Самые скандальные треугольники русской истории - Павел Кузьменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Близким тоже, в общем, было понятно, что если не мозги, то нервы Блоку лечить необходимо. Тогда модно было их лечить морскими купаниями. Летом 1911 года Любовь Дмитриевна уехала во Францию подыскать мужу морской курорт. А он тем временем в Петербурге разбирался с очередными своими любовными увлечениями — Натальей Скворцовой и Валентиной Щеголевой. Лечение в нормандском местечке Аберврак, как и следовало ожидать, не нанесло здоровью Александра Александровича особенного вреда, но и пользы не принесло никакой.
Более того, в ходе эволюции психики Блока можно наблюдать какое-то эмоциональное отупление, равнодушие к людям. В письмах жене, матери, другим близким он постоянно выказывает недовольство заграничными жителями, их городами, отелями, курортами. Но зато демонстрирует повышенное внимание к братьям нашим меньшим. Например, возвращаясь из Аберврака порознь с Любой, специально заезжает в Антверпен, чтобы посетить зоосад, где содержится аж 18 бегемотов. В Берлине, находясь в компании знакомых литераторов, узнает об убийстве Столыпина. И пока знакомые горячатся и составляют воззвания и телеграммы, Блок тут же отправляется в зоопарк смотреть обезьянок. Чуть позже в письме к жене делится впечатлениями о прошедшей Пасхе: «Крестный ход был меньше, жандарм раздавил человека, ночь была прекрасна и туманна». Интересный перечень для поэта, призванного вроде бы проявлять гуманизм.
Впрочем, в стихах этого гуманизма полно. Именно в эти годы он пишет стихотворение о погибшей женщине:
Под насыпью, во рву некошенномЛежит и смотрит, как живая,В цветном платке, на косы брошенном,Красивая и молодая…
Или «Возмездие», считающееся одним из лучших образцов того, что советские литературоведы называли «гражданской лирикой»:
В те годы дальние, глухиеВ сердцах царили сон и мгла:Победоносцев над РоссиейПростер совиные крыла…
Поэт Блок, не особенно напрягаясь, создает шедевр за шедевром, а второй, живущий в его голове, все более погружается в какой-то сон наяву, в котором нет места ни любви, ни Любови.
В конце концов летом 1913 года его жена находит себе нового любовника, на девять лет моложе себя, тоже вроде бы поэта Константина Кузьмина-Караваева и уезжает с ним в Житомир, где тот отбывает воинскую повинность. Потом, разумеется, возвращается. Потому что быть с Блоком — это ее повинность, выбранная добровольно. Потом снова уезжает. И т. д.
И Блока в том же году настигает последняя в жизни любовь, вернее, страсть. Для того чтобы осложнить ситуацию, она замужем и на два года старше поэта. Осенью он знакомится с оперной певицей Любовью Александровной Андреевой-Дельмас. Мечта мужчины — иметь жену и любовницу с одним именем, чтобы во сне не проговориться. Только в данном случае это никакого значения не имело. Ее муж был солистом Мариинки, а сама она пела в театре рангом пониже, Музыкальной драме, но зато первые партии. Там Блок впервые услышал ее в роли Кармен. Полгода спустя цикл, посвященный возлюбленной, он назвал «Кармен».
Да, в хищной силе рук прекрасных,В очах, где грусть измен,Весь бред страстей моих напрасных,Моих ночей, Кармен!
