По следам карабаира. Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

— Судите, — тихо, но твердо сказал он после минутного молчания. — Я все приму, как должное.

Вошел Дыбагов.

— Продолжайте, продолжайте, Степан Степанович, — остановил он поднявшегося было Ляпунова. — Я посижу вот здесь, с Алферовым. Мешать не буду…

— Так… — слазал Ляпунов, пригладив рукой волосы. — История, прямо сказать, некрасивая…

— Куда уж хуже, — согласился Ивасьян, бросив обеспокоенный взгляд в сторону Дыбагова. Взгляд этот не ускользнул от внимания Степана Степановича, и он с досадой подумал, что именно сейчас начальнику управления не стоило приходить.

— Хочу задать вам несколько вопросов, — будничным тоном сказал Ляпунов. В голосе его слышалось: «Все ясно, но ради проформы я должен сделать все, как положено…»

— Пожалуйста…

— Почему вы бросили деньги за окно?

— От страха. Я тысячу раз потом пожалел, что взял их… Будто затмение нашло…

— Почему вы решили, что человеку, который представился вам как Федоров, можно верить? Ведь он мог просто спровоцировать вас на взятку…

— Не знаю… Я сначала накричал на него… даже взялся за трубку, хотел позвонить Куваеву, но…

— Вдруг отчетливо представили себе, что могут означать для вас пятнадцать тысяч!

— Да…

Ляпунов сел за стол, закурил и задумался, не обращая на Ивасьяна и Дыбагова никакого внимания. Пока все шло хорошо. Ивасьян успокоился, уверившись, что дело его ограничивается крупной взяткой, подделкой подписей в дубликате дела и использованием служебного положения в корыстных целях. Признание — чистосердечное на первом же допросе, а значит, можно рассчитывать на небольшой срок…

«Теперь, пожалуй, самое время…», — подумал Ляпунов и незаметно нажал кнопку звонка.

— Алферов, все записали? — спросил он.

— Да, почти, сейчас кончаю…

— Дайте подследственному прочесть протокол…

Пока Ивасьян читал, Дыбагов порывался что-то сказать Ляпунову, но тот приложил палец к губам. В дверь постучали.

— Войдите…

Тигран Вартанович читал протокол и не обратил внимания на вошедшего милиционера. Тот держал в руках кожаный саквояж.

— Ставьте на стол, — сказал Ляпунов.

Ивасьян поднял голову и побелел. На столе стоял его саквояж!

— Узнаете? — жестко и быстро спросил Ляпунов.

— Нет… — еле слышно прошептал Ивасьян. — Это не мой…

— Я пока не сказал, что ваш. Но на ручке — ваши оттиски пальцев. И Алферов видел сквозь щель в калитке, как вы уносили его от Воробьевой!..

— Не знаю, ничего не знаю!..

— Обморок не поможет, — повысил голос Ляпунов. — И имейте в виду: Воробьева и Шагбан Сапиев арестованы. Так что готовьтесь к очным ставкам…

— Ничего не знаю…

— Кстати, зачем вам понадобились доллары! — Ляпунов положил руку на саквояж.

— Там нет никаких долларов! — визгливо выкрикнул Ивасьян. — И вы это отлично знаете. Несколько лент зубного золота — это не доллары!

— Отлично. Где спрятали золото?

Тигран Вартанович открыл рот, оторопело глядя на Ляпунова. Вскочил, рванулся к саквояжу, трясущимися руками распахнул его. Саквояж был пуст. Значит, они не нашли! А он, старый дурак, выболтал сам! Ивасьян скрипнул зубами и упал на свой стул.

— Где золото? Как вы, очевидно, понимаете, говорить придется, господин поручик!

— Вы что? — снова подскочил Тигран Вартанович, сжимая кулаки. — Да как вы смеете?..

— Смею. Федоров назвал вас поручиком. Это и заставило вас отнестись к нему с доверием. Форточка была открыта, и техничка все слышала. Она подводила в это время фундамент вокруг здания! Разговор ваш о Сапиеве был более чем подозрителен. И, к вашему сведению, Федоров — вовсе не Федоров, а фальшивомонетчик и авантюрист, неудавшийся художник в прошлом…

— Нечего шить мне дело! — заорал Ивасьян, перестав сдерживаться. — Мало ли кто как меня назовет! Это не основание!..

— Верно. Но в вашем личном деле — странный пробел. С 1919 по 1921 год. Справки за эти два года о вашей работе в Фастовском райотделении милиции — чистейшая липа!

— Это еще надо доказать!

— Завтра-послезавтра вам будут предъявлены доказательства. Наконец, еще одно: Муталиб Акбашев… — Ляпунов сделал намеренную паузу. Тигран Вартанович замер, но не сдвинулся с места. — Акбашев вчера пытался бежать за границу на иностранном судне… — Ляпунов снова помедлил, соображая, все ли говорить Ивасьяну. Беда в том, что Акбашеву по дороге из порта в город удалось бежать. Вот уже сутки как его ищут.

