Сборник 'ИЗБРАННОЕ' - Теодор Гамильтон Старджон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она весь день лежала и думала о племяннике и его поступке. Когда она приняла окончательное решение, то почувствовала, что стрелки часов ползут непростительно медленно. О, как ей хотелось, чтобы он сию секунду был рядом! Вселенная заиграла перед ней яркими красками, а она-то и не подозревала, каким серым было до тех пор ее существование. Но теперь мрак рассеялся, и перед ней возник самый замечательный, самый роскошный план, который ей предстояло осуществить.
Нужно помочь Хьюберту.
Он сам не справится. Его нужно подготовить, все рассчитать за него, все организовать. Более того, он должен думать, что действует без посторонней помощи. Раз он взял на себя такой труд, значит, ему очень хочется достичь цели. Но он не получит должного удовлетворения, если не будет уверен в том, что сделал все от начала до конца собственными руками.
Когда он вечером поднялся к ней, она говорила с ним нарочито резко и грубо, чтобы он ничего не заподозрил. А потом она приступила к делу. — Хьюберт! — сказала она тоном, который означал: "Тебе пора поработать". Хьюберт неохотно поднялся.
— Кольцо! — Она указала на подвешенное к потолку кожаное кольцо, через которое была пропущена веревка. — Веревка чересчур натягивается.
Хьюберт посмотрел.
— Выглядит нормально.
— Ну да, тебе же не приходится этим пользоваться. В общем, повесь сюда что-нибудь, что не тянется.
Хьюберт наморщил лоб. Тетушка решила, что он похож на беззубого, силящегося справиться с хорошо прожаренным бифштексом.
— Цепочка, — наконец произнес он.
Она заворчала. Цепочка будет греметь. Проволока когда-нибудь да порвется. И в конце концов она искусно подвела Хьюберта к мысли о медном шнуре, который надо будет чем-нибудь оплести. Это красиво и удобно. Подобно Сократу, она задавала племяннику множество наводящих вопросов, пока не натолкнула его на идею двух прочных колец, прикрепленных к потолку, одно над кроватью, другое в углу. Медный провод должен был быть натянут между ними и прикреплен к чему-нибудь прочному. Хьюберт прилежно записал все, что нужно купить, и провел незабываемую ночь в предвкушении следующего дня. Работа, однако, растянулась на трое суток, но все-таки была закончена. А тетушка тешила себя сладкой и притом верной мыслью, что ее племянничек пока не догадывается, насколько хорошо медный провод вписывается в "его" смелый план. Она представляла себе в красках, какая у него будет улыбка, когда его наконец озарит. Как он будет горд собой, какие надежды заиграют перед ним! Вот это, думала она, и есть настоящая жизнь. Разве могла бы женщина (тетушка нередко в мыслях сравнивала себя с просто "женщинами"), способная, как считается, на всяческие хитроумные уловки, методично, шаг за шагом, нет, дюйм за дюймом провести овечку мужского пола по проложенной ею самой тропе, чтобы он при этом думал, что идет сам, без всякого поводыря?
Много лет ей не доводилось испытывать такого подъема. Она чувствовала себя блестяще. Ей было хорошо. Так хорошо, что она позволила себе двухдневный отдых. Она просто лежала на спине и с наслаждением обдумывала следующий шаг, который предпримет всемогущий мужчина — повелитель своей судьбы.
***
— О-о... Хьюберт.
Произнесенное с нисходящей интонацией, это приветствие означало разочарование, оно было равнозначно восклицанию: "Как ты мог!"
— М-м? Что такое?
Торопливо и взволнованно.
Тетушка протянула ему журнал для потребителей.
— Расскажи мне ради Бога, с какой стати из всех телевизоров ты выбрал для меня именно этот?
Хьюберт облизнул и без того влажные губы.
— По-моему, он неплохой.
— Сюда! — рявкнула тетушка. Даже не "подойди сюда". Хьюберт покорно затрусил к ней. — Ты что, намерен меня убить?
Он открыл рот, постоял так, закрыл его и опустил руки по швам.
Наконец ему удалось выговорить:
— Видите ли, он достался мне с большой скидкой.
Тетушка прочла ему вслух текст, где говорилось о несчастных случаях.
— Не сомневаюсь, что ты сэкономил, — добавила она язвительно. — С какой скидкой?
— Сто двадцать долларов.
Она презрительно фыркнула и внутренне расхохоталась. Чудо!
Она сменила тему. Сказала, что кожаный ремешок на латунной ручке причиняет боль, и заставила Хьюберта отыскать на верстаке нож и срезать ремешок. А пока он возился, она читала вслух о том, что во всех остальных отношениях данная модель телевизора нареканий не вызывает. Судя по ее интонации, она уже простила племянника. Во всяком случае, она включила телевизор, и они с Хьюбертом вместе посмотрели детективный фильм. Точнее, посмотрел он. Тетушка не сводила глаз с него. В тот момент, когда на экране убийца вершил свое черное дело — а жертвой была, кстати сказать, старушка, — тетушка заметила в тусклых глазках племянника слабый блеск; она могла бы поклясться, что ей это не почудилось. Он даже прервал работу над кожаным ремешком, присел и стал смотреть внимательно. Тетушка не сделала ему замечания, и он завершил работу лишь после окончания фильма.
Ах, милый мой мальчик, едва ли не с умилением думала она, впервые в жизни ты поглощен делом. Ведь все мысли у тебя только об одном.
Она выключила звук (но телевизор выключать не стала), решив, что Хьюберту незачем смотреть вестерн, который шел сразу за детективом, и укоризненно сказала:
— Ты мог меня убить.
— Что-то может случиться только в том случае, если телевизор будет не в порядке, — уверенно возразил он. — А этот работает нормально, можете не сомневаться.
— Пусть так, — согласилась тетушка. — А теперь посмотри сюда. — Она указала на латунную ручку над кроватью. — Я теперь заземлена.
Он недоуменно вздернул брови.
— Радиатор! — крикнула старуха. — Зачем тебе понадобилось крепить медный провод к радиатору?
Хьюберт осмотрел шнур по всей длине, от латунной ручки до радиатора, расположенного в углу комнаты как раз за телевизором, и пожал плечами, все еще ничего не понимая.
— Вы же сами велели прикрепить его к чему-нибудь прочному.
Она-то сама и сказала, что провод нужно прикрепить к радиатору, но в ее планы не входило, чтобы он это вспомнил.
— Разве ты не видишь? — завопила она. — Если в телевизоре произойдет короткое замыкание, как там написано, а мне вдруг вздумается дотронуться до него, скажем, повернуть к себе. Видишь? Я буду держаться за ручку и одновременно коснусь телевизора! Ты способен хоть что-нибудь понять? — Она наблюдала за мутным взглядом Хьюберта, направленным на нее, на медный провод, на телевизор, опять на нее. Именно в эти минуты свершалось давно предвкушаемое ею озарение. —
