Никита Хрущев. Реформатор - Сергей Хрущев

По возвращении в Вашингтон президент Эйзенхауэр с отцом отправились на переговоры в Кэмп-Дэвид, в загородную резиденцию. У остальных образовалось «окно». Члены делегации разбежались за покупками. Я же попытался реализовать свою мечту половить бабочек и за содействием обратился к сопровождавшему нас президентскому охраннику. Он ничуть не удивился, за свою службу они повидали всякое, но его и особенно меня смущали дежурившие вокруг Блэйр-Хауза журналисты. Охранник пообещал все уладить и куда-то исчез. Вернувшись через час, он сообщил, что можно ехать.

К тому времени я уже приготовил привезенные из Москвы сачки, морилки, конвертики для бабочек и все упаковал в сумку так, чтобы никто не догадался о содержимом. У дверей Блэйр-Хауза, как всегда, толпились репортеры. Как только мы появились на пороге, защелкали затворы фотоаппаратов. Охранник распахнул дверцу машины. Мы тронулись, за нами увязалась машина прессы. В отсутствие первых лиц они охотились за всеми подряд. Я расстроился.

— Все в порядке, — улыбнулся охранник.

Пока я недоумевал, что же в порядке, машина развернулась и въехала в ворота территории Белого дома. Блэйр-Хауз расположен напротив Белого дома, на противоположной стороне улицы. Журналисты остались за оградой. Я забеспокоился, не задумали ли они представить меня бегающим с сачком по лужайке перед Белым домом на потеху публике и репортерам. От американцев всего можно ожидать! Додумать я не успел, машина остановилась у парадного входа, и охранник пригласил меня пройти внутрь. В уже знакомой мне по официальному обеду обширной прихожей, мы направились в дальний угол. Там оказалась неприметная, без наличников, окрашенная в цвет стен, дверка. Охранник открыл ее и пропустил меня вперед. Я ступил на ведущую вниз бетонную лестницу. Спустившись, мы оказались в узком туннеле. Низкий потолок рукой можно достать, вдоль серых крашеных стен проложены какие-то кабели, на потолке уходящая вдаль череда забранных металлическими решетками, матовых плафонов освещения.

Шли мы по коридору довольно долго, или мне показалось, что долго, и уткнулись в дверь, такую же, как та, через которую мы вошли в туннель. Охранник поколдовал с замком, открыл дверь и вышел, я последовал за ним, а он аккуратно запер дверь. Мы оказались в еще одном подземелье, но значительно более просторном, со стенами, отделанными какой-то плиткой. Мимо нас сновали люди. Множество людей. Одни поднимались по лестнице и исчезали наверху в солнечном свете, другие спускались к нам. Сооружение очень походило на подземный переход под улицей, такие недавно начали строить в Москве, или на вход в метро. Так оно и оказалось: подземный переход. Мы смешались с толпой, поднялись по лестнице на поверхность и оказались на перекрестке каких-то улиц, как мне представлялось, далеко от Белого дома.

У тротуара стояли две машины, не черные представительские, а желтые, похожие на такси. Рядом с ними прохаживались рослые, крепко сбитые, стриженные под бобрик водители. Один из них приветственно помахал нам рукой, мой спутник ответил ему тем же.

— Видите, никакой прессы, мы их немного надули, — улыбнулся мой сопровождающий.

Я растерянно кивнул в ответ, не очень понимая, хорошо это или плохо. Загадочность нашего побега от журналистов меня несколько обескуражила. Мы разместились в машинах и запетляли по вашингтонским улицам. Я успокоился. Наверное, у них в Америке туннель, уводящий из Белого дома к отдаленному перекрестку, в порядке вещей. Возможно, им пользуются американские президенты, чтобы подобно Гаруну Аль Рашиду из сказок Шехерезады неузнанными побродить по Вашингтону, посмотреть на жизнь подданных? Или этим туннелем пользуются тайные осведомители и шпионы? Или он служит для свиданий с возлюбленными? Или?…

Мое воображение разгулялось. Я не заметил, что Вашингтон остался позади и мы едем по дороге, обрамленной, лужайками, скорее лужками, огороженными деревянными заборчиками. Трава уже пожелтела, цветов я не увидел — осень, сентябрь. Не лучшее время для охоты за бабочками. К тому же солнце уже давно перевалило зенит. Но ничего не поделаешь. Я успокоился.

— Здесь подойдет? — спросил тот, с кем мы пробирались по туннелю, и ткнул пальцев в ближайший лужок.

Я кивнул: какая разница, тут или там — все лужайки одинаковы.

В Америке я рта без крайней необходимости не раскрывал, стеснялся своего английского.

Машины остановились. Я быстро распаковал свой скарб, свинтил сачок и, перебравшись через невысокую изгородь, приступил к охоте.

Меня ожидало вполне предсказуемое разочарование, бабочки попадались невзрачные, летало их совсем немного, но зато все американские. Добычу я аккуратно упаковывал и складывал в заранее заготовленную жестяную коробку из-под печенья. (В Москве я их приведу в надлежащий вид, насажу на булавки, определюсь с названиями. И сейчас в моей коллекции есть бабочки с надписью на этикетках: «Поймано в Вашингтоне, США, в сентябре 1959 года». Я ими очень горжусь.)

Со стороны наша компания смотрелась, наверное, занятно. Один взрослый дядя, размахивая сачком, носится в загородке, по всей вероятности предназначенной для выпаса телят. Трое других стоят поодаль и невозмутимо наблюдают за его не всегда изящными, пируэтами. Прошло около часа, старший сопровождающий дал знак: пора собираться. Я безропотно подчинился, да и солнце уже садилось, в такое время бабочки устраиваются на покой. Неважно, как я выглядел со стороны, но сам я за этот час испытал истинное удовольствие, может быть, наибольшее за всю поездку.

В Блэйр-Хауз мы вернулись, минуя туннель, протиснулись к двери через поредевшую к вечеру толпу встрепенувшихся и тут же потерявших к нам интерес журналистов, протиснулись к двери и распрощались. Приключение закончилось.

Тем временем отец в Кэмп-Дэвиде занимался серьезными разговорами, но и ему удалось краешком глаза взглянуть на американскую природу. Президент США Эйзенхауэр и Председатель Совета Министров СССР Хрущев, оба выросли в глубинке, один в канзасской, а другой в курской, оба знали, что такое труд на земле, ценили и любили его. Эйзенхауэр получал от выращенных на его личной ферме в Геттисберге, в штате Мэриленд, бычков такое же удовольствие, как и отец от своих посевов кукурузы, чумизы или гороха на подмосковной госдаче Горки-9. Отец первым делом тащил гостей посмотреть на его огород, и Эйзенхауэр, когда выдалось окно в переговорах, пригласил отца слетать на вертолете на ферму, отвлечься, без сопровождающих лиц погулять по полям, полюбоваться его стадом. Там дедушку Эйзенхауэра ожидали внуки: одиннадцатилетний Дэвид (это в его честь назвали Кэмп Дэвид), восьмилетняя Сьюзен, их сестры Барбара, Мэри и, конечно, их родители. Все дедушки одинаковы. Отец также не упускал случая похвалиться своими внуками, внуки всегда на первом месте.