«Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион» - Владимир Першанин

Машина выскочила на прямую наводку. Павел успел разглядеть долговязого капитана Бобича, стрелявшего из-за бугорка, и рядом маленького ординарца Андрюху. Они что-то крикнули, возможно, предупреждая о немецких самоходках, но это уже не имело значения.

«Штуги» были пока в стороне, а взвод эсэсовцев в своем пятнистом камуфляже был виден как на ладони. Одни продолжали стрелять, другие уже поднялись и держали наготове гранаты.

– Никита, – скомандовал Карелин, – два осколочных! Беглый огонь.

Наводчик Федосеев выпустил два осколочных снаряда подряд в тот момент, когда фигуры в пятнистых маскхалатах поднимались для броска. Одновременно длинными очередями опустошал диск пулеметчик Гриша Зуев, отвоевавший себе место в рубке.

Механик Хижняк, хорошо знавший, что успели натворить эсэсовцы за три года в Белоруссии, матерился и выкрикивал что-то злое и бессвязное. Не замечая развернувшуюся для выстрела «штугу», он гнал свою десятитонную машину прямо на эсэсовцев.

– …в Бога душу мать! Всех в землю вгоню.

Не видел он и поднимавшего свою трубу-гранатомет эсэсовца в противогазе. Карелин тоже стрелял из «ППШ». Останавливаться было поздно. Они успели проскочить участок улицы, где их мог достать снаряд штурмового орудия.

Эсэсовец с гранатометом упал, срезанный очередью. Самоходка сбила с ног и подмяла еще двоих солдат в камуфляже. Запоздавший снаряд, выпущенный орудием «штуги», врезался в сгоревший дом и прошел насквозь, разнося на куски обугленные остатки мертвого человеческого жилья.

Мелькнули массивная каска и лицо немца, искаженное страхом. Автоматная очередь резанула по броне. Вреда эти пули причинить не могли, но отдавались внутри сильными ударами. «Фердинанд» гнал нескольких эсэсовцев, сумел еще одного подмять, остальные торопливо исчезли в соседнем дворе.

В горячке безжалостного боя, когда инициативу взял на себя белорусский сержант Алесь Хижняк, комбат Карелин заметил, что самоходка снова оказалась под прицелом «штуги». Павел понял, что развернуться и выстрелить он не успеет.

– Уходи к тому дому! – кричал он механику. – Полный газ!

– Не успеем, – тоскливо отозвался наводчик Никита Федосеев.

Лейтенант Сергей Мороха вывел самоходку на улицу. Возле траншеи заканчивалась рукопашная схватка. Немцы отступали к центру города. Отстреливаясь, цепляясь за каждый дом, понимая, что их загоняют в «мешок». Но русские наступали напористо, стреляя на ходу.

Усиленный минометами немецкий взвод был намерен удерживать свои позиции до конца. Ему были приданы два станковых гранатомета и несколько дополнительных пулеметных расчетов. По сути, это была полноценная рота, но ей не везло.

Вначале был убит опытный обер-лейтенант, затем его заместитель, молодой, но энергичный выпускник офицерских курсов. Рукопашная безжалостная схватка закончилась в пользу русских. Они словно зверели, когда дело доходило до прикладов, ножей, саперных лопаток.

Лезли напролом на пули, душили, ломали шеи, рубили своими отточенными лопатками. Не смог изменить ситуацию присланный на подмогу взвод эсэсовцев, их расстреляла и передавила гусеницами русская самоходка с открытой рубкой.

Остатки эсэсовцев рассеялись. Несмотря на «черепа» и «молнии» на куртках, они тоже хотели жить. Одно дело расстреливать заложников, а другое – оказаться под гусеницами русской самоходки.

Расчет пулемета «зброевка» бежал, сгибаясь под тяжестью станка, массивного ребристого ствола и патронных коробок Присматривали место, где можно залечь и открыть огонь. Командир расчета оглянулся и увидел вторую русскую самоходку.

– Быстрее туда, – показал он рукой на трансформаторную будку с распахнутой дверью. – Быстрее!

Лейтенант Мороха тоже видел бегущий расчет и собирался выпустить в него снаряд. Но боковым зрением заметил другую цель. Приземистая «штуга» с длинноствольным орудием целилась в самоходку комбата Карелина.

Сергей подбил и сжег в бою за село Ольховники массивную артиллерийскую установку «насхорн» с дальнобойным орудием калибра 88 миллиметров. Тот «носорог» был в полтора раза крупнее этой припавшей к земле, малозаметной машины. Но «штуга» имела орудие такого же калибра и лобовую броню толщиной не меньше шести сантиметров.

– Разворачивайся влево! – скомандовал лейтенант механику.

Тот мгновенно крутнул послушного «фердинанда», понимая, что от его быстроты зависит жизнь экипажа. Самое дрянное в этой ситуации было то, что сильная пушка «ЗИС-3» была заряжена фугасным снарядом. Лейтенант не ожидал увидеть немецкую «штугу». Сколько до нее метров? Триста… максимум триста пятьдесят. На таком расстоянии бронебойная болванка проломит броню в любом месте. А фугас…

Раздумывать было некогда. Сергей поймал в прицел утопленную в корпус рубку и нажал на педаль спуска. Фугасный снаряд взорвался, врезавшись в рубку, немного ниже массивного ствола. Он не пробил броню.

