забыть наши нужды, если мы будем пещись о деле Его. Даю советы, как бороться с народными пороками, пьянством, распутством, сквернословием, бессовестностью... Как составлять поучения без записи оных на бумагу, вести беседы вне храма, в семьях, на дому, в школах с детьми... Как пользоваться святоотеческой и старческой литературой, дабы использовать святой опыт духовной жизни, в ней заключающийся. Касаюсь пороков самого духовенства: нетрезвости, немирства, сутяжничества и умоляю отцов бегать всего этого. Иногда священники сами предлагают вопросы и дают темы для беседы. Не знаю, много ли пользы от таких бесед; но мне думается, что такие свидания с архиереем, хотя малое с ним знакомство для священников полезно: в свою очередь и я выношу с таких бесед чувство сближения с Богоданными мне сотрудниками, узнаю их лично и составляю себе понятие о духовенстве моей епархии не по бумагам уже, а из личных наблюдений. И слава Богу: среди них немало смиренных тружеников на Божией ниве, с верою в помощь Божию, не ища похвалы людской, делающих свое дело. Касаюсь в беседах и современных опасностей, угрожающих Церкви Божией от ее заклятых врагов, коим и числа нет в наше многоскорбное время. Не хочу оскорблять собратий моих во Христе подозрением в лести: нет, они искренно благодарят меня за такие беседы и мы расстаемся по-родному. В Устьсысольске даже упросили меня сняться с ними на общей карточке.

Я посетил женскую прогимназию, где оказались и ученики мужской прогимназии, и побеседовал с учащимися о том, в чем счастье для человека. Всех оделил Троицкими образками. Был в приходском и городском училищах и там беседовал с детьми и оделял образками.

Посещая школы, я думаю: дети так редко в жизни видят архиерея лицом к лицу, что грешно было бы целым сердцем не приласкать их... Ведь у них на всю жизнь останется воспоминание о том, что делал, что говорил им архиерей: как же не воспользоваться случаем бросить им в души, в их открытые в то время сердца — семечко благодатного Христова учения? И вот, пользуешься сими посещениями школ, чтобы сказать деткам то, что в эти минуты общения с ними подскажет совесть пастырская, сказать в духе горячей любви к этим еще неиспорченным душам, показать им светлый, любящий Лик Христов, тронуть их нежное сердечко красотою добродетели, указать им простейшие средства общения с Богом в молитве, в доброделании... И надо видеть, с каким иногда вниманием они слушают простое слово архипастыря! Глазки блестят, уста открыты, личико как-то преображается, одухотворяется... После приходится слышать от их родителей, что детки по частям пересказывали дома, о чем говорил архиерей. Разве это не великая награда сеятелю слова Божия на детские сердца? Разве не счастье быть такими сеятелями? Иногда думаешь: что мог бы сделать хороший законоучитель среди малых сих! Но много ли понимающих это счастье? Ездил в село Вильгорт, верстах в 7 от города. Здесь строится церковь. Беседовал с народом, посетил школу, долго беседовал с детьми.