Русское Средневековье - Антон Горский

Если посмотреть на способы литовских «примыслов», то никак не получится определить экспансию Литвы как мягкую. Присоединения русских территорий к Великому княжеству Литовскому часто делались путем прямого силового захвата. Силой были присоединены южная часть Черниговской земли (в 1360-е годах), Киев (в начале 1360-х годов), Смоленская земля (в 1395 году, а затем, после того как местные князья ненадолго вернули себе власть, в 1404 году), Козельск (в начале XV века).

Высокая доля «примыслов», осуществленных с санкции Орды, естественным образом порождает вопрос: а не была ли Орда инициатором передела владений, не стремились ли ордынские власти осознанно к демонтажу системы «земель», существовавшей на Руси, — в целях укрепления своего господства? Ответ на этот вопрос следует все же дать отрицательный. Дело в том, что крайне редки случаи, когда ханы Орды выступали инициаторами территориальных изменений на Руси. Так было, по-видимому, с Брянским княжеством, переданным ханом Тохтой в середине 1290-х годов смоленским князьям, и так было в случае, когда Узбек в 1341 году выделил из состава великого княжения Владимирского Нижегородское княжество и передал его суздальскому князю. В остальных случаях инициатива исходила от русских (или литовских) князей. Орда только поддерживала эту инициативу[84]. Но, конечно, само по себе появление в Восточной Европе в 1240-е годы центра верховной власти, расположенного вне русских земель, создавало возможности для территориального передела. Хан мог в принципе принять любое решение в отношении любого княжеского стола. На практике ханы обычно следовали нормам наследования, принятым на Руси: в огромном большинстве случаев княжеский стол переходил к законному преемнику. Но при возникновении тех или иных спорных ситуаций побеждал тот, кому удавалось подыскать какое-либо «правовое» основание и заручиться поддержкой при ханском дворе. Князья (русские и литовские) стали активно пользоваться этими возможностями.

Итак, процессы, шедшие на русских землях в XIV–XV веках, не могут быть определены только как «объединительные». Более того, вначале ни о каком стремлении к объединению речь не шла. Политические силы стремились, пользуясь ситуацией, расширить пределы своей власти. Передел территорий был явлением всеобщим; расширение владений именно и только московских и литовских князей оказалось в центре внимания историков потому, что с определенного времени именно они стали больше других преуспевать в этом деле, владения же других правителей сами в конце концов становились объектом «примысла». И только после закрепления за московскими князьями статуса владимирских великих князей, что было равнозначно «великим князьям всея Руси»[85], т. е. с конца XIV столетия, можно говорить об осознанном стремлении с их стороны к объединению всех русских земель под своей властью.

Эпоху со второй половины XIII по конец XV века на восточнославянской территории можно определить как эпоху территориально-политического передела, приведшую к смене системы «земель» двухполюсной системой, при которой господствовали два крупных государства — Московское и Литовское.

Источники: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М. — Л., 1950;

Грамоти XIV ст. Киiв, 1974;

Полное собрание русских летописей.

Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922 (Рогожский летописец);

Т. 25. М. — Д., 1949 (Московский летописный свод конца XV века).

Литература: Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг.,

1918;

Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV–XV вв. М., 1960;

Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975;

Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А.Л. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982;

Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984;

Горский А.А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 4, очерк 4. Часть 5, очерк 1;

Он же. Восточная Европа в ХIII–XV вв.: от «земель» к «великим княжениям» // Вестник истории, литературы и искусства. Т. 2. М., 2006.

Глава 14. «Холопство» московской знати

В Средневековой Руси, со времен Древнерусского государства вплоть до эпохи Петра I, существовали люди, находившиеся в полной собственности господ, говоря в категориях современной науки — рабы. Для их обозначения использовался главным образом термин холоп[86]. Холопы могли выполнять земледельческие работы, могли быть домашними слугами, нередко составляли вооруженную свиту знатного человека, могли занимать и административные должности в княжеском или боярском хозяйстве. Но всех их объединяло одно — они были бесправны с юридической точки зрения. За совершенные холопами правонарушения и преступления отвечали не они сами, а их господа, холопы не могли выступать в суде (за исключением особо оговоренных ситуаций), жизнь и имущество холопа были полностью во власти господина. Убийство господином своего холопа порицалось как грех перед Богом, но не считалось преступлением — «душегубством»[87].

