Убийство по-домашнему - Крейг Райс

В этом месте инспектор прервал его.

— Доктор, может быть, сейчас вы скажете мистеру Френду то, что я услышал от вас?

Впервые доктор Леланд оживился, проявляя такую же озабоченность, как и мистер Петербридж. Может быть, он чуть лучше владел собой.

— Дело представляется следующим образом, мистер Френд. После приезда вашего отца в Калифорнию его лечил я. Он давно болел. У него было очень слабое сердце. Когда меня вызвали к нему впервые после приступа, его состояние было таким плохим, что я бы не удивился, если бы он умер в течение ночи. Тогда я велел ему лежать в постели. Вы понимаете?

Я кивнул, стараясь не допускать к себе мысль, которая повисла надо мной, как градовая туча.

— Итак, в тот вечер, о котором идет речь, меня вызвала ваша мать. Приехав, я обнаружил мистера Френда в очень плохом состоянии. Сердце билось очень слабо, неритмично. У него были трудности с дыханием, бред. Одним словом, все признаки опасного приступа. Я оставался с ним несколько часов, делая все, что в моих силах. Потом произошло резкое ухудшение, сердце перестало работать, и спустя несколько минут наступила смерть…

Он помолчал, прикрыв глаза тяжелыми веками.

— Вы не врач, дорогой мистер Френд, поэтому я не вижу необходимости вдаваться в медицинские подробности. Важно то, что у меня были основания полагать, что у вашего отца случился новый сердечный приступ, оказавшийся фатальным. Давно зная состояние его здоровья, я подписал свидетельство о смерти, не испытывая ни малейших подозрений или сомнений. Утверждаю со всей решительностью, что любой врач на моем месте поступил бы точно так же.

Он снова замолчал. Это была многозначительная пауза.

— Однако когда инспектор обратился ко мне с определенными вопросами, я пришел к выводу, что, действительно, некоторые симптомы были не совсем ясны. Кроме того, в последние несколько недель, предшествующих смерти, здоровье вашего отца значительно улучшилось. Так что теперь… — он беспомощно развел руками, — не скажу, чтобы я разделял подозрения инспектора Сарджента. Абсолютно это не утверждаю. Говорю лишь то, что я уже не уверен на сто процентов в своем диагнозе. И я настолько Ответственный человек, что без колебаний признаюсь в этом. Должен, однако, допустить возможность, что причиной смерти мистера Френда была чрезмерная доза дигиталиса, который я ему прописал.

— Видите ли, мистер Френд, — спокойно сказал инспектор, — именно это обвинение и выдвигает мистер Моффет. Он навестил меня вчера в моем служебном кабинете и заявил, что, по его мнению, вашего отца отравили.

А вот и петля!

— Вы, конечно, понимаете, мистер Френд, что в этих обстоятельствах я не мог легкомысленно отнестись к заявлению мистера Моффета. Опасаюсь, что до того как закончится дело о наследстве, нужно будет произвести эксгумацию и вскрытие. — Он вытащил из кармана какую-то бумагу и положил её на поручень кресла. — Вот распоряжение об эксгумации. Его должен подписать один из членов семьи. Я полагал, вам будет легче подписать этот документ, чем вашей матери.

Я отчаянно искал нужные слова, но напрасно. С намеком на сарказм, я сказал:

— А что будет, если я заявлю, что считаю обвинения мистера Моффета безосновательными, и не соглашусь, чтобы нарушали покой моего отца для успокоения каких-то глупых, ни на чем не основанных подозрений?

— Я бы советовал вам все же подписать этот документ, мистер Френд. Отказ только вызвал бы подозрение, что вы боитесь результатов вскрытия.

Инспектор Сарджент смотрел на меня проницательными стальными глазами. Я старался выдержать этот взгляд — однако это был не самый приятный момент в моей жизни.

— У меня правая рука в гипсе, — сказал я. — Подпись будет нечеткой.

— Это не имеет значения. Даже какого-либо условного значка или крестика, поставленного в присутствии этих двух джентльменов, будет вполне достаточно.

Инспектор Сарджент вынул авторучку, положил документ на подлокотник моего кресла, вложил авторучку мне в руку и показал пальцем, где я должен подписать. Вторично за этот день я нацарапал имя и фамилию «Гордон Рентон Френд Третий» левой рукой. Вслед за мной поставили подписи мистер Петербридж и доктор Леланд, после чего инспектор положил бумагу в карман.

— Я знаю, что вы будете с нетерпением ждать результатов, мистер Френд. — сказал он. — Со своей стороны, я приложу все старания, чтобы ускорить ход дела. Полагаю, что смогу сообщить вам результат в течение ближайших двадцати четырех часов.

