Свирепая клятва (ЛП) - Кейн Моника

Не успела я насытиться, как он отстраняется на дюйм от моей отчаянной киски, дразняще обдавая меня легким дыханием. Я открываю глаза.

— Лео, перестань дразнить, просто… полижи меня.

Он дразнит меня, а затем проводит языком по моему клитору, обводя пучок нервов.

Непроизвольный стон вырывается из меня, и я наклоняю бедра к его рту, требуя большего. Он дает мне это, покусывая и посасывая мой клитор, поглощая меня, как спелый фрукт. Когда он вводит два пальца в мою киску, от удовольствия у меня по позвоночнику пробегает ток.

Его плечи напрягаются, и он издает хриплый звук одобрения, когда его рот овладевает мной.

— Ты на вкус как нектар богов, бабочка. Мне никогда не надоест пить из этой киски.

О, черт. Его слова. Этот горячий язык. То, как его пальцы вдавливаются в мои внутренние бедра, удерживая их открытыми. Это разрушает меня. Разбивает меня, как стекло. Всего один резкий щелчок языком по моему клитору, и я, разрываясь, выкрикиваю его имя.

Лишенная костей, я приподнимаюсь на локте, зачарованно наблюдая, как Лео вытирает свой влажный рот о тыльную сторону руки.

— Я хочу почувствовать вкус себя на твоих губах, — задыхаюсь я, потому что не могу придумать ничего более эротичного, чем вкус нас вместе. В его глазах загорается дикий блеск, и он притягивает меня к себе, поглощая. Его язык скользит по моему языку и исследует каждый сантиметр моего рта.

Я больше не думаю, что это территория ненависти. А была ли она вообще?

Это нечто более интенсивное. Что-то более горячее. Никто из нас не может сопротивляться; тяжелое дыхание Лео и его похотливый взгляд говорят о том, что он так же глубоко погружен в себя, как и я. К черту здоровые границы. Единственная рациональная мысль в моей голове сейчас — это то, как отчаянно я нуждаюсь в этом мужчине.

ГЛАВА 19

Лео

— Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, Лео. Прямо здесь.

Я откинул голову назад, не зная, правильно ли я ее услышал, но молясь, что бы правильно. Ее голубые глаза кажутся полуночно-серыми в темноте пещеры, такими же прекрасными, как и в чистом солнечном свете.

— Не искушай меня, если ты не серьезно, — прошептал я. — Я сейчас не тот человек, с которым можно играть.

Она протягивает руку вниз и сжимает мой и без того болезненно твердый член — твердый, несмотря на то, что холодная вода, в которой я стою, леденит мои кости.

— Я серьезно, я хочу этого.

Господи, эта женщина. Она уничтожила меня, когда была моложе; при одном только взгляде на нее я жаждал ее, постоянно думал о ней. Теперь, когда она повзрослела, стала зрелой, как изысканное виски, она вызывает еще большую зависимость.

Но сначала она должна кое-что увидеть. Я спускаю шорты, держа член в руке, словно приношу его в жертву на алтарь Алены. Что, наверное, я и делаю. При слабом освещении пещеры я не уверен, что она сможет разглядеть металл, сверкающий на головке моего члена.

— У тебя пирсинг? — Она выглядит отчасти шокированной, отчасти заинтригованной. — Когда ты его сделал?

— Давным-давно, — признаюсь я. Когда я пытался вытрахать ее из своего сознания, до потери души. Это никогда не получалось. — Тебе будет приятно, — говорю я, прижимая твердый металлический шарик к ее набухшему клитору.

— Дай мне посмотреть, — требует она и подходит ближе. Тяжелый вздох вырывается из ее легких, когда она рассматривает мой пирсинг "ападравия" — вертикальную штангу, проходящую через головку моего члена. На мгновение она замолкает, и я беспокоюсь, что она отключилась. Но потом она говорит:

— Я никогда раньше не видела такого.

— А ты видела много других проколотых членов? — Я зарычал, недовольный мыслью о том, что она может иметь дело с любым другим членом в этом мире, кроме моего собственного.

— Ну, нет.

— Хорошо. — Мы смотрим друг на друга, и секунды кажутся минутами. — Я заставлю тебя кончить так сильно, что ты забудешь дышать. — Я провожу своей проколотой головкой по ее клитору, обвожу ее вход, а затем снова поднимаюсь по пучку нервов.

