И аз воздам - Ирина Чернова

— Куда помчалась, бездельница? — заворчала кухарка, увидев, что племянница, воровато озираясь, пробирается к вожделенной двери. — Неужто по дому работы нет никакой, что ты чуть что шастаешь за порог?

— Я ненадолго, — хихикнула Дита уже от самых дверей, — скоро приду!

— Знаю я твое «скоро», — возмутилась Белия, наверняка вспомнив прежние нарушенные обещания, — вечно тебя до полуночи не дождешься! Ну-ка, выгреби золу из плиты да вынеси, коли уж все равно в ту сторону идешь, а то мне несподручно руки пачкать!

— Ну тетя, — заныла девушка, уже схватившаяся за дверную ручку, — я приду и выгребу, честное слово!

— Ты загляни вниз, там уже некуда ей сыпаться, — уперлась Белия, решившая любым способом добиться своего, — как я буду растапливать, коли уже все забито? Вот чем спорить, уже давно бы взяла кочергу да ведро и почистила все… и что за молодежь нынче пошла, ни во что старших не ставят!

Дита еще раз попыталась слинять, но кухарка грозно цыкнула на нее, пообещав услать куда-то в местную Тьмутаракань и та, обиженно надувшись, стала выгребать золу из плиты, которой, кстати, действительно было забито все ниже топки. Поднялась темная пыль, запорошившая все вокруг и девушка запричитала, что ее специально хотят заставить еще и мыть пол в кухне, чтобы никуда не выпускать.

— Да ладно, я все равно с ведром тут стою, протру все сама, — наблюдая эту сцену из коридора, я сперва посмеялась над Дитой, но потом вспомнила себя в девятнадцать лет и решила быть снисходительной, — все равно уже руки грязные.

Последняя фраза предназначалась Белии, которая хотела еще раз ткнуть племянницу носом в ее прямые обязанности, но решила все-таки не спорить со мной и отправилась к столу чистить овощи, а девица стала шустро работать кочергой, уже не особенно заботясь о поднимаемой пыли.

— Дита, если ты запорошишь еще и плиту, — напомнила я ей с порога, — то будешь все отмывать сама. Помедленней, помедленней, никуда твой кавалер не денется, если ты ему действительно нравишься!

— Ну да, — проворчала она что-то нечленораздельно-обиженное в топку, — как не денется… ой, а что это такое? — под кочергой звякнуло что-то металлическое и она, забыв о своих переживаниях, полезла в золу пальцами в поисках источник звука.

— Да брось ты в грязи ковыряться, гвоздь какой-нибудь в доске попался, — попыталась я остановить исследовательский зуд и поймала два недоуменных взгляда в ответ.

— Да вы что, госпожа Валерия, — первой пришла в себя кухарка, — откуда же в поленьях да хворосте гвозди возьмутся? Их из лесу привозят, а там гвозди не растут!

Не растут действительно гвозди в местных лесах, да и обрезками старых досок здесь печи не топят, как частенько делали мы с мамой, сидя на даче в промозглое питерское лето. Не доросла еще местная цивилизация до такого расточительства, вот и ковыряется в золе Дита, изнывая от любопытства, что там такое звякало о кочергу. Заинтересовавшись, я тоже подошла поближе, рассматривая обугленное колечко, которое девушка крутила в грязных пальцах.

— Странное оно, не видала никогда такого, — так и этак повертев свою находку, Дита потерла ее пальцами и сунула в карман, — это ж какого размера должны быть руки, чтоб такое кольцо носить?

— Ну-ка покажи, — шустро подкатилась ее тетка, — да не прячь, не отберет никто… нет, не на руку оно, зря схватила! Это или от упряжи или от украшения какого отвалилось да случайно зацепилось с дровами. Вы ничего не теряли, госпожа Валерия?

— Ничего, — пожала я плечами, так и держа в руке отжатую тряпку, — можешь себе забрать, если хочешь.

— И камня в нем нет, лишь замочек невиданный… ну да ладно, Базил почистит, глядишь, на что-нибудь сгодится… тетя Белия, ну вот, я все почистила, теперь я могу идти?

— Да иди, кто тебя держит-то, — кухарка уже сменила гнев на милость, видя старания любимой племянницы и махнула от стола рукой, — только до утра не задерживайся, а то хворостина по тебе плачет!

— Когда это я до утра ходила! — Дита смыла грязные руки и мухой метнулась за дверь, оставив у входа ведро с золой до возвращения.

— Ох, молодость-глупость, — деланно заворчала опять Белия, расправляясь с овощами, — и когда только ум появится? Почистила наконец… пойду-ка я затоплю, а то без ужина останемся!

Пока она ходила за дровами, я протерла от черной пыли окружающее плиту пространство, вылила ведро и отмыла руки, ухватив по дороге кружку с приятным терпковатым отваром. Кухарка занялась растопкой плиты и готовкой, а я присела в гостиной на первом этаже, размышляя, почему вдруг Орвилл сжег выпрошенную у меня матрешку. Колечко от брелка я узнала сразу же по замочку — второй такой вещицы в этом мире наверняка не было и удивление Диты было в общем-то вполне обоснованным. Непонятные поступки рождали такие же непонятные предположения, начиная от аналогов культуры вуду в Лионии и кончая планомерным уничтожением вещей другого мира по загадочным соображениям. В голову опять полезли все более тревожные мысли о том, что о моей бирке до сих пор ни слуху ни духу, что надо как можно скорее добраться до Лиенвира и решить вопрос с моим запретом, что со дня моего возвращения еще ни разу сюда не заявились родители Орвилла… все эти проблемы начинали под вечер носить прямо-таки устрашающий характер и я дорого бы дала, чтобы избавиться хотя бы от небольшой их части!

Крайден ворвался в дом буквально сметая все на своем пути, так что Дита испуганно вскрикнула, когда он взлетел вверх по лестнице, толкнув ее у самого входа.

— Лерия, ты чем тут занимаешься?

— Да вот, зашиваю…

— Быстро бросай все, — оборвал он на полуслове, — что ты приготовила с собой из вещей?

— Платья, сапоги, штаны со скилой на всякий случай… что случилось, Орвилл?

— Быстро снимай с себя это платье, — приказал он, бегло осмотрев меня с ног до головы, — и одевай штаны и скилу. Дита! — заорал он, высунувшись в коридор, — иди сюда! Лерия, что ты застыла, сказал же, переодевайся и побыстрее!

Вчера он пришел так поздно, что я уже успела прикорнуть на кресле и спросонья никак не могла понять, кто ходит по комнате, ругаясь вполголоса и швыряя на стол книги из шкафа. На вопрос, где он так задержался, Орвилл ответил что-то невразумительное и отправил меня спать, а сам остался сидеть в кабинете, шурша страницами и поминая всяких сущностей явно не этого мира. Дверь оставалась приоткрытой и, просыпаясь не один раз за ночь, я видела свет, падающий через нее в спальню. Под утро он повалился поверх одеяла прямо в одежде, уткнувшись лицом в подушку и нервно дернулся, когда я погладила его по спине и поцеловала в небритую щеку. Понятно, что у него возникли проблемы, помочь в решении которых я была не в состоянии, но и делать вид, что сплю, я тоже не могла.