Каменное сердце - Пьер Пежю

А потом у Шульца словно проснулся давний инстинкт, шепнувший ему, что в этом конверте должно быть что-то интересное. Деньги! Он сделал еще шаг, опасливо протянул руку и осторожно взял уже распечатанный конверт из оберточной бумаги. Сунув палец внутрь, он сразу понял, что там лежит пачка крупных купюр. И, не выпуская из рук добычу, медленно попятился к двери. Большой палец сам собой ощупывал банковские билеты, пытаясь их пересчитать. Сумма там, должно быть, огромная. Что за темные дела за этим стоят?

Он был почти уверен в том, что Лейла ничего не заметила. Затолкал конверт в карман пальто. Возбуждение прогнало страх. Он не мог опомниться — надо же, ему досталось столько денег!

Потом, когда вел машину, он то и дело совал руку в левый карман. Ему не терпелось остаться одному, чтобы узнать, сколько там в точности. Лейла, сидевшая рядом с ним, безмолвствовала, и он не мог понять, было ли ее молчание неодобрительным, или девушка просто-напросто устала. Она обхватила руками стоявший у нее на коленях рюкзак и смотрела туманно. И в конце концов так и уснула, уткнувшись лбом в рюкзак.

Остановив машину у бензоколонки, Шульц побежал в туалет. С ума сойти! Даже когда у него была работа и ему прилично платили, такую сумму он смог бы заработать лишь за несколько лет. В этой махонькой стопочке заключался огромный кусок бытия. Еда, жизнь, здоровье, тепло, куча всяких вещей и удовольствий, а еще, разумеется, случай возобновить отношения с людьми, возможность дарить, выбирать и решать.

Шульц, отпиравший дверь, был уже совершенно другим человеком. Человеком, который был не чета даже и тому, кем он был прежде, когда положение его было завидным. Ему захотелось, перед тем как вернуться к Лейле, сделать несколько покупок, ради удовольствия платить наличными. Первым делом он набросился на съестное: сласти, огромные сандвичи, коробки дорогих шоколадных конфет. Ему хотелось бы побаловать себя чем-нибудь бесполезным, но по бешеной цене, да только здесь была сплошная дешевка. Он выбрал аптечку первой помощи, часы, нож с несколькими лезвиями. Прихватил миниатюрную машинку в прозрачной коробочке, ярко-красную «Феррари» со вставшей на дыбы черной лошадкой на желтом фоне. Положил ее вместе со всем прочим на прилавок, раздумывая, не заподозрит ли чего кассирша, когда он протянет ей крупные купюры. Полусонная девица отсчитала ему сдачу. За порогом у него закружилась голова, недомогание вернуло его к действительности, напомнив о том, насколько он ослаблен и истощен, но обладание такой кучей денег волшебным образом смягчило его положение.

Пассажирка по-прежнему спала в машине. Он подумал, что надо бы поскорее от нее отделаться, но она стала первым за долгое время человеком, с которым у него были хоть какие-то совместные приключения. И потом, у этой девочки глаза по-особенному блестели, этот блеск притягивал Шульца, и вместе с тем ему было не по себе. Он чувствовал, что спутница еще нужна ему. По меньшей мере на несколько дней.

Проснувшись, она оставалась угрюмой. Шульцу пришла в голову мысль.

— Слушай, ты, кажется, хотела ехать на юг. Ты что-то говорила мне про Марсель. Про бар, где ты кого-то знаешь. Если хочешь, я отвезу тебя туда. Мне тоже надо на солнце!

Он вполне мог бы без всяких объяснений дать ей немного денег, чтобы она купила себе билет на поезд, попрощаться и пожелать удачи или просто высадить ее здесь и свалить. Но он больше не мог вынести одиночества, и потом, он испытывал дурацкое желание показать этой девчонке, знавшей его только в беспросветной нищете, каким был прежний Шульц. Господин Шульц!

— Мы не сразу поедем. Мне надо еще кое-что сделать. Мне нужен по меньшей мере день. Ты пока можешь остаться здесь, в машине, можешь сегодня в ней переночевать. Она все равно на ладан дышит. Если ты не против, давай встретимся завтра в середине дня, я буду готов к отъезду.

Шульц бросил старую машину вместе со всем барахлом, которым она была нагружена, на стоянке позади маленького вокзала. Перед тем как вскочить в пригородный поезд, сказал Лейле:

— Если завтра ты еще будешь здесь, обещаю отвезти тебя туда, куда тебе хочется. Дождись меня, и ты увидишь, увидишь… До встречи…

И подарил ошеломленной девочке все купленные им мелочи, даже «Феррари» в прозрачной коробочке.

