Юнг и Паули - Дэвид Линдорф

в окрестности [зла]. По моему мнению, этих теологических сложностей следует избегать, а психе нужно отвести срединное или высшее место[282].

Последнее утверждение выражает фундаментальную идею юнгианской психологии. Для индивидуации необходимо, чтобы господство духа было заменено трансцендентной сущностью психе (самостью). Психе включает в себя всё содержание внутреннего мира, полученное ли из тела, из внешнего мира или из духа. Под духом здесь подразумеваются любые явления вне тела и внешнего (материального) мира, как в светлом, так и в тёмном аспектах[283]. Примером может служить религиозный символизм. Возвращаясь к общности психе и материи, Юнг заключил, что существует как минимум два подхода к «секрету бытия»: «Не может существовать лишь один подход к секрету бытия; должно быть как минимум два, а именно материальные явления с одной стороны и их психические отражения с другой. (Более того, трудно распознать, что здесь является отражением чего)»[284].

Паули нашёл эти слова отрадными, поскольку они означали, что Юнг открыт его мысли о том, что путь к трансцендентному может лежать как через психе, так и через материю.

С этой точки отсчёта Юнг поставил вопрос: что общего между двумя такими несоизмеримыми вещами, как психе и материя? Ответ Юнга был — число. Из своих снов и множества других источников он вывел, что общность между психе и материей лежит в области целых чисел, особенно от одного до четырёх. Он рассматривал их как самые простые и базовые архетипы, связанные, таким образом, и с материей, и с психе — математически с первой и символически со второй.

Юнг заметил, что целые числа качественно связаны с самой структурой психе, а также с уровнями сознания (вспомним Аксиому Марии). Но вместо того, чтобы смешивать физику и психологию, правильнее было бы исследовать общность, на которой основываются две этих сферы, то есть архетип числа — считал Юнг. Об этой туманной концепции, возникающей в сознании, как только ребёнок осознаёт понятия «один» и «много», будет больше сказано далее.

Далее, Юнг полагал, что синхронистичность с её значимыми совпадениями свидетельствует о связи психе и материи на архетипическом уровне, что совпадало с идеями Паули. Но относительно развития этого понимания, как его представлял себе Паули, Юнг был менее оптимистичен: «Пока ещё два моста, соединяющих физику и психологию, имеют такую исключительную и сложную для понимания природу, что немногие готовы попытаться пересечь их — как будто психе и ваша наука подвешены над бездонной пропастью»[285].

Отвечая на упоминание coniunctio по отношению к психе и материи в последнем письме Паули, Юнг сообщил, что последние десять лет занимался почти исключительно этой темой. А именно изучил работы Герхарда Дорна, последователя Парацельса, жившего в шестнадцатом веке, который представлял создание единого мира, unus mundus, как часть алхимической работы. Юнг писал: «Мы можем интерпретировать этот «единый мир» как тот, который видит и пытается создать бессознательное, соответствующий тому синтезу, к которому стремятся ваши сны»[286]. Он прибавил, что последняя глава его новой книги, Mysterium Coniunctionis, посвящена алхимической теме соединения противоположностей.

Хотя Юнг был явно доволен тем, что интересы Паули идут по тому же пути, что и его собственные, он завершил письмо на печальной ноте:

Видеть, как приближаются друг к другу наши точки зрения, многое значит для меня, а поскольку при столкновениях с бессознательным вы чувствуете себя изолированным от современников, вам также по пути со мной, и более того, поскольку я фактически нахожусь в изолированной области и пытаюсь как-нибудь пересечь границу, отделяющую меня от остальных. В конце концов, мало удовольствия в том, чтобы постоянно считаться эзотериком. Странным образом мы опять возвращаемся к проблеме, которой уже две тысячи лет: как человеку перейти от трёх к четырём?[287]

Это упоминание «проблемы, которой уже две тысячи лет» вызвало у Паули отклик, к которому он обратился позднее (см. главу 11, «Промежуточные годы»).

Ответ Паули Юнгу

В своём ответе (23 декабря 1953) Паули сообщил, что пока откладывает комментарии по части архетипа числа, поскольку пятого января отправляется в Америку и останется там на три месяца. Он согласился с Юнгом относительно помещения психе выше духа и тела. Его также заинтересовало утверждение о «как минимум двух путях к тайне бытия». Расширяя эту мысль, он понял, что Путь, то есть дорогу к самости, можно обрести в отношениях «с анимой ли, с реальной ли женщиной, с проблемой ли физики или с жизнью в целом»[288]. Паули намеревался исследовать все эти пути одновременно.

Юнг упомянул, что алхимик Дорн воображал unus mundus как представляющий единство тела (материи), духа и души. Паули считал, что в современном мире это соответствует ассимиляции физикой парапсихологии и биологии. Кроме того, брак, по убеждению Паули, также мог быть моделью «единого мира», «когда он перестанет основываться на наивных проекциях анимы и анимуса»[289].

Возвращаясь к двум путям к тайне бытия, Паули вспомнил сон, в котором ему говорят, что «только в двойках он сможет вернуться «домой»»[290]. С этими ссылками на двойственность противоположностей он осознал, что unus mundus Дорна соответствует древней китайской концепции Срединного Царства (Чжунго), символизирующего нейтральную область между противоположностями.

Письмо завершается сердечными поздравлениями с Рождеством и Новым Годом. Насколько нам известно, после этого их переписка прервалась на два года.

В конце октября Паули занялся активным воображением, которое посвятил фон Франц. Внешние и внутренние связи Паули претерпевали заметные изменения, порождая новые инсайты и подходы. Две следующих главы рассказывают об этих важных событиях.

Глава 10. Урок противоположностей: Разговор с бессознательным.

Есть только одно фортепьяно.

Вольфганг Паули

В письме от 27 мая Паули сообщил Юнгу, что не владеет четвёртым кольцом человеческих взаимоотношений, а без этого не может обладать и третьим кольцом метафизических размышлений. Четвёртое кольцо представляло для Паули Эрос, великий принцип, соединяющий противоположности, на службе у отношений. Для Юнга он был противоположен властному порыву, которым руководит эго; с этой точки зрения власть и Эрос — антитезы. По словам Юнга, Эрос «творец, создатель, отец и мать высшего сознания»[291]. Расширяя суть этого древнего эфирного понятия, которому он приписывал важное психологическое значение, Юнг писал:

В классические времена, когда такие вещи понимались как должно, Эрос считался богом, чья божественность превосходила наши человеческие пределы, и которого поэтому нельзя было ни постичь, ни каким-либо образом представить. Я, как и многие другие до меня, мог бы