Солнце в зените - Виктория Холт

наглядно продемонстрировал брак, заключенный их сестрой. Королева Англии усердно прикладывала усилия к повышению семейного благополучия с той самой минуты, как только сумела начать оказывать свою помощь. Когда их убили, ее драгоценный Джон находился с отцом. Сын недавно женился на старой вдовствующей герцогине Норфолк и вошел в число богатейших людей страны. Сейчас состояние ему уже не понадобится. Все эти деньги, все эти масштабные владения, доставшиеся Джону благодаря несчастной старой невесте, отныне для него ничто.

Беды одного стали общими, как и победы. Жакетта знала, - Елизавета, которая сидела так спокойно и сдержанно, боролась с равно горькими чувствами, как и ее собственные.

Именно Елизавета первой заговорила: 'Будь проклят Уорвик', - произнесла она. 'Я не успокоюсь, пока его голова не расстанется с телом. Он за это ответит. Каждый раз, как граф предстанет перед моими глазами, мне станут видеться мои возлюбленные отец и брат, и снова начнет всплывать воспоминание о сделанном им с ними'.

Джордж Невилл, архиепископ Йоркский, прибыл в Олни, что близ Ковентри, и направился к королю.

Он проявил высшую степень почтительности. По его словам, архиепископ приехал от имени своего брата, графа Уорвика, желая сопроводить к нему монарха. Вместе с графом находился герцог Кларенс, также верный вассал Эдварда. Они беспокоились о его безопасности, поэтому явились в качестве охраны.

Эдвард расхохотался. 'Еще совсем недавно они против меня сражались'.

'Нет, мой господин', - возразил учтивый архиепископ, - 'вы ошибаетесь. Мой брат крайне тревожится о вас и о вашей сохранности. Он сообщил лондонцам, что поскакал вам на помощь. Ваш брат, герцог Кларенс, в этом к нему присоединился'.

Стоявший рядом с королем Ричард не сдержался: 'Все вы - предатели'.

Эдвард положил ладонь на его руку.

'Вижу', - произнес он, - 'ты намерен сделать меня своим заложником'.

Ричард шагнул по направлению к архиепископу, и Эдвард опять его удержал.

'Чего вы от меня хотите?' - спросил тот.

'Чтобы вы вместе с моим братом сопровождали и меня'.

Эдвард знал, что находился в их власти. Он позволил себе проявить глупость, и эта глупость оказалась путем к катастрофе. Король промедлил. Отказался увидеть опасность, когда та стояла с ним лицом к лицу. И теперь ему следует ответить за свое безумие. Происходящее - всего лишь временное отступление. Эдвард был уверен. Уорвик не являлся великим полководцем. Его воспитанник и ученик испытывал слишком мало благоговения перед подвигами ума Ричарда Невилла на поле боя. В чем Уорвик выделялся, так это в стратегии хитрости. Он обладал способностью обратить поражение в победу теми самыми действиями, которые совершенно не ожидались противником. Королю необходимо попытаться повторить комплекс маневров Уорвика. Поэтому он поедет с ним. Притворится, что верит в его преданность, даже если предательство чересчур очевидно.

'Я поеду с вами', - произнес Эдвард. 'И встречусь с Уорвиком'.

Архиепископ склонил голову. 'Тогда нам нужно отправиться в дорогу без промедлений'. Он обернулся к Ричарду и Гастингсу, занявшим свои места с двух сторон от монарха.

Ричард был юношей лет семнадцати или около того, но, из-за хрупкого телосложения и небольшого роста, выглядел моложе. Уорвик предупредил: 'Ричарда - отпусти'. Что до Гастингса, он приходился Ричарду Невиллу зятем. Тот всегда полагал, - приложив чуточку убедительности, вполне возможно перетянуть родственника в собственный лагерь. Это получит материальную основу, когда Гастингс увидит безнадежность дела Эдварда. Поэтому у Джорджа Невилла были инструкции отослать как Ричарда, так и Гастингса. Предоставить им свободу, отпустить на поиски пути туда, куда они только пожелают отправиться. Ему требовался исключительно Эдвард.

Ричард печально попрощался с братом и, вместе с Гастингсом уехал, а Эдвард позволил отвезти себя в Ковентри, где его уже дожидался Уорвик.

Ричард Невилл просто лучился сознанием победы.

'Какое горестное положение дел', - начал он. 'Вы знаете, Эдвард, вреда я вам не желаю'.

'Нет', - ответил тот с легкостью, - 'вы лишь хотите сделать меня вашим пленником'.

'И вам, и мне следовало никогда не позволять вбивать между нами клин'.

'Я не вбивал его туда, Ричард'.

'Да, это дело рук других, я с вами согласен. Веселых Вудвиллов. Эдвард, - бесполезно. Вы в курсе, что случается с королями, воздающими почести своим любимцам и подрывающими тем самым основы государственности'.

'Что же подрывает основы государственности и заставляет народ страдать?'

'Основы государственности подорваны по причине передачи властных полномочий в руки людей, которые не в силах с ними управляться...озабоченных исключительно материальной выгодой'.

'Многие из нас таковы, Ричард'.

'Среди нас есть и те, кто любит страну и будет ей служить, не прося вознаграждения'.

'Покажите мне такого человека, и я назначу его моим канцлером'.

'Вы сейчас не в том положении, чтобы назначать или снимать с поста, мой господин'.

'Это правда. Значит, я ваш пленник. И что вы со мной сделаете? Получите мою голову, как уже поступили с моим тестем?'

'Меня ранит ваша способность даже подумать о подобном. Я - ваш друг. Я посадил вас на трон, а вы оттолкнули мою верность ради своры алчных ничтожеств'.

'Вы меня на трон посадили, вы меня можете с него свести, речь идет об этом?'

Уорвик внимательно посмотрел на Эдварда, но ничего не ответил.

'Он обладает влиянием', - подумал король. 'Я не сумел бы править без него в те первые недели. Жаль, что разрыв произошел, но вопрос стоял ребром, - либо Уорвик, либо Елизавета'. Ричардом Невиллом владело наполовину негодование, наполовину восхищение достигнутой позицией. Однако, Эдвард страха не показал. Уорвик мог вытащить его на воздух, к плахе, и получить голову короля, как он получил головы лорда Риверса с сыном, Эдвард прекрасно отдавал себе в этом отчет. Тем не менее, монарх сидел, безрассудно улыбаясь и принимая поражение, которое между слов позиционировал в качестве всего лишь временной проблемы.

Но если игральные доски перевернутся, что случится тогда? Какой окажется судьба Уорвика, Ричарда Невилла?

Он будет прощен, это совершенно ясно. Эдварду никогда не нравилось иметь дело со смертью. Король санкционировал казнь исключительно в тех случаях, когда данный шаг выглядел целесообразно.