Мистер Петербридж и доктор Леланд торопливо бросились к двери, как две комнатных собачки, которым очень нужно во двор. Инспектор Сарджент пожал мне левую руку и улыбнулся своей ничего не выражающей улыбкой.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, мистер Френд. Наверняка вы правы. Вероятно, это последнее отчаянное усилие мистера Моффета, направленное на получение денег. Я на вашем месте даже не стал бы говорить обо всем этом семье. Они только зря будут нервничать. А зачем им напрасно нервничать, если окажется, что убийства не было?

— Конечно, — ответил я.

Он открыл дверь, и мистер Петербридж и доктор Леланд выбежали из комнаты, словно за ними кто-то гнался.

Инспектор Сарджент вышел вслед за ними и тщательно закрыл за собой дверь.

Глава 19

Я выкатил кресло из маленького кабинета в залитый солнцем коридор. Дом Френдов всегда утопал в солнце. Я со вздохом подумал о тумане и ураганах, вообще о чем-нибудь, что нарушило бы атмосферу ласки и дружелюбия.

В большом салоне я застал всю семью — в прекрасном настроении. Селена уже успела сменить неуклюжее черное платье на веселенький гавайский купальный костюм. Она также распустила собранные над ушами волосы, которые теперь свободно спадали на плечи, блестя на солнце. Марни тоже переоделась. Она сидела, поджав под себя ноги, на диванчике и жадно затягивалась сигаретным дымом. Миссис Френд — по-прежнему в скромном вдовьем платье — сидела у окна со своим вечным вязанием на спицах. На коленях у неё была открытая большая коробка шоколадных конфет. Все три дамы взглянули на меня как бы вскользь, а миссис Френд одарила меня своей материнской улыбкой.

— Любимый, Лига Чистоты только что закончила свой Солнечный Час и погрузилась в автобус. Ты такой милый мальчик. Однако я считаю, что с твоей стороны гадко, что ты не попрощался с мистером Моффетом. Как бы там ни было, он проглотил эту горькую пилюлю по-деловому. — Она ненадолго замолчала, разыскивая в коробке какую-то особенно привлекательную конфету. — Но кто был тот симпатичный молодой человек, который разговаривал с мистером Петербриджем и доктором Леландом? Они все куда-то исчезли, прежде чем я успела поздороваться с ними…

Спокойствие миссис Френд никогда не казалось мне более невыносимым, чем сейчас. Поэтому я сказал довольно жестким тоном:

— Этот симпатичный молодой человек — инспектор полиции.

Все три изумленно посмотрели на меня, а миссис Френд с внешне невозмутимым спокойствием тихо спросила:

— И чего же хотел этот инспектор, любимый?

— Он хотел, чтобы Горди Френд подписал разрешение на эксгумацию, — безо всяких церемоний бросил я им прямо в лицо. — Есть подозрение, что покойный мистер Френд был убит.

Марни резким движением погасила в пепельнице недокуренную сигарету. Даже миссис Френд отреагировала так сильно, что её рука с шоколадной конфетой неподвижно повисла в воздухе. Я же прежде всего чувствовал ужасную усталость.

— Перестаньте нервничать, дорогие дамы. Я безупречно сыграл роль Горди. — Я сделал короткую паузу и закончил. — Вы зря делаете такие удивленные лица.

— Удивленные? — Селена проницательно посмотрела на меня. — Что ты имеешь в виду?

— Я с самого начала подозревал нечто подобное. Но потом поддался неотразимому очарованию Френдов и позволил оставить себя в дураках. Все это время вы знали, что старого мистера Френда отравили. Вы также знали, что когда-нибудь это должно стать явным. Именно на этот возможный случай меня доставили сюда.

— Но… — начала Селена. Миссис Френд бросила на неё красноречивый взгляд, потом встала и, глядя мне прямо в глаза, подошла к моему креслу.

— Как ты сказал? Что тебя доставили сюда… С какой целью?

— Конечно, как козла отпущения. Но кстати, а где сейчас, черт возьми, торчит ваш маленький Горди? Я догадываюсь, что вы будете тщательно прятать его, до тех пор пока все это грязное дело не забудется и я не буду осужден.

— Ах, глупенький! — воскликнула Селена.

— Да, любимый. — Миссис Френд не спускала с меня глаз. — Если ты в самом деле так думаешь, то должна признать, что ты глупец. — Полным достоинства движением она подозвала к себе двух молодых женщин, вставших по обе стороны от неё. Через секунду миссис Френд очень медленно начала говорить: