Расколотый берег - Питер Темпл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так-то оно так, но здесь все равно не все видно. Да уж, задачка.
— Да ну, — ответил Кэшин, — какая там задачка! Так, баловство.
Стоило ему посмотреть на старые фотографии, как он все понял. На одной из них перед домом стояли Томас Кэшин и шестеро строителей. Можно было подумать, что это Майкл вырядился в старомодный костюм, — до того они были похожи.
Они сидели молча. В долине затявкала одна собака, тут же ей вослед подала голос другая. Вспорхнул ибис, потом еще один, и оба, тяжело махая крыльями, как доисторические создания, полетели куда-то. Ребб поднялся, обошел груду кирпичей и, вытянув вперед руку с фотографией, посматривал то на нее, то на вновь выложенную стену. Потом он вернулся и сел рядом с Кэшином.
— Все равно что ставить двадцать миль забора, — сказал он. — Только и думаешь, как бы поскорее добраться до следующего столба.
— Нет, — отозвался Кэшин. — Дурь это все.
Он ощутил, что наваждение прошло. Это было похоже на окончание лихорадки. Когда чувствуешь себя мокрым, слабым, но счастливым.
— К чертям собачьим этот дом, пусть так и останется.
Ребб ковырнул землю носком ботинка и ответил:
— Ну, не знаю… Могло быть и хуже. А так хоть что-то строишь.
— Не надо ничего. Какой смысл?
— Тогда зачем было начинать?
— Дурь это все. Правда дурь. Давай свернем все.
— Так для чего было все это сюда переть? Глупо сейчас все сворачивать.
— Нет, решено.
— Быстро же ты решаешь!
Кэшин начал раздражаться.
— Мне вообще-то чаще приходится принимать решения, чем тебе, бродяге! — выпалил он и тут же пожалел об этом.
— Я не бродяга, а мигрирующая рабочая сила, — ответил Ребб, не глядя на него. — Мне платят за такую работу, которую не хотят делать сами. Вам же государство платит, чтобы вы охраняли собственность богатых! Только кто-нибудь из них вам звякнет, так вы тут как тут, с сиреной и всеми делами. А бедняк? Нет, подожди, много вас тут таких, будет время — заглянем.
— Чушь собачья, — ответил Кэшин. — Чушь. Ты даже понятия не имеешь, о чем говоришь…
— Те погибшие мальчишки, — продолжал Ребб, — это одно из ваших решений?
От гнева Кэшин закусил губу, почувствовав во рту привкус железа.
— Знаешь, чем мы отличаемся? — сказал Ребб. — Я не привязан к работе. Могу трудиться, где захочу.
В тишине к ним подошли собаки, стали приставать, лизать — как будто, шаря по подлеску, услышали, что в голосах их друзей звенит злость, и прибежали, чтобы их успокоить.
— Как бы там ни было, раз я бродяга, так у меня права нет высказывать тебе то, что думаю, — сказал Ребб.
Кэшин не нашел, что ответить. Из их отношений внезапно исчезла легкость, установившаяся в предыдущие дни, и у них не было опыта споров, к которому можно было бы прибегнуть.
— Доить пора, — прервал тишину Ребб.
Он поднялся, чтобы идти, воткнул лопату в кучу песка, кинул мастерки в ведро с водой, так что из серебристой глади торчали одни деревянные ручки.
Собаки, совсем черные на фоне жухлой травы, радостно потрусили за ним вниз по склону и вдруг повернулись и уставились черными глазами на Кэшина, который по-прежнему сидел на кирпичах.
Ребб уходил все дальше — совсем ссутулился, склонил голову, руки засунул в карманы.
Собаки не знали, к кому бежать.
Кэшин хотел было крикнуть им: «Бессовестные твари! Взял вас к себе, спас от верной смерти, а иначе жили бы сейчас на бетонном дворе, по уши в собственном дерьме, и жрали бы не кроликов, а мороженых кур из супермаркета. А оно вон как — я для вас бесплатная столовая да теплая подстилка!»
Ну и ладно! Валите отсюда! Пошли вон!
И тут собаки обернулись и ринулись к нему, да так, что от быстрого бега уши их развевались на ветру, точно флаги. Добежав, они запрыгнули на него и, обнимая лапами, счастливо завизжали.
— Дейв! — крикнул он.
Ответа не было.
— Де-ейв! — повторил он уже громче.
Дейв слегка повернул голову, но не остановился.
— Ладно, починим эту чертову развалину!
Ребб пошел дальше, но поднял правую руку с выставленным вверх в знак одобрения большим пальцем.
* * *Телефон зазвонил, когда он делал себе бутерброд.
— Джо, пора завязывать с этим делом, — произнес Виллани. — Игра окончена.
— Почему это окончена? — спросил Кэшин. — Потому что Донни утопился? Так это же не признание. Это обвинение местным дуболомам.