Она тянется вниз и заменяет мою руку своей, используя мой член как игрушку, концентрируясь на тех местах, которые ей больше всего нужны. И, блядь, это возбуждает. Мне нравится смотреть, как она использует меня для своего удовольствия. Но я также мужчина на грани.

— Детка, тебе лучше ослабить хватку, а то я сейчас в тебя взорвусь. — Я наклоняюсь и опускаю поцелуй на ее внутреннюю часть бедра. — А я бы предпочел кончить в тебя.

Ее губы складываются в букву "О", и она бросает мой член, как горячую картофелину. Мгновение спустя между ее бровей появляется морщинка.

— У тебя есть презерватив?

Хрен там я буду использовать с ней презерватив. Между нами никогда не будет барьера.

— Презерватива нет, но я чистый, а ты на таблетках.

Она тяжело сглотнула.

— Откуда ты это знаешь?

Черт возьми, я знаю о ней все, но это не то, в чем я могу признаться.

— Когда я собирал твои вещи, — говорю я. — А ты разве не чистая?

— Да, но… — Она слегка качает головой. — А ты?

Я подавляю комок в горле и укрепляю свою решимость.

— Я никогда не занимался сексом без презерватива с кем-то, кроме тебя. — Случайный секс давно потерял для меня свой блеск. Секс на одну ночь — а это все, чем он был после нее, — был лишь тем, что я делал, чтобы мой член не взорвался. Я никогда не получал от этого особого удовольствия. Поэтому я планирую получить от этого удовольствие.

— Мы закончили обсуждать это? — спрашиваю я, раздвигая ее ноги, чтобы ввести в нее два пальца. Ее глаза закатываются, и она издает придыхательный стон, вжимаясь в мою руку. Аля снова на грани; я знаю, что это так, поскольку ее маленькая тугая киска сжимает меня так, словно она вот-вот взорвется. Поэтому я помогаю ей, вставляя в нее пальцы ножницами, пока она не застонет от желания.

Я могу заставить ее кончить вот так. Это было бы так просто. И ничто не доставит мне большего удовольствия, чем наблюдать за ее лицом, когда она распускается. Ну, почти ничего. Именно поэтому я убираю руку до того, как она переваливается через край.

Ее глаза распахиваются, и она смотрит на меня так, словно я только что украл ее любимую игрушку.

— Если ты собираешься кончить, то только на мой член, — рычу я, мой голос хриплый от желания. — А сейчас мы должны это снять. — Я ослабляю завязки, стягивающие ее бикини, и материал поддается, когда узел развязывается.

Я издаю глубокий гортанный звук, исследуя ее грудь, большими пальцами проводя по ее чувствительным соскам. Она закусывает губу, откидывает голову назад, наслаждаясь ощущениями от моих грубых рук на ее нежной коже. Я сжимаю зубы, напряжение кипит в моей челюсти, когда она берет в руки мой ствол и проводит пронзенную головку по ее щели. Я не знаю, как мне удастся продержаться дольше нескольких толчков. Ведь почувствовать Алю изнутри — это все, о чем я мечтал долгие годы. Слишком долго.

Готовясь взорваться, я хватаюсь за ее бедра, почти дрожа от энергии, которая уходит на то, чтобы двигаться медленно, терпеливо подавая в ее прекрасную киску головку моего пронзенного члена, давая ей время привыкнуть к моим размерам. А потом я делаю ее любимую вещь — обхватываю рукой ее горло и сжимаю. Совсем чуть-чуть. Она задыхается и откидывает голову назад.

Похоже, моя девочка все еще любит грубость. Какой бы крутой она ни была внешне, она все еще хочет, чтобы над ней доминировали в постели. Поэтому я толкаю ее вниз, одной рукой прижимая ее спину к твердому полу пещеры. Каменистая земля внизу только усилит ощущения.

Одним сильным толчком я оказываюсь глубоко внутри нее. Я вошел в нее до упора, ощущения настолько сильные, что кажется, будто я левитирую.

— Как ощущения? — спрашиваю я, проводя языком по ее горлу.

— Огромный, — задыхается она.

— Хорошо. — Я сглатываю. — Ты создана для меня, бабочка. Твое тело знает, как открыться для меня. Ты примешь каждый дюйм, и тебе это понравится. Даже если тебе будет больно несколько дней.