Худеющий - Стивен Кинг

Неожиданно Билли охватило чувство нереальности: он оказался как бы вне самого себя, подобно случаю с астральной проекцией, которые обычно описывает журнал «Фэйт». Имена — Хейди, Пеншли, Линда, Хаустон — зазвучали фальшиво и мелко, подобно именам, которые придумывают наспех для плохой истории. Возникло ощущение, что он способен заглянуть за кулисы вещей, в некий вообразимый «реальный мир». Запах моря показался пронизанным смрадом протухшей пищи, звуки стали слышаться издалека, словно плывущими к нему из длинного коридора.

«Астральная проекция?» — прозвучал смутный голос. — «У тебя солнечный удар, друг мой».

Да, пожалуй, когда теряешь сто двадцать фунтов веса, твой термостат начинает барахлить. Сейчас же уходи с солнцепека, иначе загремишь в обморок.

— Ладно, уговорил, — пробормотал Билли, и проходивший мимо мальчишка, жующий поп-корн, резко обернулся в его сторону.

Впереди находился бар с вывеской «Семь морей», на дверях надписи: «Холодное, как лед» и «Самое приятное время». Билли вошел.

«Семь морей» оказались не только холодными, как лед, но и чудесно спокойным местом. На музыкальном автомате висела записка с крупной надписью: «КАКОЙ-ТО ПРИДУРОК ДАЛ МНЕ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ ПИНКА, И ТЕПЕРЬ Я ПОЛОМАН». Пониже — перевод той же надписи на французский язык. Однако по потрепанному виду надписи и по пыли, скопившейся на автомате, Билли решил, что «вчера вечером» могло произойти год тому назад. В помещении находились несколько пожилых мужчин, одетых по тому же принципу, что и Билли, — не для пляжа, а скорей для улицы. Некоторые играли в шахматы, другие в нарды. Почти все были в шляпах.

— Что вам угодно? — спросил бармен.

— Пива «Шхуна», пожалуйста.

— О'кей.

Билли пил пиво медленно и наблюдал в окно движение людских масс, прислушиваясь к бормотанию стариков за столиками. Почувствовал, что часть его силы, часть ощущения реальности возвращаются.

Подошел бармен.

— Нальем еще?

— Да, пожалуйста. И хотелось бы с вами немного поговорить, если есть время.

— Насчет чего?

— Насчет людей, которые могли здесь побывать.

— Где «здесь»? В нашем баре?

— В Олд Оркарде.

Бармен рассмеялся.

— Насколько я знаю, половина штата Мэн и половина Канады летом проходят через это место.

— Я говорю о цыганах.

Бармен хмыкнул и принес Билли бутылку «Шхуны».

— То есть имеете в виду бродячую публику. Это, кстати, все, кто летом прибывают в Олд Оркард. А ко мне в бар приходят, в основном, люди, которые живут тут круглый год, — местные, так сказать. А те, — он махнул рукой в сторону окна, словно отбросив всех разом, — те — бродяги, вроде вас, мистер.

Билли осторожно, по стенке бокала налил пива, потом положил на стойку десятидолларовую бумажку.

— Я не уверен, что мы правильно поняли друг друга. Я говорю о настоящих цыганах.

— Настоящие?.. О! Наверно, имеете в виду тех ребят, что устроили табор возле Солт Шека.

Сердце Билли забилось быстрее.

— Можно, я вам покажу кое-какие фотографии?

— Бесполезно. Я их не видел. — Он посмотрел на десятидолларовую банкноту и окликнул одного из присутствующих: — Лон! Лонни! Подойди-ка на минутку.

Один из стариков, сидевших за столиком у окна, поднялся и прошаркал к бару. На нем были серые хлопчатобумажные штаны, белая рубашка, явно великоватая, и соломенная шляпка. Лицо усталое, только глаза — живые. Кого-то он напоминал Халлеку, вспомнил спустя секунду: старик выглядел, как Ли Страсберг, учитель и актер.

— Это Лон Эндерс, — представил его бармен. — У него участок на западе городка. Там же и Солт Шек. Лон примечает все, что происходит в Олд Оркарде.

— Меня зовут Билли Халлек.

— Будем знакомы, — сказал Лон Эндерс, шелестящим, как бумага, голосом, и придвинул стул поближе к Билли. Он даже вроде бы и не сел на него, а прислонился задом к сиденью, слегка подогнув ноги.

— Не желаете пива? — предложил Билли.

— Больше нельзя, — прошелестел старик, и Билли слегка отодвинулся подальше от неприятного запаха изо рта Эндерса. — Уже выпил свою норму на день. Доктор сказал — не больше. С животом беда. Если бы я был автомашиной, — в самый раз на свалку.

— О! — сказал Билли нейтрально.

Бармен отвернулся от них и принялся укладывать бокалы в мойку. Эндерс посмотрел на десятидолларовую бумажку, потом на Билли.

Халлек снова объяснил свою просьбу, а Эндерс повернул свое усталое лицо в сторону теней в углу бара. Откуда-то из соседнего заведения слышались удары небольшого колокола.

— Были они тут, — сказал он, когда Билли закончил. — Были. Я уж лет семь не видел цыган, а такой оравы и подавно — лет двадцать, не меньше.

Правая рука Билли так сильно стиснула стакан, что он едва успел расслабиться, пока не раздавил его. Осторожно поставил бокал на стойку бара.

— Когда? Вы уверены? Не знаете, куда они могли отправиться? Не могли бы вы…

Эндерс поднял руку, бледную, как у утопленника, вытащенного из колодца. Билли она показалась почти прозрачной.

— Спокойно, друг, — сказал он почти шепотом. — Я скажу тебе, что знаю.

Усилием воли Билли заставил себя смолчать и просто ждать.

— Десятку я возьму, потому что, похоже, мой друг, ты можешь себе это позволить, — прошептал Эндерс. Он засунул ассигнацию в карман рубашки, потом большим и указательным пальцами левой руки поправил вставную челюсть. — Зато говорить буду бесплатно. Черт возьми, когда становишься старым, еще приходится платить и за то, чтобы тебя послушали… Спроси-ка у Тимми там — можно мне получить стакан холодной воды? Кажется и одно пиво для меня слишком… оно сжигает то, что осталось от моего нутра. Но мужчине трудно отказаться от всех своих удовольствий, даже, когда они больше удовольствия не доставляют.

Билли позвал бармена и тот подал Эндерсу стакан воды со льдом.

— С тобой все в порядке, Лон? — спросил бармен, ставя стакан.

— Бывало и лучше, бывало и хуже, — прошептал Эндерс, взяв стакан. В какой-то момент Билли показалось, что стакан для него тяжеловат. Однако старик поднес его ко рту, расплескав лишь самую малость.

— Ты хочешь поговорить с этим парнем? — спросил Тимми.

Холодная вода, похоже, взбодрила Эндерса. Он поставил стакан, посмотрел на Билли, потом взглянул на бармена.

— Я думаю, кто-то должен с ним потолковать, — сказал он. — Он еще не выглядит так плохо, как я… но тоже — туда же…

Эндерс жил в небольшой колонии отставников-пенсионеров на улице Ков Роуд. Он сказал, что Ков Роуд это часть «настоящего Олд Оркарда», которую бакшиш обходит стороной.

— Бакшиш? — переспросил Билли.

— Ну, да, — чаевые то бишь. Это значит — толпы, друг. Мы с женой приехали в этот город в 1946 году, сразу после войны. С тех пор — здесь. Я научился в свое время, как вытягивать бакшиш со своего хозяина — Томми Мак Ги, правда, он уже давно умер. За горло бывало брал его. То, что ты сейчас слышишь, — лишь остатки моего голоса.