Гордость и соблазн - Эйна Ли

Эмили застонала. Не в силах удержаться, Джош ответил ей. Его губы прикасались к ее губам, а язык проникал в рот. У ее губ был вкус клубники. Он хотел еще. Он хотел пробовать эту клубнику до тех пор, пока не потеряет сознание.

На сей раз Джош быстро справился со шпильками, и волосы закрыли плечи Эмили, каскадом обрушившись на его руки. Он тем временем мягко повернул ее голову так, чтобы как можно глубже проникнуть в ее рот. Их языки встретились, коснулись друг друга, разошлись как бы в испуге. Маккензи хотел, чтобы эта ночь, эти объятия, этот поцелуй никогда не кончались.

Эмили хотела отстраниться, но Джош успел намотать вокруг пальцев локон ее длинных волос, так что она никуда не могла двинуться. Его губы легонько касались ее щеки, как бы пробуя ее на вкус. Он вдыхал запах девушки и наслаждался нежностью ее кожи.

— Джош, это никуда не годится, — пробормотала Эмили.

— Угу…

Но когда он добрался губами до пульсирующей жилки около уха, дыхание Эмили участилось.

Она судорожно запустила пальцы ему в волосы, прижимая его голову к себе, хотя словами пыталась остановить Маккензи.

— Хватит, Джош, — предупредила она еле слышно.

— Да, хватит…

Но его губы как раз нашли восхитительно нежный участок кожи там, где шея переходит в плечо. И прильнул к ней губами. Все тело девушки напряглось в ответном порыве, а ее пальцы еще сильнее сжали его голову.

— Джош!..

Звук его имени, произнесенный ее хрипловатым голосом, в котором слышалась паника, развеял туман, который начал заволакивать разум Маккензи. Подняв голову, он посмотрел сверху вниз на ошеломленное лицо Эмили.

Ее губы горели от его поцелуя, она, казалось, была готова целоваться еще и еще. И он чувствовал то же самое. Неужели он хочет просто прижать се к стенке в какой-нибудь аллее?

Нет, совсем не этого он хочет. Отступив назад, Джош поддержал Эмили за руку, когда она покачнулась, не устояв на ногах, и дал ей время прийти в себя.

Пока они целовались, солнце зашло, и холодные тени ночи легли на землю. Можно было подумать, что Господь Бог просто опустил завесу, обратив день в ночь.

— Простите меня, Эмили. Когда я рядом с вами, последние остатки рассудка улетучиваются из моей головы, как утренний туман.

— Как это понимать? Вы думаете, что это безрассудно — целовать меня?

Настроение Эмили так же быстро и резко переменилось, как и освещение. Не разобрав, что он хотел сказать, она рассердилась. Ее руки были скрещены на груди, а каблуки выстукивали дробь под подолом ее черного платья: «Топ, топ, топ».

— О нет! Это вовсе не безрассудно.

— Тогда что это значит? Вы никогда раньше не испытывали недостатка в словах, детектив.

Эмили назвала его «детектив» таким же тоном, каким его мать называла его «Джошуа Маккензи».

— Я… А-э-э-э… «Топ, топ, топ».

Он совершенно не мог представить, что ему следует говорить. Правду? Тогда ему надо признаться, что, как только он видит ее, он хочет к ней прикоснуться. Как только он касался ее, в нем просыпалось желание поцеловать ее. Как только он начинал ее целовать, он хотел прикасаться к ней снова и снова. Ему необходимо было касаться ее всем своим телом, чувствовать ее дрожь, когда она не может совладать с порывами страсти. И он хотел проникнуть в нее до конца, чтобы она застонала в его объятиях от восторга и страсти — и тогда ее страсть зажжет в нем ответный восторг.

Но если Джош все это скажет, Эмили размозжит ему голову. То же самое будет, если он, после того как только что с такой страстью ее целовал, признается, что собирается завтра уезжать.

Эх, уж пусть лучше она даст ему пощечину, оттолкнет его, чем повернется и пойдет прочь и он никогда ее больше не увидит.

Может быть, ему стоит подождать еще один день, прежде чем уезжать? Что в этом будет плохого? Это ничему не помешает.

Потому что на этот раз он собирается сделать то, что ему действительно хочется. Он хочет провести еще немного времени рядом с Эмили. Еще один только раз потерять разум от близости к ней. И после этого он уедет.

— Не хотите ли вы поехать со мной завтра днем на пикник? Эмили посмотрела на Джоша с таким видом, как будто он попросил ее сплясать обнаженной, забравшись на крышку пианино в салуне. Этот образ неожиданно возник перед внутренним взором Маккензи и застрял в мозгу. В его воображении не было места ни черному траурному платью, ни девственно белому фартуку. На Эмили будет красное атласное платье, которое заструится вдоль ее тела, когда она будет танцевать, а губы будут шептать его имя.

— Джош?

Девушка хрустнула пальцами, и Джош пришел в себя.

— Куда вы хотите поехать?

— Небольшая прогулка по окрестностям. Простите.

— Вы слишком часто извиняетесь сегодня вечером. И сейчас, и когда поцеловали меня.

— Я не прошу прощения за то, что целовал вас, Эми. Это самое лучшее из того, что произошло со мной за весь день… Проклятие! Да нет, за целую неделю. Я прошу прощения за то, что хватаю вас руками как сумасшедший.

Она наклонила голову набок и стала внимательно его разглядывать.

— Вы мне совсем не кажетесь сумасшедшим.

— Когда дело касается вас, я не могу быть уверенным, что в мою голову приходят правильные мысли. Или что я веду себя обдуманно. Минуту назад я готов был изнасиловать вас прямо на этом тротуаре.

Ее глаза расширились от ужаса.

— Правда?

Джошу тяжело было в этом признаться, но теперь не имело смысла отказываться от сказанных слов.

— Ну, так вы пойдете со мной на пикник завтра в полдень?

— И тогда вы доведете дело до конца?

Эмили сбивала его с толку. На ее лице не было ни тени гнева, и голос ее звучал скорее удивленно, даже благодарно. Не похоже, что она потрясена его признанием.

Эмили отступила назад и долго его рассматривала, так что Джош испугался, что в конце концов она ответит отказом. Потом она медленно кивнула:

— Да, детектив. Я думаю, что поеду.

Глава 11

На следующее утро время тянулось для Эмили слишком медленно. В первый раз с тех пор, как она стала работать у Гарви, ей не терпелось дождаться конца рабочего дня.

Казалось, солнце застыло на небосклоне и день никогда не кончится. Хотя предполагалось, что официантки работают без перерыва, но в середине дня, в самое жаркое время, было несколько часов, когда девушки могли дать покой ногам и отдохнуть между ленчем и обедом. Эмили попросила Розу подменить ее во время ленча, и та согласилась, со значением ухмыльнувшись и подняв брови.

День длился бесконечно — снаружи было жарко, внутри душно. Клиенты все время чего-то требовали, надоедали просьбами. В довершение всего в ресторане быстро кончился весь лед. К тому времени, когда наконец настало время ленча, Эмили хотелось выть. У нее началась страшная головная боль, и в таком состоянии ей меньше всего хотелось ехать куда-то на пикник и вести там бесконечную психологическую схватку с Маккензи.