Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна

Алик почему-то рассмеялся. Выключил воду. Сразу стало холодно. Я тут же выбралась из душевой кабины. Схватила полотенце, чтоб в него завернуться.

— Все у тебя наладится, — ответил Алик. — Ты постепенно просыпаешься. Это хорошо.

— Правда, все изменится? — Я посмотрела на него. В этот момент он казался сильным и уверенным. А мне этой уверенности не хватало.

— Правда, — пообещал он. — Пойдем готовить ужин.

Этим вечером я впервые за долгое время ела горячую вкусную кашу с жареной колбасой. Никогда не думала, что еда может быть настолько приятный на вкус. Мы пили чай и почти не разговаривали. Алкоголь продолжал гулять по крови, туманя мозг. Тепло непривычно бродило по крови. Хотелось спать.

— Такое ощущение, что я почти не спала, — зевая, сказала я.

— Тогда пойдем отдыхать, — ответил Алик. — Но вначале надо будет убраться в комнате.

— Мне было туда неприятно заходить, — призналась я. — Они и в моих вещах рылись. Это неприятно.

— Любое нарушение личного пространства неприятно, — ответил Алик. — Но больше такого не повторится.

— Почему? Ты так в этом уверен, но я этой уверенности не чувствую.

— Я больше не буду общаться с Кешкой. Он мне точно судьбу сломает.

— Тебя из-за него забрали?

— Из-за него.

Алик опять закурил. Я видела, как дрожат его руки. При этом по его лицу не было видно, что он нервничает. Мне так его стало жалко в этот момент, что я подошла к нему. Обняла, гладя его по голове. Я стояла босиком на холодном полу. Сквозняк обдувал ноги, но при этом от печки шло тепло.

— Тебе надо понять, что они тебе не родные. Это не твоя семья.

— Я знаю.

— Ты ведь добрый парень. Они твоей добротой пользуются.

— Сложно принимать решения, когда сталкиваешься с проблемами. Там, обычно, приходило озарение, как и что лучше сделать.

— Такие мне говоришь умные слова, а сам наступаешь на такие же грабли, как и я. Знаешь, частично, я понимаю тебя. У меня самой появляются мысли, что я хочу, чтоб меня кто-то… Не знаю, как объяснить. Хочется прийти домой после работы и, чтоб кто-то спросил, как прошел день. И хочется рассказать, что устала. Начальство требует невозможного, сотрудники совсем сдурели. А дома этого ничего нет. Дома есть тепло, семья, которая поддержит. Они расскажут, что у них сегодня получилось или не получилось. Чтоб мы нашли общее решение. И не будет претензий. Хочется, чтоб…

— Чтоб была нормальная семья, где все будут друг за друга горой, — ответил Алик. Затушил сигарету. — Пойдем убираться.

Убираться совсем не хотелось, но Алик был прав, что в таком свинарнике спать было нельзя. Мы потратили три часа, чтоб привести комнату в порядок и перестирать вещи.

— Спать вместе придется, — сказал Алик.

— Могу в кресле поспать, — ответила я. — Как-то привыкла. Тем более сейчас так хочется спать, что я усну хоть на полу.

— Не глупи, — сказал Алик. — Будем с тобой вместе греться.

— Как скажешь.

— Вер, а ты всегда такая послушная?

— А ты хочешь, чтоб я спорила?

— Нет, но интересно, — ответил он. — Это из-за твоего упаднического состояния или ты всегда такая.

— Не могу перечить в семье. Всегда кажется, что если я буду спорить, то останусь одна. Так было с бабушкой. Она деда запилила до такой степени, что он ее бросил. Она же всем говорила, что помер. Мама мужчинам претензии предъявила. Всю жизнь строит из себя королеву. И что? Она сейчас такая престарелая кокетка, которая вроде думает, что кому-то нравиться, а сама живет за счет старых связей, где уже страсть перешла в дружбу и привычку. У нее уже давно не было новых кавалеров. Не хочу ее судьбу повторять. Хотя в последнее время из одной кровати в другую прыгаю.

— Давай начнем сначала. Зачеркнем то, что было вчера и сегодня. Завтра начнем сначала. Или лучше сейчас начнем сначала. Ты не знаешь, как жить в семье. Я не знаю, как жить самостоятельно. Мне всегда нужно, чтоб кто-то направлял, куда идти. Давай попробуем этому учиться вместе. Создадим те условия, которые будут комфортны для тебя и меня.

— Я не знаю, как будет мне комфортно, — ответила я, забираясь под одеяло.

