Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 - Александр Фурсенко

Позднее Роберт Кеннеди разочаровался в Маккоуне. «(Я) думаю, что он очень любил президента, — говорил Кеннеди Артуру Шлезинджеру. — Но больше всех он любил другого человека, а именно Джона Маккоуна»{60}. Ничто не могло оттолкнуть Роберта Кеннеди больше, чем очевидная нелояльность президенту. Однако эти трудные дни были тогда еще в будущем. Первые месяцы Маккоун и Роберт Кеннеди успешно строили свои личные взаимоотношения вне службы. Маккоун регулярно посещал дом Кеннеди «Хикори хил». Личная трагедия в начале пребывания Маккоуна на посту директора ЦРУ сблизила его с женой Роберта, Этель. «Он был очень привязан к Этель потому, что когда умерла его жена, Этель приехала к нему домой, чтобы разделить его горе», — вспоминал Роберт{61}.

Несмотря на отказ возглавить ЦРУ, Роберт Кеннеди продолжал контролировать деятельность американской разведки от имени своего брата. Он полагал, что помимо таких проблем, вызывавших озабоченность, как Берлин, Конго, Лаос, — Куба представляла собой ту арену, где Кеннеди могут испытать решимость и рвение ЦРУ. В июне, до того, как Маккоун вступил в должность, Бобби жаловался: «Проблема Кубы выскальзывает из рук»{62}. Вскоре Куба станет костью раздора между братьями Кеннеди, с одной стороны, особенно Робертом, и новым директором ЦРУ — с другой. Именно в эти дни, по мнению братьев, Маккоун показал, что он не полностью лоялен президенту.

Вдали от Вашингтона в конце 1961 года кубинцы были озабочены таинственными свойствами бюрократии другой сверхдержавы. Несмотря на заключенный 20 сентября договор о военной помощи, в декабре 1961 года новые поставки советского оружия так и не прибыли на Кубу. Устав от дипломатического «ту-степа» советского Министерства обороны и Министерства внешней торговли, Фидель Кастро обратился за помощью к Алексееву. 17 декабря Кастро и президент Кубы Дортикос высказали ему свою озабоченность «ожидаемой американской агрессией против Кубы». Он и Дортикос отметили безразличие Москвы к безопасности Кубы. «Где обещанные СA-2 и танки?» — недоумевали кубинцы.

Алексеев сочувствовал нетерпению кубинцев. Косвенным образом он всегда стремился подтолкнуть свое начальство, предупреждая Москву, что кубинцы весьма разочарованы. Он подчеркивал, что Кастро и Дортикос сказали, что не имеют намерения обращаться к Москве «по официальным каналам», из опасения, что «результат такого обращения может привести к ошибке»{63}.

Алексеев ничего не знал об августовском контакте Че Гевары с Ричардом Гудвином. Хотя Кремль поощрял кубинцев к нормализации отношений с Вашингтоном, нет доказательств того, что Алексеев работал в этом направлении. В декабре 1961 года ему было ясно, что кубинцы разочарованы, поскольку единственный покровитель, которого они хотели иметь, Москва, не предоставляла им в достаточном количестве того, что им было необходимо.

Братья Кастро верно чувствовали, что администрация Кеннеди не оставит их в покое. Однако ни советская, ни кубинская разведки не обнаружили ни маниакального стремления Вашингтона к заговору, ни сомнений некоторых вашингтонских экспертов по Кубе в возможности устранения Кастро. Тем не менее, не имея убедительных доказательств обратного, кубинские революционеры были уверены, что президент США располагает хорошо отлаженным и действенным аппаратом секретной службы.

«Лэнсдейл хотел, чтобы операция имела кодовое название», — вспоминает Хэлперн о том, как появилось слово «Мангуста». ЦРУ обозначало все страны мира двумя буквами. Кодовое название любой операции, проводившейся в этой стране, должно было начинаться с этого диграфа. Хэлперн позвонил Шарлотте Гилберт, которая отвечала в ЦРУ за кодовые названия. «Шарлотта, нам нужен шифр, и я хочу, чтобы он был связан со страной, находящейся как можно дальше от Кубы, в другой части земного шара, — сказал Хэлперн. — Я хочу обмануть всех на 30 секунд. Не более».

Гилберт предложила Таиланд, страну более близкую по духу специалисту по Азии Хэлперну, чем Куба. В списке ЦРУ Таиланд обозначался буквами «МО». Хэлперн должен был выбрать кодовое название: «Она предложила мне с полдюжины названий, начинающихся с „МО“, и я выбрал „Мангусту“» (по-английски «мангуста» пишется через «о». — Прим. авторов.). Позднее Хэлперна спрашивали, не повлияла ли на его выбор мангуста Рикки-Тикки Тави, персонаж одного из любимых рассказов Редъярда Киплинга, весьма популярного среди шпионов писателя. Не был ли Кастро змеей, прячущейся в траве, смертоносной коброй, чей яд — революция — мог бы поразить тех, кто попадет в его челюсти? Однако Хэлперн никогда не читал о Рикки-Тикки Тави. Почему он выбрал это название? «Просто так», — говорит сегодня Хэлперн с усмешкой{64}.

