Тридцать четвертый мир - Борис Иванов

Профессор Габриэль К. Мартинес оказался женщиной. Черной как смоль и довольно молодой для своего звания. Предметы, разложенные перед нею Федеральным Следователем, она рассматривала со смесью восхищения и неприязни.

– Все-таки, господин полицейский, почему вас так интересуют эти образцы? Какого рода заключения вы ждете?

Кай постарался поудобнее устроиться на дьявольски неудобном лабораторном табурете.

– Видите ли, миссис...

– Мисс. Пока еще мисс...

– Так вот, мисс... Прежде всего Федеральное Управление Расследований – это не полиция. У нас совпадают порой методы, мы тесно взаимодействуем с органами э-э... правопорядка на местах, но цели Управление преследует стратегические, скажем так...

– Для меня это – слишком большие тонкости...

– Это – не главное. Я хотел бы с вашей помощью усвоить несколько моментов здешней э-э... ситуации, которые остаются мне малопонятны... Когда ясность в этом вопросе будет достигнута, мне легче будет сформулировать требования к заключению, которое я жду от вас... Вас мне рекомендовали, как лучшего специалиста по биологии животного мира Гринзеи...

– Это – некоторое преувеличение...

– Не будем скромничать и перейдем к делу. Прежде всего мне остается непонятным, почему о биологической природе и образе жизни так называемых аборигенов известно гораздо меньше, чем, скажем, о пресноводных рыбах этой планеты.

– Псевдорыбах. У них...

– Простите мне неточности терминологии. Так почему аборигены фактически не были объектом серьезных биологических исследований?

– Вы не совсем правы. Есть, например, прекрасная книга Олафсена – «Три года среди туземцев Гринзеи»...

– Это более этнография, я полагаю... Но вот данные сравнительной анатомии, биохимии...

– До высадки первых Колонистов аборигенов, по всей видимости, никто не исследовал вообще. Или все результаты погибли вместе с Первичной Колонией. Не существует ни строчки, написанной на эту тему до самых последних лет Имперской Эпохи. А среди второй волны колонистов естествоиспытателей было – кот наплакал... Да и теперь все исследования носят сугубо прикладной характер. Здесь у нас – не Метрополия... Все нацелено на фармакологическое производство, а те гранты, что перепадают зоологам и этнографам – это так, крохи... Практически идет война... А на войне о противнике достаточно знать, что его убивают пули, и что он горит в огне... Есть и еще причина...

– Какая же?

– Видите ли, живой мир Гринзеи эволюционирует необыкновенно быстро... Мы ничего не знаем о том, какими были первые аборигены, с которыми столкнулись люди. Похоже, что совсем другими... Во всяком случае, им удалось полностью уничтожить довольно большую Первичную Колонию землян. Теперешние, по моему мнению, вовсе не так агрессивны. Во всяком случае не были так агрессивны еще несколько лет назад. А вот флора и фауна Леса просто форменным образом обезумели за этот период. Появляются все новые и новые формы агрессивной живности... Бессмысленно агрессивной, сказала бы я... Все эти новые токсины и стрекательные клетки ничего не дают каждому из этих изменившихся видов для успеха в выживании. Разве что что-то внутри Леса, какой-то сознательный центр направляет эту... эволюцию. Гонит ее в бой на Периметр.

– Мы говорили об аборигенах...

– А как вы мыслите себе исследования биологии аборигенов? Ни один из них не даст вам добровольно кровь, лимфу, точнее, на анализ. И уж ни в коем случае не допустит, чтобы нам, варварам, с их точки зрения, достались на растерзание тела умерших или... убитых.

– Но ведь время от времени такой материал попадает вам в руки? И многие аборигены все еще сотрудничают с людьми...

– Опыты на аборигенах, даже с их согласия, строжайше запрещены. И я считаю, что это правильно. Неизвестно, к чему это может привести в сложившейся психологической атмосфере... В конце концов, академические проблемы могут подождать. В этом я, как ни странно, согласна с Советником Лэшли.

– Я рассчитываю встретиться с этим джентльменом. Ведь это он курирует все вопросы, связанные с проблемой аборигенов?

– О, да! Он сам ее и создал, эту проблему!

– Но...

– Не буду забивать вам голову политическими сплетнями. Познакомитесь с этим типом и многое поймете сами. Остается только пожалеть, что он имеет такое влияние на Президента и Парламент...

