Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева

шутку? Ведь понятное дело, что мы с тобой как первопроходцы на этой дороге жизни. С этим ничего не поделать. Они считают негры не способны мыслить, как они. Но… ты же понимаешь, нет ничего постоянного. Вот смотри, даже на моем примере. Я родила Джизи, не так, как обычно рожают женщины. Мне сделали операцию. А еще двадцать лет назад, если б кому-то об этом можно было рассказать, что такое будет возможно, то меня бы сочли просто сумасшедшей! Стереотипы людей так жестоки. А ты читал уже о том, что был такой ученый, Джордано Бруно, он самый первый додумался до того, что наша земля вращается вокруг солнца, за что его сожгли на костре, подлецы! — и она пожала плечами, что со стороны выглядело комично. Билли даже стало весело.

— А где вы об этом читали?

Ани задумалась, стала вспоминать.

— Да, в последнем классе, уже, в журнале каком-то, перед поступлением в университет. И знаешь, я ж в университете, со своей подругой была тоже белой вороной. В моей стране не принимали женщин в высшие учебные институты, считая, что женщины неровня мужчинам. С годами, жизнь сломала эти стереотипы. И самый первый год, в котором было разрешено поступать женщинам, мы поступили, но каждый семестр должны были доказывать, что женщины ровня мужчинам, потому что люди, в принципе не любят отказываться от своих догм.

Он оживился и слушал её с таким аппетитным вниманием, что ей все больше и больше хотелось болтать. Она начинала расслабляться после трудового дня и нашла себе очень благодарного слушателя, который с жадностью поглощал каждое её слово, потому что ему это сейчас помогало восстановить свою уверенность в своих силах и реанимировало душу. Билли это чувствовал.

Ани снова погладила его по голове, окинула взглядом все книжные полки, которые для Билли помог соорудить Джо. Знаете, как в жизни, хочется все больше творить, когда ты чувствуешь взаимообмен и что это кому — то нужно. На примере с Билли Ани каждый раз все больше и больше убеждалась в том, что все усилия, которые она вкладывает в этого ребенка, не пропадают даром. Он хотел учиться, он учился может быть с большим усердием, чем кто — либо другой и об этом говорили даже полки в их с матерью комнате, стены, письменный стол. Казалась даже вся эта комната пропиталась духом знаний и любознательностью мальчика.

— О, Билли, что поделать с этим испорченным миром? Бороться с ветряными мельницами глупо. Нужно научиться их игнорировать. Но я знаю наверняка, я даже могу поклясться в чем хочешь, что это только начало. Пройдет время, и они смирятся с тем, что ты такой как они, и даже умнее их, в тебе больше трудолюбия и желания, я это вижу, иначе не пыталась бы направить тебя на эту стезю. Тебя скоро начнут уважать, ты вспомнишь мои слова, вот тогда напомни мне о них. Просто нам с тобой, белым воронам, придется несколько больше прилагать усилий, чем остальным, но …от этого мы и станем только сильнее.

Вечером, за ужином, она положила кошелек с деньгами перед Бетси со словами.

— Бетси, мы не могли все предусмотреть для Билли из школьных принадлежностей и одежды. Прикупи ему все что требуется для учебы и если хватать не будет, скажешь мне обязательно. Стесняться неправильно, это не на пустые удовольствия. А для учебы.

Через несколько дней пришла телеграмма от Войцеховского о том, что он приедет в самое ближайшее время и даже не на поезде, а самолетом, так как они начали испытание новых аэроплановых двигателей большей мощности, но, так как по работе встраиваются каждый день непредвиденные обстоятельства, точную дату своего прибытия назвать не может. И в конце была приписка: «Я очень тебя люблю».

В больнице произошёл смешной казус, который долго ходил вроде анекдота. С пригорода Нью-Йорка к ним приехала пациентка, у которой было большое фермерское хозяйство. Более двадцати наемных рабочих и, по её словам, она обеспечивала почти треть всего Нью-Йорка молоком и творогом со сметаной со своей фермы. Жаловалась она на растущий живот и высокое давление. А так как женщине было больше пятидесяти пяти лет и она уже имела троих внуков школьного возраста, все стали искать причину её недомогания не с той стороны. Причем изначально, она сама всех ввела в заблуждение, так как на вопрос помощника главного врача клиники:

— Давно ли у неё была близость с мужчиной? — уверенно ответила, что вот как три года назад супруг отошел в мир иной, так она и стала целомудренной. Из-за природной полноты этой фермерши её растущий живот в глаза не бросался и её отправили по этапу — сдать анализы мочи, крови на сиффилиз, послушали сердце. У неё часто что-то урчало в животе, но она всем говорила, что у неё всегда пучит живот, как только она что-то съест. Альберт Тотт, главный помощник Тернера-младшего, решил предоставить её койку в двухместной палате, в которой в данный момент никого не было и по наблюдать. И только на следующий день, на обходе, все трое выстроились перед её кроватью с задумчивыми лицами, а это лорд Тернер, Альберт Тотт и Ани, до конца, не отдавая себе отчета, что эта женщина делает в их клинике. Анализы были у неё в порядке, сердце билось ритмично и спокойно, белки глаз чистые и вид у неё был цветущий и свежий. Её по второму кругу стали спрашивать о причине её обращения в клинику. Она перечислила все свои жалобы — и частое головокружение и тошноту, и шумы в голове и только последней назвала урчание в животе, называя это «заворотом кишок».

Присев к ней на кровать, Тернер стал прослушивать её живот стетоскопом и ему стало отчего то смешно. — Вы утверждаете — в итоге, выпрямившись, стал спрашивать он, что уже очень давно ведете целомудренную жизнь, после смерти супруга?

Она бойко кивнула головой и невинным взглядом уставилась ему в лицо, потому что не понимала, почему он так хитро улыбается.

— А вы лунатизмом не страдаете? — все так же ехидно улыбаясь, продолжал задавать вопросы Тернер. И тут до всех присутствующих стала доходить истинная причина его наводящих вопросов, а доктор Толл так даже раскраснелся от стыда, потому что, имея достаточный опыт профессиональной деятельности, так широко «лоханулся».

Пациентка округлила