— Ты Бобби Уолша вечером по телевизору видел?
— Нет, — ответил Кэшин и сел за стол.
— Отстаешь от жизни, сынок. Мы, оказывается, казнили трех ни в чем не повинных черных ребятишек. Прямо как на Голгофе, только рядом с Иисусом не разбойники, а сущие агнцы.[30]
— А можно…
— И еще, — продолжил Виллани. — Кое-кто поговорил кое с кем, а этот кое-кто поговорил с депутатом, ну а уж депутат — со мной. И знаешь о чем? О том, что вчера ты ездил в дом Бургойна.
— Ну и?
— Меня спросили, какого черта мы забыли в «Высотах».
— Работали, больше ничего. Эрика, что ли, пожаловалась?
— Там повсюду видеокамеры. Зачем тебя туда понесло?
— Разнюхать хотел. Помнишь, что такое «разнюхать»? Помнишь Синго?
— Поздно уже нюхать. Завязывай с этим делом, понятно?
— Не факт, что это сделали мальчишки, — сказал Кэшин то, чего говорить не собирался.
Виллани грустно присвистнул:
— Слушай, Джо, у меня столько всего — не расхлебаешь. И каждый день, да что там — ночь — все подваливает и подваливает. Не против, если мы обсудим твои соображения попозже? Как освобожусь, сразу же звякну. Лады?
— Лады, конечно.
— Джо…
— Да.
— Ты полицейский, Джо, не забывай. Не зацикливайся. Делаешь, что можешь, а потом двигаешь себе дальше.
Кэшин прямо услышал голос Синго.
— Здесь никто не сделал, что мог, — ответил он. — Вообще никто ни хрена не сделал.
— Отдохни, — посоветовал Виллани. — Я говорил, что тебе продлили отпуск? Депутат хочет, чтобы ты отгулял все положенные пять недель. Он очень волновался, как твое здоровье и вообще как дела. Он такой… заботливый. Я перезвоню.
«Не зацикливайся»… Слова, призванные напомнить, предостеречь. Но и ранить.
Кэшина вдруг затошнило, резкая боль в плечах прострелила шею, отдала в голову. Раньше, когда бывало совсем худо, эти симптомы означали, что еще немного — и появятся застывшие образы вроде негативов, отпечатавшихся на сетчатке, стоит лишь прикрыть глаза. Тогда ему казалось, что он начинает сходить с ума.
Он принял три таблетки, сел в большое кресло, откинул голову на спинку, прикрыл глаза, сосредоточился на дыхании и стал ждать. Боль не терзала его так, как прежде, отпустила и тошнота. Но подняться он смог только через час. Он вымыл лицо, руки, почистил зубы, прополоскал горло и отправился по пустынным дорогам в Порт-Монро, провожаемый равнодушными взглядами коров.
Кэшин припарковался у почты. В ящике его ждало четыре письма, все официальные. Никто не писал. Да и кто напишет? Нет таких, ни единой души. Он повернул за угол, в участок.
Кендалл сидела за столом.
— Не могу так, не могу, и все тут, — сказала она. — Привет, шеф.
— Охраняешь покой властелина?
— Так точно, сэр. Местным намекнули, что, если будут плохо себя вести, ты вернешься.
Кэшин прошел к своему месту, полистал журнал, перебрал официальные документы и стал смотреть через окно на задний двор.
— Пока ты здесь, могу отлучиться по своим делам? — спросила Кендалл.
— Давай, — разрешил Кэшин.
Не прошло и минуты с момента ее ухода, как дверь открылась и на пороге, с неуверенным видом начинающего грабителя банков, появился поджарый, словно гончая, молодой человек. Кэшин подошел к стойке:
— Чем могу помочь?
— Сказали к вам подойти, — ответил он и надвинул кепку на лоб.
— Ну, давайте поговорим. Как вас зовут?
— Гэри Уиттс.
— Так чем мы можем вам помочь, мистер Уиттс?
— У меня с девушкой проблемы, типа.
Кэшин сочувственно кивнул:
— С девушкой. Понятно…
— Угу. Не хочу, чтобы с ней что-нибудь стряслось. Моя девушка все-таки.
— А что за проблемы?
— Ну, у меня машина…
— Девушка и машина?
— Не то чтобы я хотел ее обвинить…
— Вашу девушку? Ну и не обвиняйте.
— Вы не думайте, я не засранец какой-нибудь. Не тряпка, нет. Я не такой.
— Что она сделала?
— Уехала в Квинсленд на моей машине. А теперь звонит и говорит, что не вернется. Познакомилась с чуваком из «Серферского рая». Карло, Марио, хрен знает, как его зовут. У него три забегаловки, ну, он и предложил ей работу. А она говорит, что я должен оставить ей машину.
— Это почему?
Гэри замялся и натянул козырек так, что его глаз уже было не видно, и промямлил:
— Она оформила ссуду.
Кэшин сразу все понял.