Но взрыв контузил командира «штуги» и наводчика, повредил поворотный механизм массивного 88-миллиметрового орудия. Ответный снаряд пролетел мимо самоходки Карелина, в которую целились немецкие артиллеристы. Раскаленная болванка врезалась со скоростью 900 метров в секунду в фундамент дома, развалив половину стены.

– Бронебойный! – крикнул лейтенант.

Он увидел вторую «штугу», которая быстро выползла следом за первой, неподвижно застывшей с орудием, по-прежнему глядевшим на него. Сергей крутил рукоятку наводки, в казеннике был уже бронебойный снаряд. Только бы успеть!

– Успею, – бормотал лейтенант. – Еще как успею!

Рядом перетаптывался с ноги на ногу заряжающий, прижимая к груди остроносый бронебойный снаряд, который он мгновенно загонит в ствол после выстрела. Ну чего лейтенант так долго целится?

Служба для Сергея Морохи складывалась не слишком гладко. Он успешно закончил Саратовское танковое училище, получив по всем предметам хорошие и отличные оценки. Был сержантом, помощником командира учебного взвода.

Учитывая образование (Сергей закончил семилетку и техникум), вновь испеченному младшему лейтенанту предложили остаться в училище. Мороха отказался, чем вызвал неудовольствие комиссара.

– Мы, значит, тыловики, а ты героем хочешь быть?

– Чему я курсантов научу? – растерянно и вполне искренне ответил Сергей. – Я же ни дня не воевал.

– И я не воевал, – ответил комиссар с тремя шпалами на добротном полковничьем кителе и орденом Красной Звезды. – Ну и что из этого?

– Так вы и не учите воевать, – невольно вырвалось у парня.

Круглое лицо комиссара (до войны он был заведующим сельхозотдела горкома партии) стало багровым.

– Грамотный ты, младший лейтенант Мороха, – негромко проговорил политработник, а потом взревел: – А чему же я, по-твоему, будущих защитников родины учу? Хреном груши околачивать? Пошел вон!

Так в октябре сорок второго года Сергей Мороха оказался в полосе ожесточенных боев у поселка Кузьмичи, севернее Сталинграда. Как и в самом городе, здесь шли непрерывные бои. Танковые и пехотные подразделения наносили удары, чтобы оттянуть от Сталинграда хотя бы часть немецких войск. Сергея Мороху подбили через несколько дней после прибытия на фронт.

Чудом выкарабкался из горевшей «тридцатьчетверки», а через десяток шагов свалился в глубокую воронку от авиабомбы, где надышался ядовитой гари. Когда санитары вытащили его, Сергей был без сознания. До весны врачи лечили его сожженные легкие, собирались комиссовать, но танкистов не хватало.

Понемногу оклемался. Новый полк, снова бои и очередное ранение. И так три раза подряд. Тюльков, разглядев в нем опыт и упрямство, через считаные дни назначил его комбатом и, говорят, послал представление на «старшего лейтенанта».

Вторая «штуга» опередила комбата Мороху. Бронебойный снаряд наискось пробил кормовую часть рубки, разорвав тело заряжающего. Ударило с такой силой, что машину развернуло. Лопнула гусеница и заглох двигатель. Механик запустил его и сумел развернуть самоходку орудием в нужную сторону.

– Стреляй, Серега! – крикнул он.

Но лейтенант не видел цели. В глазах двоилось. Ничем не мог помочь ему наводчик, которому динамическим ударом переломало ребра.

– Не вижу гада, – прохрипел Мороха. – Постой, сейчас присмотрюсь.

Он все же разглядел приземистую машину с черно-белым крестом на покатой бортовой броне. Последним усилием прицелился в нужную точку и нажал на спуск. Сергей не понял, что стреляет в первую, уже поврежденную им машину.

Он попал во врага. Бронебойный снаряд пробил отверстие возле креста. Искрящимся клубком отрикошетил от казенника пушки, смял одного, второго немецкого самоходчика и врезался в боеукладку, воспламенив порох в снарядах.

– Готов! – кричал комбат Мороха, так и не успевший получить третью звездочку на погоны.

Он не увидел и не почувствовал свою смерть. Штурмовое орудие, вырвавшееся вперед, выстрелило на этот раз точнее. Болванка пробила рубку у ее основания, отбросила от прицела исковерканное тело комбата. Сдетонировали несколько снарядов, вспыхнул бензин, окутывая ревущим пламенем машину и ее отважный экипаж. Затем взорвался остальной боезапас, раскидывая в стороны горящие обломки. Бой еще не закончился. Получивший спасительную минуту, Алесь Хижняк уже развернул «сушку», а Павел Карелин выстрелил, угодив в моторную часть «штуги».