– Я бы хотел уяснить вот что, мисс... Там, в подземном лазарете аборигенов – вы в курсе дела – я обратил внимание на то, что практически все медикаментозные средства и м-м... и все материалы, использовавшиеся для оказания помощи, за исключением экзотики вроде разноцветной плесени, это – типовая земная фармакология и санитария. Неужели аборигены так близки к нам биологически? Я позволил себе прихватить образцы... Сыворотка для переливания... А это – кровь. Там было много крови... И еще – образцы тканей... Их... владельцы были уже мертвы...

– И вам... разрешили?

– Я... – Следователь замялся, – не испрашивал разрешения. Но мне никто ничего и не запрещал... Я нарушил местные законы?

– Вы сильно рисковали... Практически, ваш опыт уникален... Даже Олафсена аборигены не допускали к своим больным. Но тогда не было войны и потока раненых... Нет, я думаю, что вы ничего не нарушили. По крайней мере я не стану подавать рапорт по инстанции. Только не афишируйте ваши действия. Ваши материалы немедленно пойдут в дело. Такая возможность представляется редко... Но какая помощь может быть мною оказана э-э... следствию?

– Меня интересует степень биологической близости аборигенов и людей. С одной стороны. И аборигенов и иных представителей местной фауны – с другой.

– Вот как?

Профессор Мартинес удивленно воззрилась на Следователя. Тень догадки мелькнула в этом ее взгляде. Но они ничего не сказали друг другу больше.

– Мне кажется, вы недооцениваете серьезность того, о чем идет речь... – капитан Дель Рэй выпрямился в кресле и решительно взял в «замок» свои пальцы.

– Простите, мне надо... принять лекарство. Я на минуту выйду... – лейтенант Брюс выглядел действительно неважно.

– Пожалуйста. И подумайте о том, что я вам сказал.

Лейтенант лекарства пить не стал. Пройдя десяток метров по коридору полицейского управления, он зашел в сверкающий кафелем туалет и, убедившись, что находится в полном одиночестве, отцепил от пояса блок связи и набрал номер, ютившийся в самом укромном уголке его памяти. Экранчик аппарата почти сразу высветил физиономию его собеседника. Господин Сванидзе был как всегда безупречно выбрит и абсолютно спокоен.

– У тебя проблемы, Айвор? – левая бровь почетного председателя гильдии адвокатов Колонии чуть приподнялась. – Мы, кажется, уже обсудили с тобой все варианты...

– Этот парень из контрразведки очень настырен. Очень. Постарайся войти в мое положение: я не могу отделаться от него общими словами. Придется сдать ему кого-то. Хотя бы из шестерок. Кого-то, на кого есть железный материал...

– Почему, собственно, контрразведка сует нос в дела криминальной полиции? Разговор, конечно, не телефонный, но все, кому надо быть в курсе этих дел, знают, что ты и еще пара парней из вашей конторы стучат в Метрополию разные вещи про агентуру Комплекса, Дальних Баз и все такое... Пока дело не касается интересов уважаемого общества, мы смотрим на такие вещи сквозь пальцы... Но какого черта их заинтересовал траффик медикаментов и оружия?

– Видимо, где-то эти вещи пересеклись. Пойми, мне всерьез угрожает служебное расследование...

– Ладно. Поступай как знаешь. Но учти, никто из уважаемых людей...

– Это не тот разговор, Сандро. Ты должен решить сам, на своем уровне...

На минуту человек на экране задумался, коснувшись пальцами обреза белоснежных усов. Потом взгляд его снова стал тверд.

– Ладно, черт с ним. Сдай им Шпента. Он не заложит никого. Тот еще тип.

Чтобы не упасть, Барсук держался за стойку бара как утопающий за протянутое ему весло. Всем своим видом он выражал радость по поводу неожиданного появления из синеватой табачной мглы Дмитрия Шаленого, собственной персоной. Странно, но почти наполовину это было правдой. Тому, что его старый знакомый, оказывается, жив, Барсук был рад вопреки железной логике сложившихся обстоятельств.

Аккуратно отодвинув в сторону трех-четырех прилипших к стойке типов, Шишел-Мышел ласково положил свои мощные ладони на плечи хозяина заведения.

– Ты, я вижу, не забыл меня, старина... – добродушно прогудел он. – Нам с тобой есть о чем поговорить. Пройдем-ка куда-нибудь в место потише...

Барсук отчаянно окинул взглядом до отказа набитый лихим народом зал и гениальное озарение посетило его в эту нелегкую минуту.

– Друзья мои! – воскликнул он, ужом выворачиваясь из крепкого захвата лапищ Шишела и одновременно охватывая его плечо несколько панибратским жестом. – Господа! Среди нас – герой карательной акции! Человек, которого уже записали в покойники...