— Еще вопрос, — продолжал Степан Степанович. — Если не ошибаюсь, Акбашев — личность вам не безызвестная?

Лицо Ивасьяна исказилось.

— Один, значит, хотел, подлая тварь, — очень тихо сказал он.

— Один. Воробьева перед тем, как ее задержали, успела дать ему знать о вашем аресте…

Дыбагов сидел молча. В глазах его было страдальческое выражение, будто он мучился зубной болью.

«Хороший ты человек, Асхад Асламурзович, — подумал Ляпунов, бросив взгляд в его сторону… — но нельзя быть таким близоруким…»

— Будете говорить? — равнодушно спросил Степан Степанович Ивасьяна.

— Да, — махнул тот рукой — Пишите…

11. Кто такой Газиз?..

Часа в три ночи Жунид неожиданно проснулся. Это случилось с ним в первый раз за все время его оперативной работы. Несколько минут он лежал неподвижно, еще весь во власти какого-то назойливого видения, преследовавшего его во сне. Потом снова закрыл глаза, пробуя вспомнить, но не сумел.

Он лежал на деревянной раскладушке в доме Махмуда Коблева. В углу, на тахте, храпел Дараев. Жуниду вдруг захотелось бросить в него чем-нибудь, но он сдержался и, потихоньку встав, оделся и вышел во двор.

Ночь стояла тихая и темная. Ни одной звезды. И совсем тепло. Не похоже, что средина октября.

В конюшне заржала лошадь. Жунид беззвучно засмеялся. Ну конечно. Во сне его преследовал один и тот же кошмар: скачущий прямо на него вздыбленный конь с одним огромным глазом во лбу. Жунид увертывался от него, пытаясь бежать, но ноги увязали в жидкой трясине, доходившей ему до колен…

— Черт побрал бы этого одноглазого мерина, — негромко выругался он и достал папиросу. Ему надоело постоянно клянчить у Дараева, и вчера он купил в сельпо пачку папирос, решив, что бросит курить позднее, как только развяжется с чохракским делом.

Он присел на ступеньку крыльца и, затянувшись, пустил дым вверх, в черное, пустое небо.

Странно: спал как будто мало, а чувствовал себя гораздо бодрее вчерашнего. Может быть, стоит подумать, пораскинуть мозгами?

Несколько минут он колебался. А может, вернуться в дом? Утро вечера мудренее…

Потом вспомнил, что в комнате его опять ждет дараевский храп и, решительно поднявшись, зашагал к калитке.

Аул спал. Лениво и сонно тявкнула какая-то собачонка и, не встретив поддержки у других своих аульских сородичей, успокоилась.

Жунид вышел к реке и медленно побрел вдоль берега.

Если бы было светло, он достал бы сейчас свою записную книжку. Впрочем, иногда даже лучше обойтись без нее. Разные, не стоящие внимания мелочи не будут путаться под ногами.

Итак, что ему было известно и что изменилось после отъезда из Краснодара?

…Убийство Трама Лоова и угон лошадей — в ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября.

…Табунщики никого в лицо не запомнили. Никаких примет.

…Первым обнаружил связанных коневодов Пазад Киков. Путался в показаниях, которые давал начальнику Насипхабльского райотделения милиции. Отсидел сутки в КПЗ. Ни за что ни про что. К налету никакого отношения не имеет.

…Только ничего лишнего. Нужно оставить в покое все, что было известно раньше. Иначе нетрудно запутаться.

Жунид споткнулся о камень, но даже не почувствовал боли. Не отвлекаться…

…Кушхов Хатби и Еганов Мурат. По версии Денгизова их надлежало проверить. Но у обоих — алиби. Типы, конечно, отпетые. Один — пьяница, другой — самогонщик. Но алиби есть алиби. Оба сидели под стражей в ночь убийства. Не они. Хотя обоих надо иметь в виду. Еганов мог не все рассказать.

…Кстати, ночевали оба у барышника Макара Барболина в ауле Дадакай. Двадцать первого сентября. Хотя Барболин тогда только что вернулся из тюрьмы. Что с него возьмешь? Он ничего не знает.

…Хахан Зафесов. Одиозная фигура. Вот кого бы следовало растрясти. Но сейчас бесполезно. Ему надо показать хотя бы одну козырную карту, тогда он откроет свою. А у него, Жунида, пока такой карты нет. Не нашел, товарищ старший оперуполномоченный!..

Сам Зафесов, конечно, не участвовал в налете, но он знает. Знает и не скажет…

…Аскер Чич. История с краденым конем, которого Хахан Зафесов якобы поставил к нему в конюшню и тем подвел Аскера под арест, неинтересна. Да и было это при царе Горохе.