Назавтра в середине дня большая сверкающая черная машина остановилась рядом с той, в которой все еще, но все более нетерпеливо ждала Лейла. Увидев вышедшего из машины человека, девушка едва не пустилась наутек: она не узнала своего позавчерашнего спасителя и приняла его за полицейского в штатском. Однако над ней склонился все тот же Шульц, хотя и неузнаваемый. Она немного успокоилась, но ее поразила странная улыбка на лице этого нового человека. Неопределенный оскал, в котором смешались легкая надменность, простодушное мелкое тщеславие реванша и презрительная жесткость, свойственная тем, кто придает непомерное значение внешним признакам богатства. Какая метаморфоза! Шульц был одет в добротное пальто. На руках перчатки. В просвете кашемирового шарфа виднелся красивый галстук. Ботинки новые. Гладко выбрит. Волосы подстрижены. Его крайняя худоба теперь не бросалась в глаза, и надо было подойти очень близко к нему, чтобы разглядеть у него на коже, долго остававшейся неухоженной, следы раздражения или ссадины.

Он счел необходимым объяснить:

— Да, как видишь, я снялся с мели. — Похлопал по безупречному черному кузову и прибавил: — Только что взял напрокат. Хороша, правда? Она тебе нравится?

Он все еще кашлял, но уже не так душераздирающе. Прикрыв рот рукой в рыжей кожаной перчатке, сказал:

— Я был у врача. Он прописал мне сильные антибиотики и еще кое-что, что меня подстегнуло. Я чувствую, что мне уже лучше.

Сначала он протянул Лейле хорошенькую коробочку с еще теплой едой, купленной в ресторане навынос, потом открыл багажник роскошной машины, где были сложены новенькие чемоданы, и вытащил какой-то пакет.

— Вот, держи, я тебе тоже купил пальто. Надеюсь, оно тебе подойдет. Примерь и садись в машину. На этот раз уезжаем окончательно.

В пакете оказалось длинное, довольно строгое темно-красное пальто. Скорее дамское, чем для молоденькой девушки. Донельзя смущенная Лейла никак не могла решиться скинуть куртку и надеть его. Но Шульц настаивал, и она, поморщившись, быстренько его прикинула, сказала, что впору, и, не поблагодарив, снова влезла в свою куртку.

В дороге Лейла то и дело незаметно поворачивала голову, чтобы увидеть это нелепое выражение на лице человека, которого она едва знала, но до сих пор видела в нем воплощение уныния. Измученный, не сильный и не смелый, но правда очень милый и готовый помочь другому, оказавшемуся в затруднительном положении, когда сам, утратив желание или возможность о себе позаботиться, умирал медленной смертью. По всем этим причинам она его и ждала. Но теперь рядом с ней оказался очень самоуверенный тип, который вел мощную и бесшумную машину. Что с ним произошло? Ей так хотелось двигаться вперед, катить к югу, что она старалась не задавать себе такого рода вопросов. Что он, что другой… Если гнать с такой скоростью по автостраде, скоро она увидит море.

И вдруг она вспомнила, что лицо этого человека раньше уже казалось ей странным. Это было в трейлере братьев Костелло. Она увидела, как он тянет дрожащую руку к грязным лохмам, пустым бутылкам. Да, как если бы хотел что-то потрогать или даже… взять или украсть. Глаза у Шульца блестели. Лицо было искажено очень сильным волнением, совсем непохожим на страх, который несколько минут назад владел им в машине. Она попыталась отогнать это неустойчивое видение. В конце пути ее ждет Марсель и этот самый «Восточный Бар».

Время шло, но Лейлу не покидало необъяснимое смятение. Внезапно Шульц повернулся к ней. Он был весел и очень возбужден, но за этой эйфорией угадывалась твердость.

— Послушай, я припоминаю, что, если свернуть с шоссе, километрах в двадцати отсюда будет отличный ресторан, я там был несколько раз. Уже давно. Надеюсь, он все еще существует. Мы там остановимся и поужинаем. У них и комнаты есть. Можно будет отдохнуть. В конце концов, мы никуда не торопимся.

Лейле решительно не нравилась уверенность, даже, можно сказать, самодовольство человека в кожаных перчатках, и дело было не только в резком контрасте с жалким субъектом, готовившим кофе на переносной плитке. Она изо всех сил заставляла себя воображать свою первую встречу с морем, средиземноморский берег, белые яхты, но мысли ее постоянно возвращались к короткой вылазке на площадку с трейлерами. Жест Шульца стоял у нее перед глазами. Ей отчетливо помнилась его спешка потом, когда никакой опасности уже не было. И от нее не ускользнуло то, как он поминутно совал руку в карман. Она вспомнила двух напившихся до бесчувствия парней. Их раскрытые ладони. И внезапно увидела всю картинку: посреди стола был какой-то чистый предмет, что-то светлое, да, какой-то предмет, отличавшийся от прочих, да, толстый конверт!