В то же время с конца XV века, с княжения Ивана III, распространяется примечательное явление. Представители знати Московского государства — вначале бояре, а затем вообще все служилые люди в обращениях к государю — великому князю, позже царю — именуют себя его «холопами». То есть холопами называют себя люди, положение которых, конечно же, реально было очень далеким от положения настоящих холопов. При этом примечательно, что представители других слоев населения в обращениях к государю холопами себя не именуют. Крестьяне называли себя в челобитных на государево имя «сиротами твоими», а духовенство — «богомольцами твоими». Получается, что знать в XVI–XVII веках определяла себя самым приниженным образом! Положение изменилось при Петре I, который в 1702 году отменил все прежние обращения: отныне все подданные, независимо от сословного статуса, должны были называть себя в обращениях на высочайшее имя «рабами» его Величества. Это правило было отменено лишь при Екатерине II.

Интерпретация этих фактов кажется вроде бы очевидной. Самодержавная, деспотическая власть подавляла всех, и даже знать по отношению к самодержцу была бесправна, как рабы. Крестьяне фактически были рабами своих господ, а сами эти господа — рабами царя! Вот оно, «извечное холопство» русского народа, рабская душа его… Сразу вспоминаются слова Чернышевского, затем повторенные Лениным, о «жалкой нации, нации рабов», в которой «снизу и доверху все сплошь рабы», слова Чехова о «выдавливании из себя раба». Правда, названные авторы имели в виду Россию XIX и (Ленин) начала XX века, но ведь истоки явно ведут в Средневековье и ярче всего проявляются в этом самоуничижении знати, которая сама себя именует «холопами» государя! Эффектная фраза Ленина (из статьи «О национальной гордости великороссов»): «Никто не повинен в том, ежели он родился рабом; но раб, не только чуждающийся стремлений к собственной свободе, но оправдывающий и прославляющий свое рабство — такой раб есть достойный законного негодования, презрения и омерзения холуй и хам» — это, конечно, о его современниках, но разве не подходит она к русскому боярину конца XV века, пресмыкающемуся перед великим князем, пишущему ему — «холоп твой имярек челом бьет»?

Некоторое сомнение может возникнуть, правда, если обратить внимание на уже отмеченный выше факт — что крестьяне, т. е. люди, намного более близкие по своему положению (особенно экономическому) к холопам, в челобитных на государево имя «холопами» не именовались, а называли себя куда менее уничижительно — «сироты». Получается, что вотчинники и помещики, т. е. господа крестьян, по отношению к государю — рабы, а зависимые от них люди — нет… Но в целом изложенная интерпретация самоименования представителей знати Московского государства «холопами» государя выглядит логичной. И она присутствует в той или иной мере во многих работах — исследовательских и научно-популярных.

Однако, если обратиться к историческим источникам, картина окажется совсем не такой простой. Начнем с самого, пожалуй, красноречивого примера.

В 1523 году крымский хан Саадет-Гирей, только что вступивший на престол, прислал письмо великому князю московскому Василию III. Говоря в нем о своих отношениях с соседями, правитель Крыма писал: «И как салтан Сюлеймен Шах — таков у меня брат есть, так же и астороканской Усейн-царь — то мне брат же, а и в Казани Саип-Гирей царь — и то мне родной брат, и с ыную сторону казатцкой царь — то мне брат же, а Агыш князь — мой слуга, а с сю сторону черкасы и Тюмени — мои же, а король — холоп мой, а волохи — и то мои нутники и стадники» (выделено мной. — А.Г.). В этом перечне как «братья», т. е. равные по статусу крымскому хану правители, определены турецкий султан Сулейман Великолепный, астраханский, казанский и казахский ханы (в русском переводе — «цари»). Подчеркнуто более низкое, зависимое положение ногайского князя (мурзы) Агыша, северокавказских черкесов и татар, а также волохов (предков молдаван). «Король» же, упомянутый в письме, — т. е. Сигизмунд I Старый, король польский и великий князь литовский, назван «холопом» Саадет-Гирея!