— С тобой все намного проще. Ты уже попробовала быть кормильцем в семье. У тебя ничего не получилось. Попробуй вести дом. С тебя будет приготовление еды, уборка, стирка и сад. Я пойду работать. Плюс на мне ремонтные работы в доме.

— И что это будут за отношения?

— Создадим семью, которой нам не хватает, — ответил Алик.

— Без любви?

— А ты по любви чувствовала себя счастливой? Давай попробуем по договоренности. Может лучше будет.

— И что? Придется вместе спать?

— Мы уже спим вместе, — ответил Алик. — Если тебя интересует интим? То да, но не так, как ты привыкла.

— М? И как же?

— Я не буду пользоваться тобой. Будет иначе. Предлагаю попробовать. Хуже уже вряд ли будет.

— Тут ты прав. Хуже уже не будет, — согласилась я. — Только страшно.

— А ты не бойся. Будем вместе прорываться.

— Хорошо, — согласилась я. Эта идея показалась очень привлекательной. Перестать быть одной. Идти с кем-то рядом. Так ведь легче. Намного легче.

Утром болела голова. Первое желание было похмелиться, но в доме не было ни одной бутылки. Не было мусора и не было Алика. Можно было дойти до магазина, но я не хотела вновь надевать мокрые ботинки. Пришлось забираться под одеяло и болеть.

Меня ломало. Тело трясло. Тошнило. Хотелось сдохнуть, чтоб перестать все это ощущать. Откуда-то были знания, что надо пережить. Перетерпеть, а потом станет легче. Но время тянулось слишком медленно. Казалось, что похмелье никогда не закончится.

Алик вернулся где-то после обеда. Он ничего не сказал, когда увидел меня. Заварил чаю с лимоном. Велел отпиваться.

— Знаешь, мы пропустили Новый год, — сказал Алик.

— А какой сейчас месяц? — спросила я.

— Конец января. Скоро будет февраль.

— Не хочу работать.

— Не работай. Я тебя никуда не гоню. Меня могут на склад взять. Сегодня ездил на собеседование.

— Молодец, если не врешь.

— Не вру. Я туда возвращаться не собираюсь. Знаешь, тут думаю, а тебе скучно не будет без работы? Может у тебя депрессия потому, что ты сидишь дома в четырех стенах? Ты ведь привыкла к общению. К движению. А тут ты сидишь и жалеешь себя.

— У меня сейчас нет сил, чтоб двигаться.

— Так пойди туда, где движения минимальны. Или полностью поменяй сферу деятельности. Тебе необязательно возвращаться в торговлю.

— Думаешь, что лучше уйти в офис? Я там раньше не работала. И опять, это ответственность.

— Иди кондуктором. Постоянное движение. Ответственность только за выручку. С деньгами ты работать умеешь.

— А говорил, что на работу не гонишь.

— Не гоню. Предлагаю немного разнообразить жизнь, — ответил Алик. — Перестанешь болеть и выйдешь в люди. Это тебе будет полезно.

Он говорил уверенно. И в эту уверенность хотелось верить больше, чем в себя. Похмелье начало отпускать только к вечеру, после сытного обеда и такого же ужина. Алик опять подключил интернет. Оплатил все квитки. После этого осталось совсем мало денег, но я давно не переживала по этому поводу. Да и Алик говорил, что все наладится. Он больше не говорил со мной по душам. Не предлагал чего-то изменить. Мы смотрели сериалы. Одну серию за другой. Вечером вновь растопили печку. Я смыла пот и переоделась в дурацкую пижаму, которая высохла после вчерашней стирки.

— Мне нужен еще месяц. После него я пойду работать, — сказала я.

— При условии, что ты бросаешь пить, — сказал Алик.

— Да. Пора бросать. Иначе я совсем сопьюсь.

— Верно. Все правильно думаешь, — рассеянно сказал Алик. Он явно о чем-то думал.

И сразу я почувствовала холод. Он распространялся в душе. Липкими щупальцами пытался дотянуться до сердца, чтоб вызвать паническую атаку. Холод. Одиночество. Жалость к себе.

— Иди сюда.

Алик обнял меня. Наклонился к моим губам. Я попыталась опять закрыться, но не успела. Нежный поцелуй волновал, будоражил кровь, прогоняя холод и страх. Он целовал меня, а я отвечала в ответ. Впервые за долгое время я сама участвовала в этом процессе. Единственное, что когда он стянул с меня кофту, то я замерла.