Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Увы, на этом многие не успокоились…

С 20 по 22 ноября 1920 года в Свердловском зале Кремля проходила Московская губернская конференция РП(б), где пытались развернуться группы «демократического централизма», группа Игнатова и группа Шляпникова, о которой ещё будет сказано…

Оппозиционеры, критикуя Ленина и ЦК, организовали особое совещание делегатов-рабочих в Митрофаньевском зале Большого Кремлёвского дворца, почему в партийной среде эта конференция получила название «конференции с двумя комнатами». И Ленину – по его собственным словам (ПСС, т. 43, с. 37) – «пришлось пострадать и, в качестве посыльного, ходить из одной комнаты в другую»…

Ленину!!

«Это была порча работы, начало фракционности и раскола», – резюмировал он на Х съезде партии.

Точнее это было бы назвать преступлением против партии и народа. И остаётся лишь сожалеть, что многие тогдашние оппоненты Ленина получили свою пулю с большим опозданием – лишь от Сталина.

Да, новый раскол был налицо…

Старые соратники Шляпников, Коллонтай вместе со старыми партийцами Медведевым и Лутовиновым и молодым партийцем Кутузовым возглавили так называемую «рабочую оппозицию», а Коллонтай ещё и выпустила брошюру «Рабочая оппозиция»… Причём, забегая вперёд, сообщу, что Шляпникова и Медведева даже осуждение этой «платформы» Х съездом не образумило, и они образовали нелегальную антипартийную организацию, и эта история тянулась ещё и в сталинские времена… Слава богу, хоть Александра Коллонтай образумилась и вошла в число достаточно добросовестных сотрудников Сталина в сфере дипломатии.

А в 1920 году Коллонтай в своей брошюре заявляла, что организация управления народным хозяйством должна-де принадлежать некоему непонятному «Всероссийскому съезду производителей». И это – при живом Высшем Совете народного хозяйства и Госплане!

Ленин на Х съезде говорил с нескрываемым сарказмом:

– Итак, товарищ Коллонтай и товарищ Шляпников и следующие за ними «классово спаянные» люди подчиняют своему необходимому руководству совнархозы, главки и центры… «Всероссийский съезд производителей» подчинит своему руководству 71 главк Совнархоза! Я спрашиваю, смеются, что ли, они, и можно ли таких людей брать всерьёз? Это и есть мелкобуржуазная, анархическая стихия не только в рабочей среде, но и внутри нашей партии, и этого допустить мы ни в коем случае не можем…[1214]

Странно получается иногда!

Выступая 6 ноября 1920 года на торжественном заседании Бакинского совета, Сталин говорил, что когда три года тому назад маленькая кучка большевиков во главе с Лениным решила, «сняв с власти представителей буржуазии», передать власть 2-му съезду Советов, на них смотрели «в лучшем случае, как на чудаков, в худшем – как на „агентов германского империализма“»…

Теперь же все тогдашние организаторы Октября, вышедшие из той «маленькой кучки», были лидерами правящей – и единственной правящей, в России партии. Казалось бы – за работу, товарищи! Теперь страной руководим мы, и мы должны обладать государственным умом, государственной выдержкой, государственной ответственностью…

А часть товарищей отправилась кто в лес, кто по дрова.

Впрочем, на улице был уже 1921 год, в котором Советская власть должна была отметить своё четырёхлетие, и Россия за эти годы пережила столько, что народ в целом и, тем более, наиболее политически развитая часть народа, кое-чему и научились… Так что Ленин на Х съезде РКП(б) имел все основания сказать:

– Партия показала себя настолько зрелой, что, видя некоторое шатание «верхов», видя, что «верхи» говорят: «Мы не сошлись, разберите нас», – она мобилизовалась для этой задачи быстро, и громаднейшее большинство наиболее значительных партийных организаций быстро отвечало нам: «Мы имеем мнение, и мы его вам скажем»…[1215]

Партийная масса действительно и имела своё мнение, и высказала его, и это было мнение за Ленина.

РКП(б) тогда состояла в большинстве своём из новых, послеоктябрьских членов, но рядовые члены партии и её низовые функционеры с дореволюционным стажем были в партии скрепляющим, связующим раствором для новых партийных сил. В итоге новый, «унтер-офицерский» большевизм оказывался нередко политически более зрелым, чем некоторые испытанные, казалось бы, партийные «генералы».

Так же позднее будет и со Сталиным – при его разногласиях с «верхами» все его апелляции к партийной массе будут получать неизменную её поддержку, что и неудивительно. Ленин и Сталин были подлинными вождями масс, то есть – умели, находясь «в верхах», увидеть ситуацию взглядом «снизу».

Собственно, может ли кто-либо претендовать на право быть народным лидером, вождём, не обладая такой способностью, но при этом умея видеть дальше народной массы?

Во время профсоюзной дискуссии оформилась «платформа десяти», выработавшая проект постановления Х съезда РКП(б) по вопросу о роли и задачах профсоюзов. Этот проект подписали Ленин, Сергеев (Артём), Зиновьев, Калинин, Каменев, Лозовский, Сталин, Томский, Рудзутак и Петровский…

Не все из этой десятки проживут свою будущую политическую жизнь до конца достойно, но сам по себе этот список характерен тем, что в нём нет ни Троцкого, ни Бухарина…

Ленин же, упомянув на Х съезде о «платформе десяти», произнёс слова, знать которые нам не мешает:

– Если говорят, что в платформе не видна рука Ленина, то или другое участие его, – то я скажу: если бы я во всём, что мне надо подписывать, участвовал рукой или телефонным разговором, я давно бы сошёл с ума…[1216]

Это, конечно, что называется – сорвалось у Ленина с языка, но сорвалось не случайно. Он уже несколько лет работал в постоянном особом форс-мажорном режиме – все важнейшие и не очень важнейшие решения замыкались на него. И объяснялось это не авторитарными замашками Ильича – чего у него не было, того не было… Просто все уже привыкли к тому, что Ленин всё схватывает быстро, реагирует верно и с решениями не «волокитит»…

Давно было сказано: кто везёт, на того и грузят.

Но как же это было утомительно и как стёсывало нервы, здоровье, жизнь… Заполняя анкету для делегатов Х Всероссийского съезда РКП(б), он в графе «Состояние здоровья и инвалидность» написал: «здоров». Но так ли это было? Осенью 1917 года театральный гримёр-парикмахер в Хельсинки давал ему лет на десять меньше, чем было на деле… Теперь он разменял шестой десяток… Казалось бы – что такое пятьдесят один год для крепкого мужчины, спортсмена?! Однако он теперь старел – его год можно было считать…

А за сколько, кстати?