Верная Рука - Карл Май

— Вот вам и зубы, — сказал я. — Видите пустые места?

Он был просто поражен. А я продолжал:

— Я ведь говорил, что плата за все ваши мытарства должна быть внесена сполна. Вас зовут Леон Бендер, и перед вами — ваша мать. — И я указал на Кольма Пуши.

Последовавшую за этим сцену трудно описать словами: меня трясли, спрашивали, теребили, но я вырвался и отошел в сторону. И тут моих ушей достиг долгий ужасный крик. Эттерс пришел в себя и пережил то же, что и бедный Уоббл, только крики того были слабыми стонами по сравнению со звуками, которые испускал этот негодяй.

Говорить с ним было невозможно, он ничего не слышал и только рычал, но не как лев, а как целая компания диких зверей, запряженных в колесницу. Нам даже пришлось отойти. Помочь ему было невозможно — для этого пришлось бы сдвинуть скалу. Он был обречен умереть там, где лежал, на месте совершенного им много лет назад злодейского убийства. Он сцепил челюсти и смотрел на нас непередаваемо злым взглядом.

— Дэн Эттерс, вы слышите меня? — спросил я его.

— Олд Шеттерхэнд, будь ты проклят… — еле слышно откликнулся он.

— У вас есть какое-нибудь последнее желание?

— Пропади ты пропадом, собака…

— Ты приговорен к смерти, и я хочу помолиться за тебя.

— Помолиться? Ха-ха! А не лучше ли тебе…

И он понес какую-то несусветную, грязную брань. С ним пытались поговорить, всячески увещевая и предупреждая его. Но в ответ доносились только ругательства. Чтобы не слышать всего этого, мы отошли в сторону. А он снова принялся стонать, перемежая стоны проклятьями. Какие же страдания он испытывал! Но душа его была так грязна, что никакие страдания не могли очистить ее.

Наш лагерь находился достаточно далеко от того места, где он лежал, и мы, к счастью, слышали лишь слабые отзвуки его криков, доносимые ветром. Время мы заполняли рассказами, в которых оставалось еще много невыясненного и загадочного, но тот, кто мог разрешить эти загадки, еще явно не был готов дать нам ответ на все вопросы. Мы еще пару раз навестили его вечером, и даже ночью, но в ответ слышали все ту же ругань и дьявольский смех. Мы хотели дать ему воды, но, когда я попытался это сделать, он плюнул мне в лицо. Потом он снова кричал, пока наутро мы не увидели, что он умер, как как… я даже не знаю, как кто, даже не как дикий зверь, не как собака. Он был чудовищем и умер как чудовище. Олд Уоббл по сравнению с ним — сущий ангел. Мы оставили Генерала лежать как есть, только насыпали сверху груду камней.

Примечания

1

Couteau — нож (фр.)

2

Судьба и происхождение имени этого героя объясняется автором, кроме того, в романе «Дух Льяно-Эстакадо».

3

Команчи («враги», как их называли индейцы-юта) — крупная шошоноязычная народность, вытесненная в XVIII веке из северных лесов в прерии, где они превратились в кочевых охотников и коневодов.

4

Mistake — ошибка (англ.)

5

Ярд — в американских романах К. Мая используется английская система мер. Напомним читателю ее основные единицы: миля — 1609 м, ярд — 91,4 см, фут — 30,5 см, дюйм — 2,5 см.

6

Оскальпировать — снять с пленника скальп. Само слово «скальп» — английское и означает кожу на черепе. Снятие скальпа, по свидетельствам очевидцев, происходило так: левой рукой индеец хватал пучок волос вокруг макушки, одновременно правой делал кольцевой надрез кожи в этом месте. С головы снимали кусок кожи размером с ладонь, захватывая, таким образом, то место, где волосы расходятся в стороны (чтобы с одной головы нельзя было снять несколько скальпов). Интересно, что европейские френологи именно в этом месте располагают центр чувства собственного достоинства. Вопреки распространенному мнению, скальпы вовсе не являлись символом мужества. В определенных случаях скальпы разрешалось снимать и женщинам. Многие индейские племена вообще не знали этого кровавого обычая. В северной Мексике скальпирование ввели, видимо, ирокезы и гуроны. На территории позднее возникших штатов Аризона, Калифорния и Нью-Мексико оно было очень широко распространено. «Расцвет» скальпирования наблюдается с XVII века, чему, безусловно, способствовало появление белых поселенцев. Испанские солдаты, например, охотно занимались в Северной Америке снятием скальпов с туземцев. Мало в чем уступали им англо-французские колонисты, которые щедро платили своим союзникам за скальпы враждебных им индейцев. В XIX веке белые торговцы усиленно снабжали индейцев ножами для скальпирования.

7

Уоббл (англ. Wabble), прозвище, по-русски буквально означает Шатун.

8

Вестмен (англ.) — так в США называли жителей Дикого Запада, чаще всего охотников и трапперов.

9

Томагавк — ручное метательное оружие у некоторых североамериканских народностей. Первоначально это была изогнутая деревянная палица с шарообразным навершием. Позднее томагавками стали называть завозимые европейцами железные топорики.

10

Вилорог (Antilocapra americana) — единственный представитель семейства вилорогах в отряде парнокопытных; внешне очень напоминает антилопу, характеризуется полыми ветвистыми рогами, которые периодически сменяет, причем рога растут как у самцов, так и у женских особей.

11

Лось — речь идет об американском лосе (Alces americanus), или мунзе, как его называют индейцы. Это животное больше и тяжелее европейского лося. Индейцы высоко ценили мясо, рога и кожу мунзы. Они уверяли, что мясо лося придает человеку больше силы, чем какая-либо другая пища.

12

Это ясно! (англ.) В романах Карла Мая о Диком Западе речь героев очень часто содержит вкрапления (отдельные характерные словечки, восклицания, ругательства и т. п.) на английском языке. По логике вещей этого быть не должно, поскольку действие происходит в Соединенных Штатах и весь разговор идет, следовательно, по-английски. Сохраняя эмоционально окрашенные выражения в оригинальном виде, автор хотел дать почувствовать читателю их своеобразие и колорит, помочь ему как бы услышать речь героя. Мы решили сохранить в неприкосновенности эту характерную особенность его стиля.

13

Диггер (англ.) — старатель, золотоискатель.

14

Индейцы из племени «снейк» — «снейк», то есть «змеями», называли шошонов, исполнявших ритуальный танец змеи. Шошоны жили сначала от Айдахо до Калифорнии, но уже в начале XIX в. значительную часть своих земель уступили федеральному правительству, оставшись в трех резервациях (две — в Айдахо, одна — в Вайоминге).