Мозголомка. Сборник рассказов - Гарри Веда

Андрея не зря называли по имени-отчеству, а чаще — просто Петрович. Совершенно седой, с пронзительными, грустными глазами и усталым морщинистым лицом — он совершенно не походил на молодого парня. Неторопливый рассудительный голос, в котором явно проскальзывали стариковские нотки, взвешенная речь с большим количеством авторитетности, уверенные движения. Физически, между тем, он был довольно здоров, если не считать многочисленных ранений, ожогов и переломов по всему телу. Но заживало, как на собаке.

Второй, Леха, парняга с разбитной веселой физиономией, пробыл на фронте год, из него — девять месяцев с Петровичем. По батальону давно ходила байка, что Петрович бессмертный. Завалить его можно только вне боевой единицы. Пока он цепляется за гашетки — будет в порядке и сам выберется, и второго спасет. Поэтому вторыми ему ставили в качестве поощрения. А вот Леха задержался. Не последнюю роль, конечно, в этом играли похвалительные рапорты Петровича, да и сам по себе рязанский парнишка воевал очень достойно. Ну, и не меняют его пока.

Сейчас Леха сидел, собравшись в комок нервов, быстро переводя взгляд с тактического экрана на боковые визирные и дальше на прицел, неотрывно обозревая местность вокруг на наличие тепловых пятен и сопоставляя их с данными обстановки боя. Его правая нога уперлась в педаль, на которую Леха перепрограммировал функцию перехода в боевой режим. Руками ведомый вслепую набирал письмо домой в штатном текстовом редакторе. Программист на гражданке, он быстро освоил технику, благо система была очень достойная. Спать не хотелось, адреналин после перестрелки еще не сгорел в топке тела, да и страх не покидал Леху почему-то, не смотря на то, что парень давно уже освоился и привык к постоянному ощущению американских горок, когда душа уходит вниз, в район солнечного сплетения, а в пятках щекотно. Отходить приучаешься быстро, у организма вырабатывается толерантность к постоянной дозе адреналина. А вот сейчас было боязно. Точно из-за девки-оператора. Не верил Леха в способность женщин воевать механизированной пехотой.

Для ведомого, первый номер — отец родной. Ты всегда неотрывно следуешь за ним в порядке, определенном оператором. Как правило, прикрываешь заднюю полусферу, хотя по фронту тоже, конечно, работаешь. В ручном режиме, теоретически, ведущий должен управлять и твоим перемещением, но это идиотизм. Как правило, включают режим скольжения и ты относительно свободен выписывать кренделя вокруг батькиной хаты. Маневрируй, сколько влезет, только отстать сильно не можешь, лишь слегка, снижением скорости. Чуть перешел предел и тебя подтягивает к первому, словно невидимым неводом. А уж для перевода в ручной режим ведомого — должен свет сойтись клином либо в голове у ведущего, либо у оператора, а, вообще, одновременно. Потому, что обоих будут бить сильно и долго разбирать основания для такого кощунства. И пару месяцев обоим на фронте навешают штрафных, даже в самом благоприятном случае. Кстати, почему Петрович не валит из этого ада? У него не то, чтобы выслуга даже, он уже по рейтингу свободным десять раз может быть. Да, штуку придумали — старайся, увеличивай рейтинг и мы тебя демобилизуем. Курвы, млять…

Потихоньку Леха успокаивался, и усталость придавила темечко стотонным весом. Молодой пилот боролся со сном стоически. Обещал, ведь. Да и не лишним будет присмотреть за этой девчонкой. А какой голос у нее, блеск. Женственный такой… или поспать полчасика, Петрович не узнает, да и не просил же он меня в приказном порядке. Кто его знает, что там, в пункте переброски. Лишней собранности не помешает, надо отдохнуть.

Через мгновение боец спал мертвецким здоровым сном.

— Мальчики, подъем… — ее голос был чуть громче шепота, да сам шепот, практически, только чуть-чуть добавила тона.

Ведущий и ведомый мгновенно выпрямились в своих анатомических креслах, отчаянно вращая головами по всем экранам, пытаясь понять, где они и что происходит вокруг.

— Уснули? — оператор говорила с заботой, на которую способна только женщина.

Петрович потер щеку. Спал. И правда, спал. Тело было отдохнувшим, настроение поднялось. Вот это да… умудрился проспать весь марш. Это пипец, если честно, если кто узнает — покрутит у виска пальцем. Дедушка решил покончить жизнь самоубийством оригинальным способом — соблюдая устав.

— Что ты, красавица, уснешь тут… — голос Лехи говорил как раз об обратном.

— Как-то быстро мы доехали, — Петрович с сомнением погрузился в тактический экран.

— Я вас вела в операторском режиме, чтобы вы хоть немного отдохнули.

Ё-ё-ё… Вот почему не трясло, бездушная электроника ведет грубо, ей насрать, что внутри жестянки колбасится живое мясо. Она огибает профиль местности так, как будет оптимальней всего. Оптимальней для скорости перемещения, ограничивающим фактором выступает только допустимая перегрузка, которая совсем не является комфортной. Операторы не заморачивают себя ручным ведением, геморройно это, да и разбить боед об какое-нибудь неожиданное препятствие — плевое дело. Зато как в троллейбусе, летишь плавно, будто на облаке, эти сраные боевые программы так не водят.

— Ты с ума сошла! — голос Лехи приобрел явные нотки ужаса, — ты расшибить нас решила, скорость двести, млять, ты в паштет нас порубишь!

— Не кричи… — было даже слышно, как она надула губки, — я лучшая на курсе по ручному вождению… Для вас же старалась, два часа как белка в колесе…

— Молодой, не бухти… — Петрович проснулся окончательно, — молодец, подруга, классно провела — я уснул, как младенец. Так вести два часа, Леша, не такая уж тривиальная задача. Спасибо, девочка… от всего сердца…

— Так, оставили сантименты, — ее голос явно повеселел, — у вас пятнадцать минут на водомассажную обработку и прием пищи. Время пошло…

Петрович сладко зевнул и лениво затыкал по клавишам пульта. Его кресло повернулось по диагонали кабины и изогнулось так, чтобы пилот смог вытянуться во весь рост. Андрей снял шлемофон и подцепил с держателя нагубник. Придавил его зубами за язычок, плотно присосавшись к воздухоподаче. Через пару секунд в кабину впрыснулись ионизированные частички воды, которые мгновенно смыли все нечистоты с обнаженного тела. Тугие струи воздуха со всех сторон тщательно разминали затекшие мышцы и суставы. Без водомассажной обработки никогда не высидишь тридцатидневный боевой цикл. Она необходима хотя бы два раза в день. Правда, эти суки что-то в последнее время повадились экономить даже на этом.

Экономия, экономия, экономия. Экономить — значит победить. Эта надпись везде. При входе в казарму, в любом жилом блоке. Даже на прикроватной тумбочке. В первые два года войны человечество с азартом размозжило друг об друга неимоверное количество всего, чем обладало. Бьем изо всех сил, победа будет за нами. С конвейеров сходило титаническое количество боевой техники всех родов войск, готовясь стереть противника с лица планеты. После обмена ядерными ударами и массированными бомбардировками все внезапно поняли, что силы остаются равными, уж так мудрая природа распределила альянсы среди воюющих сторон. И придется воевать ручками.