Измена. (Не) истинная для Дракона - Софи Веро

на сладкие песни тьмы, уехав к жениху. А теперь Великие драконы меня наказывают, за то, что не осталась служить им.

Все это улавливаю краем сознания. Мне становится обидно, мне становится больно до глубины истерзанной души. Даже кажется, что я не сплю, а в бреду. Но уж слишком яркие речи рисует мой мозг, чтобы это был бред. Слишком много голосов. Это реальность, где меня выставляют виноватой.

Не знаю, сколько времени продолжается этот ужас, когда я прикована к постели, и нет сил даже руку оторвать от жесткого матраса. Кажется, уже забрезжил рассвет. Пора возвращаться в замок, пока Ардан не заметил мою пропажу. Он ведь разозлится. Мне нужно назад, я хочу к нему. Рядом с ним мне лучше, я чувствую.

Даже если укрытие от проклятия всему виной, а не близость истинного, не важно. Я хочу провести время с ним, потому что привязалась к жесткому мужчине.

— Оно не доживет до заката, если Барсана не убедит Великих драконов вдохнуть в нее жизнь, — с неким превосходством говорит, если не ошибаюсь, Салана.

Жрица всегда стремилась стать самой лучшей, нуждалась в похвале. Если кто-то обходил в ее в знания и умениях, начинала истерить. Барсана всегда повторяла, что ей нужно учиться смирению. Драконы не терпят тех, кто считает себя выше других. И раз они выбрали девочку, то значит, дают шанс стать лучше, достойнее. Но она не слушала.

Когда я становилась более успешной, Салану это раздражало. Я до сих пор помню то двухнедельное наказание молчанием, когда Амалакай впустил меня к себе. Даже помню, как девушка говорила другим, что я специально тогда так поступила, лишь бы выделиться. К счастью, никто кроме девушки, не объявлял мне бойкот. Но я стала специально допускать ошибки. Не хотела конфликта.

— Думаешь, Амалакай не вытащит ее? Она ведь его любимица, — отвечает другая служительница храма.

— Хотел бы, вдохнул. Он сам неважно себя чувствует. Видимо, Великие драконы покарали своего собрата за вольность с покровительством. Прекрати надеяться, Даная. Она заслужила смерть в муках за то, что ступила на дорожку тьмы. Не удивлюсь, если она сама вступила в сговор с лордом Бофортом и приняла зелье проявления метки, или дала наложить на себя заклинание.

Фыркает Салана, вызывая во мне все больше гнева. Как она смеет говорить подобное? Почему в ней столько злобы и ненависти? Жрица не может быть такой. Ее сердце, душа, мысли должны быть чисты и наполнены любовью. Даже мое желание отомстить Арзару за рану Амалакая недопустимо. А здесь.

Чувствую, как слезы текут тонкими струйками по щекам. Не могу ничего сделать. С каждой минутой я все слабее. Да что же это такое? Великие драконы, прошу, сжальтесь надо мной. Умоляю вас. Я не нарушала ваши заповеди, не согрешила. Да, во мне были мысли мести, но я их отпустила, сбросила камень с души. Я готова искупить вину, о которой даже не ведаю. Только дайте шанс.

— Она моя пара, вы не имели права не поставить меня в известность!

Кажется, я в бреду, иначе как объяснить, что вдалеке слышится голос Ардана?

— И ты хорош, друг! Из-под носа увел. А если бы она не пережила перехода?

Нет. Кажется, мне не кажется. Ардан на острове? В храме?

Глава 27 Гнев дракона

Ардан

— Ваше высочество, — в покои заходит взволнованный Фентал.

Меня простреливает чувство дикого страха. Раз лекарь сам пришел, да еще едва забрезжил рассвет, случилось что-то серьезное. Судя по его побелевшему лицу, это явно неновая жертва Служителя тьмы. А раз так, то причина для волнения остается всего одна. Эйлина.

Нет. С ней не могло ничего случиться. Я чувствую ее. Да, связь кажется лишь тонкой нитью, что вот-вот порвется, но она есть. С каждым днем она истончается, я чувствую, как она уходит от меня, но я ее чувствую. Значит она жива. Тогда что могло произойти?

— Лорд Эдвин, не молчите. Что произошло? — накидываю на плечи хлопковую рубашку, потому что чувствую, сейчас сорвусь с места, после слов старца.

— Леди Эйлина… — он жмется, подбирает слова, а у меня от упоминания ее имя сердце пропускает удар.

— Что? Говорите же, — говорю с нажимом, и он подбирается, делает вдох полной грудью, и на выдохе отвечает.

— Ее нет в замке. Ее нет на территории. Леди пропала.

Клянусь, у меня глаз дернулся в этот момент.

— Что?

— Я не знаю… — поднимаю раскрытую ладонь в воздух, призывая его замолчать.

Это был вопрос в пустоту. Неужели она все же рискнула и ослушалась меня? Но ведь это невозможно. У нее нет ни сил, ни возможностей оказаться на острове драконов. Ей явно кто-то помог.

Закрываю глаза, иду по тонкой нити, соединяющей нас. Жива. Плоха, но жива. И да, она на острове. В храме. Не на пиках, а в центре острова, в своей обители. Великие драконы! Если верховная жрица не позволит, я не пройду внутрь. Нет, и думать об этом не хочу. Она впустит меня.

Там. Моя. Пара.

— Как это произошло?

Спешу в покои пары, чтобы лично убедиться в ее отсутствии. Вот только пусть поправится и женой станет. Устрою незабываемую взбучку. Под замок посажу, несколько служанок приставлю, чтобы следили за непокорной. Доверился, посчитал разумной молодой женщиной. Я ведь видел в ее глазах покорность. Она доверилась.

Нет. Ее кто-то надоумил. Сама она не могла. Просто не верю, что в ней столько коварства. Но кто рискнул пойти против меня? Никто кроме Селета Бофорта не рискнул бы похитить ее, но если бы это был он, то явно бы не перенес ее на остров.

— Там портал в комнате.

Слышу в голосе мужчины беспокойство и понимаю, с чем оно связано. Портал сжирает внутренние резервы, которых у девушки и без того мало.

Влетаю в покои, и тут же натыкаюсь взглядом на круг портала. Он не активен.

— Драконья матерь! — ругаюсь, не сдерживаясь. — Старый портал. Он же убийственен для нее!

Ох, вот только попадись мне в руки тот, кто толкнул ее в него. Хитро, его колебаний не почувствовать, не засечь сразу. Кто помогал, явно разбирается в порталах. И у Эйлины такого портала точно не могло оказаться. А если так, то…

— Кто заходил в покои леди Эйлины? — мой вопрос заставляет всех вздрогнуть.

Подхожу к стражникам, которых отбирал отец, за которых поручились. Драконы нервничают, переглядываются между собой, словно решают, стоит ли в чем-то признаваться, или нет. Ох как я сейчас зол. Зря они осмелились даже усомниться в том,