Первые недели операции «Мангуста» были особенно трудными. Лэнсдейл ожидал, что ЦРУ подготовит ряд документов для обсуждения ведущими политическими деятелями. Со времени операции в Заливе Свиней в состав межведомственного комитета при президенте, который рассматривал планы тайных операций и назывался без особых затей Особой группой, вошло два новых члена. Теперь он назывался Особая группа (расширенная), чтобы подчеркнуть участие Генерального прокурора Роберта Кеннеди и министра финансов Дугласа Диллона. Именно этому комитету предстояло осуществлять контроль над деятельностью Лэнсдейла и планами ЦРУ. Хэлперн говорит, что ЦРУ никогда не употребляло названия «Мангуста» при обсуждении кубинского проекта, но оно было хорошо известно среди членов Особой группы.

Хэлперн и Госн Зогби, который создал подразделение, названное «Отряд особого назначения дабл ю[5]» — (Кубинский отдел Управления планирования операций ЦРУ в Западном полушарии), все более ощущали беспокойство по мере их ознакомления с ресурсами, которыми располагало ЦРУ на Кубе[6]. Со своей тревогой они обратились к Бисселу. «Дик, — сказал Хэлперн Бисседу, — я уже несколько дней на этом посту и знаю, что у нас ничего нет на острове»{65}. Хэлперн преувеличивал, но совсем немного: из 28 агентов ЦРУ на Кубе лишь 12 поддерживали контакт с центром, но и эти контакты были нерегулярными{66}. К тому же Хэлперн ничего не знал о совместном советско-кубинском плане «Кандела», поэтому если один из дюжины активных агентов был «Тони», тогда даже то немногое, что получало ЦРУ, в действительности было дезинформацией. «После событий в Заливе Свиней они (кубинцы) почистили свой дом, — обнаружил Хэлперн. — И они сделали свою работу отлично»{67}. Чтобы разрушить режим Кастро изнутри, ЦРУ потребовалось бы вновь выстроить свою разведывательную сеть на Кубе сверху донизу.

Тем временем Лэнсдейл внушал братьям Кеннеди и Особой группе (расширенной), что некие события могут произойти на Кубе до ноября 1962 года. ЦРУ, которое не верило в то, что эта дата реально опирается на возможности, которыми располагала разведка на конец 1961 года, старалось довести до сведения братьев Кеннеди, что Лэнсдейл преувеличивает возможности проведения тайной операции{68}. Хэлперн, который составлял проекты многих документов, направлявшихся в Особую группу, предполагает, что политически проницательный Лэнсдейл нейтрализовал эти предупреждения, говоря Кеннеди то, что тот хотел услышать. Зная, как важны Для братьев Кеннеди предстоящие выборы в конгресс и как полезен в этой связи Кастро в виде политического пугала, Лэнсдейл ожидал позитивного отношения к программе, основной целью которой было устранение Кастро непосредственно перед вторым вторником ноября (то есть днем выборов в конгресс). Лэнсдейл, как со сдержанным уважением вспоминает Хэлперн, «знал, на кого он работает»{69}.

В Белом доме хотели быть уверены, что команда, работавшая по плану операции «Мангуста», получит все деньги, которые ей необходимы для проведения операции. В январе 1962 года Роберт Кеннеди заявил представителям ЦРУ и Пентагона: «Мы находимся в состоянии войны с Кубой»{70}. Второй провал на Кубе был недопустим.

Глава 4. Трудности в Тропиках

В феврале в Вирджинии бывает очень холодно. Такому старому морскому волку как адмирал Роберт Л. Деннисон, главнокомандующий американскими военными силами в Атлантике (Cinclant), почти ледяной соленый ветер, бивший в спину его синего кителя, казался освежающим. Было 7 февраля 1962 года. На этот день запланировали секретную встречу для обсуждения последней фазы борьбы администрации Кеннеди против Фиделя Кастро.

По приказу Пентагона штаб военно-воздушных, военно-морских и сухопутных сил США в Атлантике собрал представителей родов войск, чтобы срочно пересмотреть два основных плана непредвиденных действий по вторжению на Кубу. Белый дом проинструктировал Объединенный комитет начальников штабов о необходимости сократить время подготовки к началу обоих планов, носивших названия Оперативный план (Оплан 314-61 и Оплан 316-61, соответственно, до четырех и двух дней). Кеннеди и его советники хотели нанести стремительный и смертельный удар по режиму Кастро в случае, если Кастро или контрреволюционеры дадут для этого приемлемый повод{1}.