Юнг и Паули - Дэвид Линдорф

Мой первый учитель физики (А. Зоммерфельд) говорит мне: «Важно изменить расщепление основного состояния атома [водорода] Музыкальные ноты выгравированы на металлической пластине». Далее я отправляюсь в Геттинген.

Это один из двух снов, о которых Паули сказал: «Я ни в коем случае не заявляю о своей способности к «толкованию» двух этих снов. … Мне даже кажется, что для такого толкования необходимо дальнейшее развитие всех наук».

Теперь он намеревался показать, что физический сон можно символически перевести на языки теологии и психологии, показав единство сущности всех трёх наук.

Язык физики

Подводя итог анализа сна из пятой главы: атом водорода, как простейшая атомная структура, состоит из единственного протона в ядре и единственного электрона на орбите. Он представляет основную пару противоположностей в природе, космический символ начала. Основное состояние — самый нижний энергетический уровень, который может занимать электрон в атоме без опасности быть притянутым к ядру. Расщепление основного состояние порождает дублет (подобно зеркальному отражению) в линейном спектре, который Паули считал основополагающим. Металлическая пластина и выгравированные на ней ноты образуют неразделимую пару. Геттинген известен своей ролью в истории математики.

Язык теологии

Для теологического языка Паули привлёк образ Бога как complexio oppositorum, символ завершенности. Когда Бог освещает сверху человечество, люди осознают своё подобие Богу. Таким образом (как при расщеплении основного состояния атома) формируется «дублет» или отражение: люди отражают божественный образ, содержащий в себе противоположности с infans solaris в центре[260] (см. рисунок в главе 5).

Язык аналитической психологии

На психологическом языке Паули истолковал свой сон как представляющий различные аспекты индивидуации. Изначально есть самость и эго (соответственно, протон и электрон). С помощью отражения (символом которого является магнитное поле) происходит расщепление или дублирование (символ расширяющегося сознания), в результате которого формируется кватерность (четверичность). Металлическая пластина с выгравированными нотами (Эрос) символизирует нерушимую связь между материей и психе, к которой Паули относился столь серьёзно. Зоммерфельд, первый учитель физики Паули, представляет фигуру самости, осведомлённую об основном значении сна.

Паули считал, что его визит в Гёттинген, центр математики, представляет число в пифагорейском смысле (Зоммерфельд особенно интересовался связью атомного спектра и пифагорейской «музыки сфер»). Позже, используя активное воображение, Паули перевёл эту ассоциацию в конкретный мысленный процесс. Поразительно, как Паули ощутил, что число само по себе несёт глубокое психологическое значение; далее этот факт станет для него исключительно важным. Интуитивно он понял, что число несёт в себе бессознательное содержание, как психологически, так и в области материи. Он писал: «Здесь в игру вступают новые пифагорейские элементы, которые, вероятно, ещё не до конца исследованы»[261]. От внимания Паули не ускользнуло, что Зоммерфельд проявлял поистине пифагорейский интерес к необычным числовым последовательностям в частотах линейного спектра атома. Увлечение Паули символизмом числа подробнее описано в главе 10.

Три кольца

«Три языка», которые применил Паули для толкования своего сна, напомнили ему древнюю притчу о трёх одинаковых кольцах. В этой истории драгоценное кольцо веками передавалось от отца к сыну. Но настало время, когда очередной владелец кольца встал перед выбором: кому из своих трёх сыновей оставить его в наследство. И чтобы избежать такого сложного решения, он тайно велел сделать две копии кольца и раздал по кольцу каждому сыну. Однако после смерти отца каждый из сыновей заявил, что его кольцо — подлинное. Они обратились в суд, но вопрос так и остался нерешённым. По легенде, отцом был Бог, а три кольца — это три религии — ислам, иудаизм и христианство.

Эта легенда использована в пьесе «Натан Мудрый» (1779) Готхольда Лессинга. Салиман, милостивый правитель Иерусалима, просит Натана, богатого иудея, известного своей мудростью, открыть ему, какую из трёх религий стоит почитать выше остальных. Натан отвечает притчей о трёх кольцах. Поскольку подлинное кольцо, говорит Натан, делало своего владельца добродетельным, а ни один из сыновей этим не отличился, Натан заключил, что четвёртое, истинное кольцо было утеряно. Как и в случае с кольцами, провозгласил он, каждую веру нужно ценить лишь постольку, поскольку она делает верующего добродетельным. Лессинг смог открыто заявить со сцены о религиозной нетерпимости своего времени.

Паули приспособил пьесу Лессинга для своих целей, обозначив кольцами материю, дух и психе. В соответствии с алхимической фразой «три становятся четвёртым — единым» он рассматривал подлинное кольцо как имеющее величайшую ценность. Именно на это четвёртое кольцо Паули теперь обратил своё внимание.

Комментарии Юнга по поводу Эроса произвели впечатление на Паули. Относительно танца китаянки Юнг писал следующее: «Принцип, наделяющий аниму особым значением и силой — Эрос. … Там, где преобладает интеллект [сновидца], [её присутствие] связано с отношениями, принятием связанных с ними чувств»[262].

Паули начал рассматривать четвёртое кольцо как представляющее эрос-принцип. С Эросом материя, дух и психе поднимались на более высокий уровень, где Эрос доминировал; без Эроса налицо было разделение, недостаток единства. Паули пишет: «Теперь я совершенно уверен, что главная связь … между тремя кольцами [духом, психе и материей] и между людьми — это одно подлинное кольцо [Эрос], окружающее «центр пустоты». Словно я нашёл свой собственный миф!»[263]

Слова «центр пустоты» придают даосский оттенок этому утверждению, которое фактически сильно напоминает юнговскую концепцию самости. Строки из Дао дэ цзин точно передают дух этого замечания:

Смотрю на него и не вижу,

а потому называю его невидимым.

Слушаю его и не слышу,

а потому называю его неслышимым.

Пытаюсь схватить его и не достигаю,

а потому называю его мельчайшим.[264]

Здесь Паули представляет Эрос как относящийся и к внешнему, и к внутреннему миру. Именно анима в образе китаянки связала его с Эросом, и через неё он ощутил связь с «пустотой».

В мандалах множества пациентов Юнга, в том числе и самого Паули, центр оставался незаполненным, пустым. Для Юнга это означало, что проецируемый божественный образ в современных снах иногда уступает место самости.

Чтобы избежать недоразумений, Паули заверил Юнга, что по-прежнему ведом бессознательным, безразлично, психическим или нейтральным.

Чувствуя, что Юнг недостаточно здоров, чтобы отвечать ему, в конце письма Паули высказал надежду, что когда-нибудь позже у них появится возможность возобновить дискуссию.

Защита психе

Через месяц с небольшим (4 мая 1953) Юнг ответил пространным письмом. Продолжая работу над терминами «доказуемое» и «недоказуемое», он писал: «Самоочевидно, что невозможно довольствоваться лишь доказуемым,