Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

Флора резко повернулась ко мне и осведомилась со всей возможной язвительностью, обращенной, впрочем, больше к некроманту:

— Ты не знал, что кадаверциан приложили свою руку к работе инквизиции? В какой-то мере это они устроили ту охоту на ведьм. Сколько умных, талантливых и просто красивых людей погибло…

— И сколько спасено, — мрачно отозвался Кристоф, не глядя на леди, и пояснил специально для меня: — В эту женщину вселен один из низших духов-некроморфов. Это единственные существа, связь с которыми доступна людям. Он дает ей возможность жить. И сводит с ума. Раньше с помощью инквизиции мы, действительно, искали и уничтожали смертных, умеющих вызывать эти некротические сущности и вселять их в людей.

— Но как они могут делать это, не будучи некромантами? — спросил я, не обращая внимания на гневное фырканье Флоры, опустившейся, наконец, в кресло.

— Это древние знания, существовавшие еще до появления кадаверциан.

— Большая часть которых была уничтожена некромантами, — произнесла леди с глубочайшим сожалением, — но кое-что все-таки осталось. Искаженное и практически неприменимое.

— И вы не обращали людей, умеющих вызывать этих духов? — Я снова посмотрел на Анну, которая дернулась несколько раз, пытаясь освободиться от пут, поняла, что это невозможно, и снова затихла.

— Некоторых, — уклончиво ответил колдун.

Анхельм, напряженно прислушивающийся к нашему разговору, пытался понять, что именно мы так увлеченно обсуждаем, но пока не решался вставить ни слова.

— Но если в ней некротический дух, — сказал я, успокаивающе улыбаясь человеку, — ты можешь изгнать его, Крис?

— Не могу. Я даже не почувствовал его, впрочем, как и ты, Дарэл, потому что некроморфа заслоняет живая человеческая сущность. — Некромант снова раздраженно взглянул на Анхельма и продолжил: — Мы вселяем слуг только в мертвые тела. Никто из нас никогда не станет подвергать потустороннее существо мукам обитания в живом теле. Более того, я просто не в состоянии вырвать его отсюда. — Он кивнул на женщину.

— Значит, эта кровь, — задумчиво произнесла леди, — не шутка и не месть. Это…

— Призыв о помощи, в том виде, в каком это существо представляет его себе, — сказал колдун, подходя к Анне и опуская руку на ее лоб. — И он обращен к тебе, Флора. К вам обоим — даханавар. Тем, кто знает, как обращаться с людьми.

— И что, по-твоему, мы можем сделать? — Впервые за долгое время в ее взгляде, брошенном на колдуна, не было холода.

— Если Крис не в состоянии изгнать это существо из Анны, — задумчиво произнес я, глядя на тени, блуждающие по потолку, — мы можем провести ее через Бездну. Дух не сможет туда попасть, и вынужден будет остаться в этом мире.

— Это все равно что предложить пропустить ее через соковыжималку, — резко отозвалась Флора. — Плоть останется, зато вся кровь выльется.

— Узнала новые разработки нахтцеррет? — доброжелательно поинтересовался Кристоф.

— Очень смешно, — дерзко отозвалась леди, тряхнув каштановыми кудрями, и снова посмотрела на меня. — Ты ведь понимаешь, насколько это нереально?

— Понимаю. Но все же лучше, чем убить ее сразу.

— Если мы убьем ее, — скучающим тоном произнес Кристоф, — то получим труп с обезумевшим от ярости некротическим существом внутри. И я не уверен, что в процессе его освобождения уцелеет хотя бы одна стена в этом доме. Слишком мощную магию придется задействовать.

Флора задумалась. Я не мог прочитать ее мысли, но и так знал, что творится у нее в голове, леди не стала бы убивать человека, даже если бы это не грозило разрушениями, о которых предупреждал Кристоф. Сама идея посещения Бездны не вызывала у нее оптимизма, но врожденный дух авантюризма и желание постоянно бросать вызов жизни сейчас боролись с осторожностью.

— Ну, хорошо, — сказала она, наконец, негромко. — Мы сделаем это.

— Простите, — произнес вдруг тихо Анхельм, и мы одновременно повернулись к нему, вспомнив о его присутствии. — Так вы можете нам помочь?

Он понял, почувствовал, что происходит нечто необычное. Не простое совещание врача со своими друзьями. Впрочем, после посещения оккультиста он, как ему казалось, был готов к любым странностям.

Я подошел к человеку.

— Анхельм, ты ведь понимаешь, чем все закончится в итоге? Можно исправить тот… вред, что нанес ей шарлатан, к которому вы ходили. Но спасти ее невозможно. Она все равно умрет.

— Понимаю, — произнес человек бесцветным голосом, глядя на женщину, застывшую на постели. — Я хотел, чтобы Анна жила. Но мое желание видеть ее всегда рядом с собой принесло ей только страдание. Я не хочу, чтобы она мучалась больше. Пусть все будет так, как должно.

— Мне очень жаль, — добавил я тихо и слегка прикоснулсяк его сознанию. Анхельм пошатнулся, затем опустился на стул возле дальней стены и застыл, тупо глядя в пустоту.

— Он ничего не вспомнит, — пояснил я в основном для Кристофа.

Тот молча кивнул, отошел в сторону, словно уходя со сцены, на которой должно было разворачиваться действие, где главные роли принадлежали даханавар.

Флора поднялась, сняла тонкую шаль, подошла к кровати, встала слева. Я остановился справа. Леди посмотрела на меня, я кивнул, и мы одновременно прикоснулись к связанным рукам Анны…

Привычный мир не исчез. Мебель осталась на прежних местах, стены так же иссекали неровные тени. Изменились люди, находящиеся в комнате. Вместо их плотных вещественных тел я видел только переливчатые, вытянутые силуэты. Тонкие столбы бледного света, похожие на белые свечи, пламя над которыми, все утончаясь, тянулось куда-то ввысь, сквозь потолок и крышу, к невидимому для меня небу.

Анна, превратившаяся в такой же светильник, жгла мою ладонь, крепко держащую ее запястье.

Я посмотрел на Флору. Ее лицо, обнаженные плечи, руки, тело под бирюзовым платьем сияли, окруженные бликами чужого, отраженного, украденного света. Ледяная Луна, блистающая от лучей Солнца. Никогда она не была прекраснее, чем на краю нашей Бездны.

Кресло, в котором сидел Кристоф, оказалось пустым. Он остался в прежней реальности, которая не выпускала в наш мир ничего, касающегося смерти.

Леди улыбнулась, протягивая руку, чтобы коснуться моей руки, светящейся тем же призрачным светом. Единственное место, где эта женщина принадлежала мне целиком, где не было никого, кроме нас и горящих ровным теплом человеческих аур.