Год спустя роман как-то сам собой начал сходить на нет. К жизни человека-Блока возродить не получилось. А поэт-Блок и не думал умирать. Тем более что начавшаяся Первая мировая война несколько сменила направление развития его поэзии. Размах сражений, обилие жертв поразили воображение современников. Действительно, более страшного собственного военного безумия человечество никогда еще не испытывало и испытает только во Вторую мировую. На смену первоначальному испугу потом придет некоторая привычка, как это всегда бывает. И Блок еще создаст свой последний большой лирический шедевр «Соловьиный сад». Но в сентябре 1914-го он полон апокалиптического предчувствия и покаяния, о чем и пишет в стихотворении, посвященном Зинаиде Гиппиус:
Рожденные в года глухиеПути не помнят своего.Мы — дети страшных лет России —Забыть не в силах ничего…
Война непосредственно касается и близких Блока. В должности командующего корпусом воюет отчим Кублицкий-Пиоттух. Уже в августе отправляют на фронт Костю Кузьмина-Караваева. И верная блоковская жена бросает полупрофессиональный театр Зонова, записывается на курсы сестер милосердия и вскоре отправляется в Галицию, где воюет Костя, с полевым госпиталем. Блок провожает ее и записывает в дневнике: «Поехала милая моя…» Он многих провожает. И однажды случайно сталкивается в ресторане Царскосельского вокзала с уезжающим на войну Николаем Гумилевым. Два поэта — символист и акмеист — друг друга почти ненавидели. Теперь же Блоку, настроенному, как всегда, двояко, патриотично и не очень, патриотизм Гумилева показался позой и бравадой. Николай Степанович был невоеннообязанным из-за косоглазия. Но — герой-романтик, что поделаешь — добровольно записался в гвардейский кавалерийский полк и станет кавалером Георгиевских крестов. И все же Блок обмолвился: «Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это все равно что жарить соловьев…»
Каким-то всесильным монстром было тогда военное министерство в России. Плевать ему, что Блок первый поэт России, известный уже во всем мире. В апреле 1916-го и Александру Александровичу приходит повестка. Но стараниями родственников и знакомых его пристраивают на должность табельщика в 13-ю инженерно-строительную дружину Союза земств и городов. То есть стройбат, тыловая часть, но не очень далеко от фронта. В июле Блок оказывается в Полесье. Там он даже слышит иногда отдаленную канонаду. И продолжается не такая частая, как в прежние годы, переписка с женой. «Я уже успел погрузиться в тоску и апатию, не знаю, зачем существую и что дальше со мной будет. Молчу только целые дни. Сколько уже лет я не видел тебя».
С Февральской революцией участие в войне для Блока закончилось. Он вернулся в родной город, давно уже переименованный в Петроград. Деньги быстро обесценивались, продукты дорожали. Для того чтобы выжить, гонораров было недостаточно. И вообще о прежних огромных гонорарах можно было только мечтать. Блок устроился на работу редактором в Чрезвычайную комиссию. Нет, это еще не страшная ВЧК под управлением Дзержинского, а орган Временного правительства по расследованию деятельности царских министров. По тюрьмам прежних бюрократов и казнокрадов уже рассаживали, но никого не расстреливали.
А в свободное от службы время поэт посещает всевозможные поэтические и театральные собрания и концерты, заседает в разных общественных комитетах и редколлегиях, пишет статьи, рецензии. И иногда ловит себя на мысли, что совсем не занимается своим главным делом, не пишет стихи. С середины 1916-го по конец января 1918-го ни одного стихотворения! Блок-поэт неожиданно для себя и окружающих умер. Блоку-человеку, давно уже не очень живому, оставалось только как-то завершить свое земное существование. К августу 1917 года сами собой закончились отношения Александра Александровича и Любови Дельмас. Тогда же законная жена Любовь Дмитриевна вернулась домой, и с тех пор супруги не написали друг другу ни одного письма. Потому что больше не расставались. Но между ними умерли все прежние эмоции. Словно бы старенькие муж и жена пришли к пониманию того, что в немощи кому-то надо будет подать стакан воды. Поэтому все неприятности забыты. Надо было разумно доживать свой век. При этом обоим еще не было сорока!
25 октября 1917 года случилось событие, которое затем в течение 70 с лишним лет преподносилось жителям шестой части суши как величайшее в истории. Тогда же большая часть современников поначалу просто не обратила на государственный переворот внимания. А когда обратила, то посчитала, что это не надолго. Даже сами большевики (которых было больше только меньшевиков, но значительно меньше эсеров), даже члены Совета народных комиссаров, правительства Ленина не были уверены, что удержат власть. Так что можно назвать смелым поступок нескольких видных деятелей культуры, которые явились в наркомат культуры к Луначарскому и предложили свои услуги новой власти. После того, как Луначарский призвал к сотрудничеству хоть кого-нибудь.
Ну, такого, как Горький, и не призывали. Он и так считался большим другом Ленина. Явившиеся творцы действовали в соответствии со своими давно вызревшими левыми убеждениями: режиссер Всеволод Мейерхольд, поэт Владимир Маяковский, художники Натан Альтман, Кузьма Петров-Водкин, Казимир Малевич, Александр Бенуа. И не имевший никаких убеждений Александр Блок. Это потом советские литературоведы будут приписывать ему латентную веру в коммунизм, латентный протест против социального бесправия пролетариата. Еще в 1903 году, мол, написал:
