Хранитель вечности (СИ) - Вишневский Алексей

- Бенджи!

- В бортовой компьютер будет занесена соответственная отметка об осознанном переходе на ручной режим. Все равно перейти на него?

- Ну, Бенджи! Сколько это все еще будет продолжаться?! – возмущенный упрямством бортового компьютера выкрикнул Альбер и засмеялся в голос.

Судя по рекламным текстам, новый Fao-4000 набирал скорость на 2000 километров в час больше, чем его предшественник. При этом расход ядерного топлива сократился на 10 процентов. Ему не терпелось это проверить. Инертная сила вжала его в кресло и он, лавируя по парковочным секциям, устремился наружу. После этого не жалея ни звездолет, ни себя, выжал из него все, на что тот был способен.

- 40200 километров в час – на двести километров в час больше, чем было обещано, – объявил Бенджи.

2 минуты спустя они уже были на орбите, на берегу бескрайнего космоса. Альбер смотрел на далекие звезды, и в его глазах отражался их радостный блеск. Впереди у него была бесконечно долгая жизнь полная ярких красок и впечатлений.

***

Альбер закончил смотреть воспоминание из далекого прошлого и отложил квартоны в сторону. Его накрыло легкой волной меланхолии, и он решил немного отвлечься. До конца дня он смотрел в окно на бриллиантовую Адару и размышлял о том, вызывает ли память о молодости больше радости или печали? Как бы он вел себя, как мыслил, если бы в его мозге хранились все воспоминания из его долгой жизни? Сделало бы это его умнее или только сильнее запутало мыслительные процессы в его несовершенном мозге, подверженном стереотипному мышлению?

В тот вечер Альбер поужинал и лег спать раньше обычного. Настроения засиживаться допоздна не было, а компьютер по-прежнему выполнял все наблюдения в автоматическом режиме. Беспокоиться было не о чем. Наутро он проснулся свежим и отдохнувшим, к нему вернулось хорошее настроение. Для себя он решил, что люди, конечно, обладают рядом больших ограничений и недостатков, но несмотря на это они выбрались в космос, стали членами галактического содружества, они продолжали жить и развиваться и, значит, двигались в верном направлении. И пусть его мозг навсегда останется тем же, что у его далекого предка, который жил в саванне и создавал примитивные орудия труда, он сделает все, чтобы выжать из этого мозга максимум и быть полезным для общества. А еще он решил, что за ближайшие девяносто девять с половиной лет, чтобы не терять время даром, он отсмотрит все свои квартоны, проанализирует все самые важные события из его насыщенного прошлого, сохранит их в своей памяти и возьмет с собой в следующее столетие.

В следующие несколько недель он исправно трудился и отдыхал в соответствии со своим рабочим расписанием, стараясь не думать о том, что выполнял работу, с которой компьютер справился бы и самостоятельно.

Как-то вечером он разложил на рабочем столе перед собой все 29 квартонов в ряд и заметил кое-что странное на одном из них - какую-то незначительную риску, которая резала глаз. Он осторожно поднял двумя пальцами кусочек тонкого стекла и расположил его напротив лица. Свет звезды беспрепятственно проникал сквозь него, отчего темная риска стала лишь более отчетливой. Альбер вгляделся в эту инородную отметину, думая, что же она ему напоминала. Он перевернул квартон обратной стороной и сверху вниз и осознал, что на нем была выцарапана цифра 7. Ничего не понимая, он бросился перебирать все свои квартоны и в ходе тщательного осмотра обнаружил, что несколько из них были дополнительно пронумерованы. Помимо заводского номера там была другая нанесенная позже цифра. Всего там было 8 меченых квартонов, от единицы и до восьмерки. Он разложил их по порядку и думал, как бы они могли там оказаться. Он точно помнил, что ничего подобного на них раньше не было.

Неужели это сделал Фонокс? В тот самый момент, когда он бесцеремонно жонглировал его воспоминаниями, мог ли он тогда оставить на них пометки? И если да, то зачем? Почему он даже после своей смерти преследовал его?

Альбер взял квартон с выцарапанной на нем единицей и покрутил его в пальцах. На этом куске стекла находились воспоминания о девятнадцатом столетии его жизни. Он вернулся на кушетку, вставил его в проигрыватель и обнаружил себя в роли таможенного инспектора на одной из курортных планет галактического содружества с неброским названием Калклора. На языке галактики оно означало дословно «фантастически прекрасное времяпрепровождение в отличном месте».

Да, язык, на котором говорила галактика, был сложным в освоении, но невероятно удобным в использовании. Всего одно слово порой могло передать смысл целого предложения. Таким образом, речь становилась лаконичной и очень насыщенной одновременно.

Прежде чем отправиться на эту планету Альбер прошел длительное обучение. Он должен был выучить наизусть весь перечень продуктов, товаров и существ, которых нельзя было ввозить или вывозить с планеты, имена всех начальников и коллег, правила и нормы субординации, особенности климата Калклоры, ее флоры и фауны, цикл дня и ночи, недели, месяца и года, местной экономической и политической системы и, между делом, свои непосредственные служебные обязанности. В качестве таможенного инспектора он должен был находиться в зоне досмотра космопорта и осматривать все вещи прибывающих на планету пассажиров. Для этого он мог использовать любую подходящую технику – рентгеновские очки, усилитель обоняния, электронный щуп(чужие вещи было недозволенно трогать голыми руками. Во многих культурах это считалось проявлением неуважения), химический анализатор, ультрафиолетовую лампу, взломщик замков (многие гости планеты обладали повышенной хитростью и пытались спрятать контрабанду в разного рода ящички и коробочки со сложными кодовыми замками, которые человек ни в жизни не мог бы взломать. На такой случай был изобретен взломщик замков, который справлялся с самыми сложными замками за пару мгновений), аппарат по забору и анализу биологических жидкостей, обеззараживатель, а также молекулярный парализатор на тот случай, если других инструментов окажется недостаточно.

Он проводил 26 часов в сутки в своей смотровой кабинке, дважды в день прерываясь на короткий двухчасовой сон. После чего у него оставалось еще 14 часов на отдых. Сутки на Калклоре длились 40 часов. Каждый день мимо него проходило несколько сотен пассажиров. Все они были очень довольные и счастливые. Как никак, в отпуск отправлялись в галактике достаточно редко. Перед этим чаще всего многие работали по несколько сотен лет. Считалось, что если человек или любое другое существо было занято полезной для общества работой и отдыхало в свободное время, то и потребности в каком-то особом дополнительном отпуске у него и не могло возникнуть. Так что очень часто в отпуск выбирались всего на несколько часов или, в крайнем случае, на сутки. Быстро отдыхали, получая множественные удовольствия в сжатые сроки, и улетали с планеты отдохнувшие и счастливые. Для того чтобы достичь подобной скорости отдыха, на планете была создана конвейерная система.

Покинув таможенную зону, отдыхавший садился в кабину, которая везла его по высотной рельсовой дороге через множество всевозможных заведений. Маршрут зависел от личных предпочтений и физиологии гостя. Скажем, маршрут человека(мужчины) обычно выглядел следующим образом – бар, термальный источник, бар, стриптиз, бар, кальянная, бар, массаж, бар, публичный дом, бар, биохимический вытрезвитель, бар, аттракционы, экспресс-стрижка или окрашивание, бар, вытрезвитель и напоследок снова бар, чтобы не покидать планету совершенно трезвым. Совершать гиперпрыжок после бокала пива было намного приятнее. Это что касалось людей.

Но если взять, например, рореша с планеты-пустыни Нетрейи, то его маршрут был такой – глиняные ванные, солевое озеро, охотничий ресторан(где посетители сами должны были словить свой обед), песчаные ралли, лазерная чистка панциря, подточка и ламинирование когтей, массаж всех двенадцати лап и на десерт запрещенное на их родной планете развлечение-игра «Пророй тоннель». Все тоннели на Нетрейе уже давно были вырыты, и в новых планета не нуждалась. Таким образом, миллионы рорешей целыми годами изнывали от невозможности осуществить свои естественные природные потребности в рытье и могли отвести душу только во время отпуска.