Останкино. Зона проклятых - Артемий Ульянов

(Далее фрагмент сюжета Chanal 5. Крупный план репортера.) Новости Chanal 5 передают из Останкина, района российской столицы, который неожиданно, всего за несколько дней, стал самым загадочным и мистическим местом на планете. (Крупный план — девушка на фоне башни. Закадровый голос репортера.) Анастасии девятнадцать. Она работает барменом в ночном клубе, в одном из московских городов-сателлитов. Ранним утром она возвращается домой с работы. Обычная житейская ситуация. Но не в Останкине. (Интервью, крупный план. Титры: Анастасия, живет в Останкине.)

— Обычно я прохожу два квартала по Останкину в седьмом часу утра.

— Вы видели эти магазины-фантомы?

— Если честно, я опускаю голову и иду прямо домой. Боюсь, я не готова увидеть то, что не могут объяснить даже ученые.

— Среди ваших друзей или близких кто-нибудь пострадал?

— Слава Богу, нет. Но у мужа моей мамы есть друг. Его брат пропал одним из первых.

И коротко о последних событиях этого дня. Продолжается несанкционированный митинг у здания Телецентра на улице Королева. Он стал ответом жителей района на обращение к гражданам министра внутренних дел Вячеслава Мороза. В акции протеста приняли участие около семисот человек. Как вы видите, в толпе развернуты плакаты с надписями «Верните нам детей», «Мороз — убийца» и другие. Некоторые из демонстрантов держат в руках портреты пропавших без вести близких. Несмотря на то, что разрешение на проведение митинга получено не было, милиция заняла позицию наблюдателя.

По данным из неофициальных источников, близких к ГУВД Москвы, к трем часам дня в Останкино пропали два человека. На данный момент мы пытаемся получить официальное подтверждение этой информации.

Следите за развитием событий в новостных эфирах телеканала «Москва ТВ».

Людмила Кукареева, Ирина Соболева и Антон Оськин. Специальный корпункт редакции новостных программ телеканала «Москва ТВ».

ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ

На следующий день, через пару часов после рассвета немец благодарил Люцифера, вознося ему новые молитвы на перевернутом арамейском. Бубня про себя тарабарщину заклинаний, он лихо вскочил на своего мускулистого черногривого скакуна, на ходу опоясываясь ремнем, на котором висел тяжелый меч и боевой топор. Его верные опричники, всего около десяти человек, старались не отставать от него, в спешке оседлывая лошадей. «Злато и меха всем жалую, что у изменников отымем», — бросил им через плечо Орн и пришпорил коня, галопом вырвавшись из ворот подворья. Дым сигнальных костров, черный, как его душа, проклятая накануне Пелагеей, уже щекотал колдуну ноздри, хоть и был далеко. Бешеный скакун, за которым с трудом поспевал его отряд, стремительно приближали Орна к тому вожделенному мгновению, когда на руке его заиграет лучами власти Перстень мироздания, открывая ему дорогу к могуществу и бессмертию.

Звуки неспешного купеческого обоза, направляющегося в Москву ко двору царя, были чуть слышны, когда отряд опричников во главе с Орном достиг дороги. Увидев старые широкоствольные березы, тесно растущие по сторонам от дороги, немец приказал своим бойцам спрятаться за ними. Говорить лишнего об измене и справедливом воздаянии за нее не потребовалось, ведь опричники жаждали обещанной добычи, а потому были готовы узреть предателя в каждом, чья смерть сулила им кровавую наживу. Позади купцов, на изрядном отдалении от них, пустив лошадей шагом, крались четверо часовых, что подожгли просмоленное сено.

Обоз был обречен. Лишь в одном сомневался колдун. Те ли это купцы, которых он видел в огненной мозаике искр? О них ли поведал ему демон, принявший в жертву Аксинью?

«Кибитка… Кибитка, запряженная двойкой, — думал Орн, вспоминая видение и поглаживая коня, смирно притаившегося за березами вместе с хозяином. — И перстень у того, кто в ней». И хотя сомнения эти беспокоили его, он им не верил, потому что не верил в то, что Люцифер так жестоко посмеется над своим верным слугой.

Топот лошадей и громыхание повозок слышались все отчетливей. Вот уже стали различимы и людские голоса. Отряд, затаившийся в засаде, терпеливо ждал пронзительного свиста, чтобы ринуться в атаку.

Первыми показались шестеро конных стрельцов. Увидев их, Орн похолодел, вмиг покрывшись нервной испариной. «Стрельцы! Стало быть, купцы под охраной царя… И грамоту на то имеют. Верная беда!» — лихорадочно соображал колдун, глядя на приближающихся ладных государевых воинов с топорами, висящими на седлах. Опричник знал, что если увидит он кибитку, то непременно ограбит обоз. Что ему русский царь? Ему, который с Перстнем на руке скоро станет повелевать царями! Но одному ему никак не справиться. А отряд… Поднимут ли они руку на людей государевых? И что он им скажет, если купцы достанут охранную грамоту? Глянув на своих бойцов, Орн увидел досаду в их потухших глазах, мгновение назад горевших предчувствием схватки и скорой наживы.

Стрельцы были совсем уже рядом, когда в голове чернокнижника зазвучал чужой, но такой знакомый голос. Он говорил на перевернутом арамейском. Не сразу разобрав сказанное, немец вдруг понял спасительный смысл этих слов. А осознав, увидел и кибитку, точь-в-точь такую, как показанная демоном. Воспряв, колдун грозно и решительно посмотрел на отряд, тихо вынимая меч из ножен. Ответив своему командиру испуганным удивлением, они все же взялись за топоры и луки. Мгновение спустя, когда весь обоз показался на дороге, Орн громко и отрывисто свистнул, заложив пальцы в рот.

Мирное весеннее утро тут же наполнилось смертельной какофонией атаки. Топот копыт и возбужденное ржание, людские крики, скрип и грохот тормозящих повозок не смогли укрыть от опытного слуха опричника звук отпущенной тетивы и короткий свист стрелы, посланной в цель. Хромой Семен, ждавший неминуемой расплаты за убийство праведницы, не ошибся. Стрела вонзилась ему в грудь, отчего тот хрипло выдохнул, повалившись с лошади. Еще до того как он упал, тетива запела вновь, да уже не одна. Двое стрельцов забулькали кровью, беспомощно хватаясь руками за стрелы, торчавшие навылет из их шей. С другой стороны обоза послышался звон скрещенного булата. Схватку затеяли четверо опричников, кравшихся сзади.

— Люди мы государевы! По велению царя и с грамотой в стольный град путь держим! — наперебой заорали оставшиеся в живых стрельцы, прикрываясь короткими щитами. Лучники Орна в нерешительности замерли, целясь в царских солдат. А из передней повозки уже выскочили двое купцов, белые от страха и негодования.

— Как смеете государевой воле перечить?! — раскатистым осипшим басом вскричал один из них, что был постарше. В руках он сжимал грамоту, словно это были молнии Зевса, готовые принести погибель наглецам. — К Иоанну Васильевичу призваны мы! Царь-батюшка велел пред очи его явиться! Не сносить вам головы, изверги, за дерзость вашу и неповиновение!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});